Мальчик нарасхват

Решение, принятое только наполовину, все еще слишком шаткое. Легко сломить его, переметнуться к иной стороне, засыпая себя громоздкими мыслями. Одобрение, похвала - что угодно, главное, укрепить намерение, сделать его более реальным.

Шумно выдохнув, отвел глаза. Секунда, две. Торопливо проанализировав ситуацию, взял себя в руки, откинув свои обидки до лучших времен. Шагнув к насупленному пацану, не придумал ничего лучше, взъерошил ему волосы, вырвав удивленный возглас. Глядя в сторону, буркнул:

– Ну хорошо. Я просто не могу пропустить твое превращение в крутого парня.

– Эм?..

– В смысле, - нетерпеливо подтолкнул сожителя к лестнице, - дуй уже, говорю! Я с тобой схожу. Покараулю.

Угадывая немой вопрос, адресованный мне, ворчливо отозвался:

– Кто ж тебе пинка даст, если ты вдруг отступить решишь?

– Не решу!
– горячо возразил пацан, резво переставляя ноги, но все еще недоверчиво оглядываясь на меня.

– Вот и посмотрим.

На пролете второго этажа мы, не сговариваясь, одновременно остановились. Смотря на макушку пацана сверху вниз, задумчиво жевал губы, погруженный в свои мысли. Сожитель, помявшись, обернулся, положив ладонь на перила. Подняв глаза, он перехватил мой взгляд, который я не успел вовремя отвести.

И хотя пацан молчал, я четко улавливал немую просьбу. На плечи словно опустилось нечто тяжелое, сдавило грудную клетку, заставляя нервно вдыхать воздух.

Шутки кончились.

Не отрывая взгляда от напряженно сощуренных глаз, которые сейчас казались светлее обычного, чувствуя, как беспокойство парня передается и мне, я разрушил тишину, стараясь говорить как можно спокойнее и тверже:

– Не переживай, все получится. Если что-то пойдет не так, я буду поблизости. Прямо за подъездной дверью. Поэтому в твоих интересах будет разрешить все свои вопросы прямо тут, на месте. Если вы уйдете черт знает куда, я могу и не успеть, сам понимаешь… Но, - вновь сделался я грозным, - ты, сопляк, не будь конченым ссыкуном, умей постоять за себя!

Брови сожителя чуть сошлись на переносице, а пальцы сжались. Отлично, удалось нащупать нужную точку. Испытующе зыркнув на пацана, я спустя паузу спросил:

– Понятно?

Он кивнул, и сейчас я уловил в этом жесте настоящую решительность.

– Тогда вали, - ухмыльнулся я краем губ.
– Или предпочитаешь, чтобы я спустил тебя с лестницы?

– Нет уж, обойдусь, - недовольно пробубнил сожитель, разворачиваясь и быстро спускаясь.

Слегка задержавшись, отрешенно глядя на узкую спину, хмыкнул. Одернув куртку, поспешил следом.

Еще один раз дальновидно отстал, когда пацан, глубоко вдохнув и выдохнув, вышел из подъезда. Выждав пару мгновений, я, стараясь ступать как можно тише, подошел к двери, как и говорил. Здраво рассудив, что если кто-нибудь внезапно войдет, меня тут же засекут, отошел немного в сторону, прислонившись к холодной стене спиной. Наклонив голову, до предела напряг слух.

Сначала казалось, что ничего не слышно, но затем стали пробиваться слабые и неразборчивые звуки. Пришлось, не отрываясь от стены, подойти немного ближе, едва не прижимаясь к холодной подъездной двери ухом.

Стараясь не сопеть так громко, - собственное встревоженное сердцебиение и учащенное дыхание здорово отвлекали, - услышал:

– …джинсы не мог найти.

– Что ж ты там, без штанов ходишь, что ли?

– проскальзывало легко узнаваемое раздражение.

Угадать, кому принадлежит чей голос оказалось несложно. Да и интонация резко отличалась: у сожителя, к удивлению, бесстрастный и сдержанный, у Андрея-Олега, наоборот - взбудораженный и до чертиков негодующий.

– Нет.

На какое-то время воцарилась тишина. Забеспокоившись, я хотел уж было зашевелиться, но до меня снова донеслось сдержанное, но напряженное:

– Для чего?..

Цыкнул. Ну же, говори громче! Чего ж ты лепечешь-то, как умирающий лебедь? Впрочем, умирающие лебеди вряд ли будут что-то лепетать, но меня это не особо волновало.

Фыркнув, переступил с ноги на ногу.

– А нельзя?

– Сначала ответь на мой вопрос.

Пауза. Я сглотнул, напряженно разглядывая грязный бетонный пол. Рваная упаковка из-под чипсов.

– А ты стал наглым, - тон неуловимо изменился, в ответ последовало уклончивое:

– Ты тоже изменился.

– Правда?
– искренняя заинтересованность.
– И каким же я был?

– Бесцеремонным лицемером.

– Может, я повзрослел? А… ты правда думаешь, что я больше не такой?

– Не знаю.

– А если подумать? Давай, поразмышляй, мне интересно.

– Не знаю, - снова повторил пацан.
– Может, ты и сейчас такой. Но если и так, то научился терпению. Не очень хорошо только…

Вновь возникшая пауза. Принялся разглядывать собственные ботинки - пялиться на упаковку надоело - и гадать, молчат ли те двое или это я ничего не слышу.

– Слушай, может, отойдем ку…

– Нет.

Страдально закатил глаза к потолку. Что ж ты, придурок, творишь? Так ведь и заподозрить что-то недолго!

– Почему?

– Я… я не очень надолго вышел.

– Торопишься куда-то?

– Почти… Есть кое-какие планы.

– И что же за планы?

Словно назло пацан снова принялся что-то чуть слышно бормотать, из-за чего я ничего не разобрал. Зато Андрей-Олег себя явно не сдерживал.

– Точно обнаглел! Не боишься, что я и треснуть могу?

– Ну, - в голосе сожителя проявилась неуверенность, - раньше ведь не треснул, значит…

– И что? Зато до этого… дело.

Опять обрывки фраз. Говорите вы уже нормально, мать вашу!

Видимо, пацан решил отделаться молчанием, потому как в очередной раз заговорил Андрей-Олег:

– Ладно, не парься. Просто я тогда действительно разозлился. Мало того, что ты бросил меня, так еще и братца своего натравил…

Не удержавшись, я хмыкнул. Видимо, Славу не люблю не только я.

– Никого я не натрав…

– Замолкни! Как бы то ни было, он приперся ко мне! Дело даже до угроз дошло, смешно, а? Чтобы он от меня наконец-то отстал, мне пришлось забить на тебя до поры до времени… Но, знаешь, мне обидно было. Ты бы тоже взбесился, если бы с тобой так поступили. “Это неправильно”.

Что неправильно? Нахмурившись, скосил глаза вбок. Я что-то пропустил? Вроде внимательно слушал.

– И? Успокоился?

– Успокоился. Знаешь, когда? Когда увидел тебя тогда перед собой на лавочке, напряженного, упрямого. Я еще врезал тебе, помнишь?