Мальчик нарасхват

Пацан что-то мрачно буркнул. Наверное, согласился. Я, затаив дыхание, жадно слушал дальше.

– Ты еще отказывался говорить, у кого живешь… Тогда ты выглядел напугано и взволнованно, но держался стойко. И вот тогда я подумал, что ж я творю? Мне… мне не хотелось, чтобы ты меня боялся и ненавидел. Чтобы не было все показушно. После этого, кстати, почти все разбежались от меня, остались только на голову повернутые. Но, - неожиданная запинка, - но самое главное, я хочу, чтобы все было, как прежде. Чтобы мы могли поговорить ни о чем, как раньше, в голубей телефоном кидаться, от охранников убегать. Только чтобы теперь твое “до гроба” было правдой.

Оцепенев, потемнел лицом. До гроба? Что еще за “до гроба”? Нет, вообще я предполагал услышать что-то подобное, думал даже, что подготовился морально к этому. И все же, сколько бы ты сил ни набирался и к чему бы ни готовился, правда, сказанная вслух, всегда бьет резко, заставляя содрогнуться.

Я считал, что пацан какая-никакая, но жертва в данной ситуации. А жертве, как правило, не нравится ее роль, ей хочется перестать являться таковой, пусть она и может не предпринимать никаких попыток для этого. И что же получается, пацан сам же плел свое “до гроба”? Пусть это не похоже на правду, тем более Андрей-Олег своей репликой только подтвердил сей факт, но ведь это абсурд. Нелепость. Идиотство. Тупость какая.

Увязнув в мрачных размышлениях, спохватился, понимая, что пауза как-то слишком затянулась.

Молчат? Ушли? Говорят шепотом?

А может, что-то случилось? Пока я витал в облаках (скорее, грозовых тучах), у Андрея-Олега снесло крышу, к примеру?

Дернувшись было, вновь застыл. Расслабился, насколько можно было это сделать.

Нет, если здесь слышно голоса, то возню - и, я уверен, возню с сопротивлением - я услышал бы точно. Значит, либо первое, либо последнее. Но с чего бы им шептаться?

– Именно поэтому, - словно в доказательство моих догадок довольно неожиданно выпалил пацан, - ты ведешь себя не как обычно?

– “Не как обычно”?
– с явной досадой прозвучало в ответ.
– Наоборот, я пытаюсь вести себя, как тогда!..

– Вот именно, что пытаешься!

Я машинально кивнул, мысленно одобряя, что сожителю хватило мозгов заострить внимание на этом слове. Слишком уж оно оставляло после себя неприятный осадок.

– “Тогда” - не ты настоящий, - между тем малец все повышал и повышал тон, что я почти отчетливо представлял себе его перекошенное обидой и возмущением лицо.
– Уж не мне ли знать, какой ты на самом деле!

– Неужели? Умный слишком? Людей насквозь видишь? Ну допустим. А сам-то ты чем лучше?

Я непростительно громко цокнул языком, тут же порядком струхнув, что меня могут услышать. Но нет, эти двое слишком поглощены друг дружкой; только собственное цоканье, ударившись о стены, вернулось ко мне, щелкнув по ушам.

А Андрей-Олег никак стрелки с себя пытается перевести. Причем так стремительно и судорожно, что не составляет особого труда догадаться: пацан попал в яблочко, а крыть нечем.

Тот, кстати, снова решил поиграть в молчанку. То ли растерялся, то ли обдумывал ответ.

– Ладно, - наконец, намного спокойнее сказал Андрей-Олег - опять, - не парься. Давай просто забудем обо…

– Знаешь, - вдруг перебил его пацан, голос у него был странным, - почему я вышел к тебе сейчас, а не остался дома?

– Потому что побоялся?

– Нет. Я вышел сказать тебе, что это последняя наша встреча.

Услышав сожителя, обеспокоенно наморщил лоб, чувствуя, как заметалось в груди сердце. На краю сознания неприятно выла мысль: какого черта я так переживаю за какого-то пацана? Сам же понимал: настал решающий момент. То, чего я ждал так долго, то, что наверняка изменит жизнь мальца. А возможно, изменит его самого.

– И, - не давая Андрею и вякнуть, торопливо продолжал он, - сообщаю я тебе это не эсэмэской, а говорю в лицо.

– Что?

– Говорю, больше мы с тобой не увидимся.

– С чего ты так решил?

Изо рта неволей вырвался нервный смешок - такое искреннее недоумение.

– С того! Не встретимся - и все. Сказал же, последняя встреча.

Следом последовало пренебрежительное фырканье.

– Мало ли, что ты там сказал. Я и без твоего разрешения могу встретиться с тобой, когда мне захочется. Или снова слиняешь куда-нибудь?

– Нет!
– вспыхнул сожитель, после этого послышалось весьма смодовольное:

– Ну и вот. Что тогда? Применишь силу?
– зазвучала ирония.

В ответ - молчание.

– Снова нет? Тогда, может, брата натравишь?

И вновь пацан ничего не сказал.

Что касается меня, то я стал помаленьку закипать. Ну же, не молчи! Тоже нападай! Неужели вся твоя решительность и энтузиазм иссякли, маленький паршивец?

– Снова нет?
– наигранное изумление.
– Ах нет, постой! Может, у тебя есть еще кто-то, кроме брата?

Тут все мое терпение и стальная выдержка полетели к чертям.

Оторвавшись от стены, развернувшись на сто восемьдесят градусов, я распахнул подъездную дверь. Выйдя с полумрака на яркий свет, с непривычки сощурился, ощущая неприятную резь в глазах, на секунду теряя ориентировку и цель.

Наткнувшись взглядом на стоящего ко мне спиной пацана, уверенно шагнул к нему (он стоял близко; чудо, что его не зашибло дверью). Скосив глаза на переставшего улыбаться при моем внезапном появлении Андрея-Олега, приобнял сожителя за плечо, даже несколько наваливаясь на парня, делая этот жест более собственническим. Радуясь и хваля всех известных мне богов за то, что мне не видна рожа пацана и его реакция на подобную выходку, с вызывающим снисхождением глядя на озадачившегося и одновременно омрачившегося парня напротив, ледяным тоном заявил:

– Да, есть!

Пользуясь растерянностью подростков, продолжил распинаться дальше:

– Поэтому настоятельно прошу больше не лезть вот к этому парню, - хлопнул вздрогнувшего пацана по плечу рукой, - и не показывать своего носа в этом месте. Все понятно?

Немного помолчав, Андрей-Олег развернулся в мою сторону всем корпусом. Заметив его оценивающий взгляд, чуть нахмурился. Спрятав руки в карманы, он, вскинув подбородок, хмыкнул.

– Нет.

– И что же тебе не ясно?

И хотя я старался вести себя непринужденно, напряженная атмосфера давила, с трудом давая вдыхать воздух. Стайка голубей, клевавшая выброшенную кем-то засохшую корочку хлеба, вдруг взлетела, громко хлопая крыльями. Никто из нас не обратил на это внимания.

– Многое, - заметив, как я вопросительно вскинул бровь, он продолжил, - к примеру, почему я вообще должен тебя слушать?

– Тебе же лучше. Никуда бегать не надо будет, никого не выжидать на холоде собачьем, не тратить свои нервы. Благодать одним словом.

Подмечая, какие взгляды бросает Андрей-Олег на мою руку на плече у пацана, едва удержался от самодовольной улыбки. Мысль, что парень не может так прикоснуться к сожителю, а я могу, несомненно льстила и придавала сил.

– Не нужна мне такая благодать, - задиристо выплюнул топчущийся дружок.