Макс Бор и Зеленая Борода

– Слушай, Фомич, – внимательно выслушав друга, протянул задумчиво Бор, – Ты вот говоришь, что я профессором стать собрался. А сам, гляжу, в академики метишь. Про зверей столько знаешь…

– Тебе мать до темноты вернуться велела? – грамотно перевёл разговор в другое русло Денис. – Так пошли быстрее! Нам до островов ещё час топать, не меньше. Да там часа два-три. Рюкзак хватай, двигать надо в темпе!

Не прошли они и полсотни метров, как Максим вдруг резко остановился и, ткнув пальцем в нечто под ногами, спросил: – Фомич, а это чьи следы?

По направлению к реке протянулась широкая борозда, будто по песку волокли нечто тяжёлое. По обе стороны от борозды виднелись странные отпечатки: глубокие царапины, словно от каких-то крючьев. Следы располагались симметрично и повторялись каждые тридцать-сорок сантиметров.

– Крокодила! – хохотнул Фома. – Да не, если серьёзно, и правда немного похоже. Мы тут недавно фильм с батей и дедом смотрели, «Данди-крокодил». Прикольный. В третий раз уже пересматривали.

– А что же дед? Не бунтовал? Или про войну в этот вечер ничего по ящику не было? – спросил Бор.

– Да было, наверное. Просто деду этот фильм тоже нравится, вот он и не возражал. Говорит, ему этот Данди русского напоминает. Нормальный мужик, с таким хоть в разведку. И простой, будто из деревни. Наш человек, в общем.

– Так следы-то чьи?

– Да откуда я знаю?! Лодку кто-то тащил до воды.

– А царапины?

– Ну от снаряжения какого туристического… Не знаю! Сфоткай на память. Только в темпе, время не резиновое. Ходу, ходу…

Дорога до намеченной цели заняла добрых полтора часа.

– Мало нас Данила-мастер гоняет, вот что я тебе скажу… – пыхтя, проговорил Денис, когда вдали замаячили наконец долгожданные острова. Макс молча кивнул. Он устал ещё больше Дениса. Футболка прилипла к телу. Бандана взмокла, хоть выжимай. Ребята переглянулись.

– Слушай, а классно всё равно, а? – сказали оба почти одновременно. И весело расхохотались, радуясь такому совпадению. Наверное, так же чувствовали себя великие моряки прошлого, открывая новые острова в Атлантическом, Индийском или Тихом океане. И хотя перед ними высились, омываемые речными струями, всего лишь три маленьких, безымянных островка посреди речки Бобрихи, мальчишки почувствовали себя настоящими путешественниками.

Жара немного спала. По небу бродили задумчиво облачные барашки, собираясь в небольшие стада-кучки, которые всё чаще и всё плотнее закрывали собой беспощадное светило. Зато появились комары. Голодные, июньские, очень кусачие.

Временный лагерь решили разбить на берегу напротив второго, самого крупного островка.

– Давай так, – предложил Бор, – вначале попробуем наловить рыбы на уху.

И правда, обоим мальчишкам неимоверно хотелось есть. Животы их наперебой распевали урчащие голодные песни. Бутерброды и шоколад подобного зверского аппетита утолить определённо не могли.

– Потом, – продолжал Максим, – Ты переплывёшь на большой остров, посмотришь, что там. А я тут по берегу поброжу. Поищу другие следы пребывания штатовской норки, а может быть, и каких ещё зверей. Сфотографирую всё, что найду, и зарисую. Только… – мальчик ненадолго замолчал. – Сделать-то я сделаю. Зарисую, сфотографирую. А дальше? Ну следы норки ты знал, мне рассказал. А другие следы найду? Тёмные мы с тобой всё же.

– Да не тёмные, а просто… Просто раньше не надо было, вот и всё! – возмутился Фомин, первый спорщик и борец за правду седьмого «А» класса. – А со следами всякими там разберёмся. Наберём побольше данных, сходим к Даниле-мастеру. Книг у него попросим разных. И ты их все прочитаешь.

– Я?!

– Ты, ты, – энергично закивал Денис. – С меня рыба для ухи и сегодняшнее плавание на островок. А с тебя – чтение. Будешь нашим мозговым центром.

Максим решительно не был уверен, что годится на роль мозгового центра. Но зато был абсолютно уверен, что те несколько метров, что отделяют островок от берега, ему не проплыть. Ну никак! Потому Бору ничего больше не оставалось делать, как кивнуть. Вооружившись фотоаппаратом, блокнотом и карандашом, Максим отправился исследовать берег, заросли ивы и молодой берёзы, а также мелководье, усеянное пустыми раковинами беззубок и поросшее различными водными растениями. Денис же прошёл дальше вверх по течению, подальше от островов, и начал медленно двигаться назад, периодически останавливаясь, чтобы несколько раз забросить спиннинг. Метил он поближе к зарослям камыша, что частоколом высился на мелководье вдоль противоположного берега Бобрихи. При этом старался забрасывать так, чтобы блесна не зацепилась за растительность. Вскоре он радостно крикнул:

– Есть одна!

Но несколько секунд спустя добавил несколько разочарованно:

– «Карандаш». Ладно, без труда…

За час с небольшим Денис надёргал из воды и поместил в полиэтиленовый пакет с вкусной надписью «Минимаркет “Плюшка”» трёх небольших щучек и одного довольно крупного окуня, который видимо, вообразил, что он – щука и, накинувшись хищно на блесну, заглотил так глубоко, что Фомин с трудом извлёк её потом из живых рыбьих недр.

– Вот это – травянка, – с гордостью демонстрировал свой улов Денис Максу. – Так отец щучек зовёт, что в траве живут и охотятся на мелких рыб. А это – «карандаши», – на траву рядом с травянкой шлёпнулись два щурёнка, совсем маленьких. И вот окунь ещё.

– Щас сварим. Есть идея: давай рыбный суп варить, а не уху. У меня две картофелины есть и луковица. Не против?

– Только за! Супец-то посытнее будет. Только это… Побыстрее бы. В животе уже урчит так, будто там медведь завёлся.

Вскоре, подвешенный над костром на крепкой сосновой жерди, перекинутой через две ивовые рогульки, шипел, словно дикий кот, и говорливо побулькивал котелок. Ароматный дымок поднимался вверх, медленно растворяясь где-то там, в недосягаемой синеве. Комары, почуяв дым, с обиженным писком улетали восвояси, за реку. Там, притаившись в густых травах, кровососы будут ждать появления новых жертв. Желательно таких, которые имели неосторожность забыть дома спички, а заодно – крем от укусов насекомых. Максим, взявшийся исполнять роль походного кашевара, а вернее – суповара, с сосредоточенностью начинающего колдуна помешивал содержимое котелка деревянной ложкой. Этот импровизированный столовый прибор Фомин только что выстругал ножом из толстой ивовой ветки. Теперь же, высунув от усердия кончик языка, Денис вырезал вторую ложку.

– Так. Рыба варится, посолить посолил… – бормотал Максим себе под нос. – Теперь пора кидать картошку. Ещё немного – и супешник готовченко!

Нарезанная картошка плюхнулась в жаркие недра котелка. Продолжая помешивать суп, Максим подумал, как бы, наверное, удивилась мама, увидев его в такой роли. Дома из блюд он, как правило, готовил яйца вкрутую. Хлеб нарезал, колбасу. А ещё чайник на плиту ставил.

Скоро друзья уже уписывали за обе щеки бутерброды и жадно хлебали обжигающий, густой суп из котелка. При этом они так стучали ложками, что напугали трясогузку, которая сновала неподалёку, охотясь на мух. Маленькая изящная птичка унеслась прочь с отчаянным писком, проклиная по-своему, по-трясогузочьи, двух голодных тринадцатилетних дикарей.

Дожёвывая бутерброд с краковской колбасой, что захватил из дома Бор, Денис пробубнил с набитым ртом:

– Вкусно. А ещё я с ветчиной люблю. С ветчиной мне даже лучше нравятся.

«Лучше нравятся» – одно из «фирменных» фоминских словосочетаний, не всегда грамотных, но всегда забавных и весьма колоритных.

– Ну извини, с ветчиной не было, – промычал в ответ Макс, отправляя «в топку» последний кусок краковской, свободной рукой отмахиваясь от притерпевшихся к дыму комаров.

Котелок опустел, а от бутербродов остались только крошки. Макс извлёк из недр рюкзака остатки их провизии – два батончика «Сникерс» и налил в кружки чай из термоса. Звенели комары, медленно и величаво несла свои воды Бобриха, дымились головешки костра. Максим и Денис сидели молча, прихлёбывая чай из старых советских кружек с отбитой эмалью, и смотрели на реку. Три острова возвышались из воды посреди реки, и казалось, будто не вода, огибая их берега, бежит куда-то, а они сами плывут по реке. Вереницей, один за другим. Будто три корабля, три легендарные каравеллы Колумба: «Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария».