Малахитница (сборник)

Яков дрогнул, но тут же взял себя в руки и снова навел самострел на цель. Подкрасться тайно не вышло, но это не отменяло его цели.

— Знамо, убить. Снова убить. Вот из этого стрелять будешь? — Женщина кивнула на самострел и склонила голову набок. Серьги из россыпи монет брякнули. Глаза — хищно-зеленые, будто даже светящиеся — жадно расширились.

— Из это… гхм… этого. — Яков не понимал, почему Хозяйка так спокойна и к чему все эти речи, но стрелять почему-то не торопился.

— Ну давай, стреляй. Сюда вот. — Она приложила руку к сердцу. Было ли оно у нее? — Только чур не мимо.

Яков даже не успел подумать — пальцы сами нажали на рычаг спуска, и тетива, брынькнув, отправила болт в цель.

Наконечник стукнул о грудь Хозяйки и упал ей на колени.

— Не убил! — Ее смех разнесся по пещере так, что, казалось, и стены, и пол затряслись.

Дрожание поднялось по ногам и захватило сердце. Яков с трудом дышал, будто кто-то туго перевязал легкие.

За спиной раздался нарастающий треск, а затем грохот — сотни кристаллов посыпались с потолка, а за ними весь свод пещеры. Облако каменной пыли ударило Якову в лицо, но он лишь на секунду зажмурился — вот и все, что смог.

Пути назад больше не было.

Пол перестал дрожать, а ноги и сердце — нет.

Яков спешно обдумывал, есть ли другие выходы из пещеры.

— Красивый наконечник. Нравится мне. Степан все лучше и лучше в умении своем становится. — Голос Хозяйки горы, такой мелодичный, с нотками звенящего металла — как на колокольне, глубокого и пробирающего до самого желудка, повернул его мысли в другое русло.

Стало неважно, есть ли выход. На кой ему выход, если он не сможет им воспользоваться.

Яков вынул клинок из ножен на бедре — не надеялся впрямь, что сможет им защититься, но тело, убившее уже пару русалок, одного лешего, вурдалака и сумевшее спастись от Аждахи, не собиралось так просто сдаваться.

В кармане брюк лежал малахитовый браслет. Яков всю дорогу до пещеры представлял, как после заказа вернется в родную деревню и подарит его Аннушке. Как прелестно он будет сидеть на ее тонкой ручке. Но теперь — подарит ли? Увидит ли ее снова?

Вспомнились их прогулки вдоль реки. Ее пение, от которого его всегда уносило куда-то далеко, поднимало к самому небу и разносило по ветру. Как она повязки на бедре после той злосчастной русалки меняла. Меняла и просила бросить эту работу. Осесть. Рядом быть. Может, стоило. Может, и хорошо, что она идти за него отказывалась — вдовой так рано не сделается. Может, еще найдет счастье свое.

— Ой, смелый, — Хозяйка закинула ногу на ногу. — Нравишься. Нрав горяч, конечно, упрям, часто слишком, но сердце чистое. А мудрость — она с возрастом придет. Молодой еще.

— Ты опусти клинок, а то рука устанет. Все равно не убьешь, — раздался другой женский голос, с легкой хрипотцой. Около трона появилась еще одна девушка — в темно-синем платье с длинными рукавами и белой кружевной окантовкой.

Она разве была здесь?

— Они ведь тебя не убить меня отправили. Знают, что не убить. И наконечники эти все — сказка, чтобы ты лучше поверил. Ты себя не вини, все верят.

— Зачем тогда? — Яков все же не торопился опускать клинок. И теперь бегал взглядом от Хозяйки ко второй девушке.

— Самому умереть. Ты — их жертва мне. Они мне тебя, я им — покровительство свое, залежи камней, руды, спокойную добычу да таланты. Справедливо, как считаешь?

Вот почему никто не возвращался из пещеры живым.

— Готов жертвой стать? — усмехнулась девица в синем платье.

— Не готов, — вместе со взглядом Яков перевел на нее острие клинка.

Откуда-то же появилась здесь вторая? Значит, выход есть.

Зверобой стал медленно переставлять ноги, аккуратно ступая вдоль правой стены, чтобы обойти залу по кругу. Он пытался думать о том, как найти выход, как выжить, но в голове без его воли всплывали страшные картинки — как его кровь заливает бирюзовые кристаллы, как Хозяйка слизывает ее с пальцев, как смеется своим колокольным перезвоном. Как он остается здесь. Потерянный. Как Аннушка плачет и ждет его — каждый вечер выходит к дороге, но снова и снова возвращается в дом одна.

— Да остановись уже. — Махнула ему Хозяйка, когда он почти поравнялся с ее троном.

Но Яков не послушался.

— Стой, — отрезала вторая девица, и, хоть он все еще не собирался подчиняться, его ноги остановились.

Попытался сделать шаг, но стопы словно приросли к земле.

— Да не умрешь ты сегодня, зверобой. Коли сам не захочешь, — выдохнула Хозяйка, и голос ее стал серьезен, а улыбка стерлась. — Не Богиня я, чтобы жертвы принимать. Да и не всем нужны жертвы и подношения, чтобы благосклонным быть и пособлять. Некоторым довольно, чтобы в них просто верили. Эти люди верят в меня. Они трудолюбивы и не растрачивают подаренные мною таланты да дары попусту. Мне этого хватает.

— Кто ты тогда?

— Дриада. Дух, коли угодно.

— Если жертвы тебе не нужны, почему не сказать об этом им?

— Как я говорила уже, мудрость к тебе придет с возрастом, — вновь засмеялась Хозяйка, встала и подошла к Якову. Приложила к клинку ладонь и опустила его. Только сейчас он понял, как устала рука. — Да, жертвы мне не нужны. Но такова их вера. А значит, пущай верят так, как привыкли.

— И что ты со мной сделаешь?

Хозяйка запустила руку в складки платья, затем подняла ладонь перед Яковом — на ней лежал увесистый самородок малахита.

— Забирай камень, а с ним талант. Сам решишь, что с этим делать. И жизнь свою тоже забирай, тебе нужнее. Главное, никогда сюда не возвращайся и о том, что здесь произошло, смотри, никому не рассказывай. Никто не поверит, что ты живым от Хозяйки Медной горы ушел. Прослывешь лжецом, да и только.

Яков рассматривал самородок, но не увидел в нем ничего подозрительного, поэтому решился и взял. Камень холодом встретил кожу.

— Вот так отпустишь?

— Отпущу. — Хозяйка игриво повела плечом. — Только и ты мне подарочек взамен оставь.

— Подарочек? — Яков опешил. Что дарить духу? Неужто самострел его ей приглянулся? Или кинжал? — Да мне и подарить нечего.

— Камень на камень.

— Что?

— Камень взамен за камень. Мне сгодится. Разве нет у тебя украшения?

— Это для невесты моей.

Хозяйка настойчиво протянула ладонь в вопрошающем жесте. Яков подчинился.

— Подруга моя тебя проводит. Дорогу покажет, чтобы мимо деревни прошел. Ну, прощай, зверобой.

Дриада надела браслет на запястье, в мгновение повернулась к Якову спиной и, затянув легкую веселую мелодию, поплыла через залу.