Мальчики Из Бразилии

– Я знаю, - сказал Либерман.
– До встречи завтра. Я надеюсь, что вечером вы останетесь дома.

– Что я и собрался сделать.

Либерман повесил трубку:

– Наверно, имело смысл сказать ему, что к ситуации имеет отношение усыновление его ребенка, - повернул­ся он к Горину, - тогда бы он явно в меня вцепился.
– Либерман улыбнулся.
– И, скорее всего, я должен был бы убедить его, что «Молодые Еврейские Защитники» - это не «еврейские мальчики с бейсбольными битами».

Он повернулся к Гринспану.

– Вам придется ждать где-то поблизости от него, куда я вам и позвоню.

– Первым делом я должен добраться до Филадель­фии, - сказал Гринспан.
– Собрать своих людей и подготовить вооружение. Я хотел бы взять с собой Пола, - обратился он к Горину.

Они стали обсуждать порядок действий. Гринспан и Пол Штерн отправятся в Филадельфию в машине Штер­на, как только соберутся, а Либермана в машине Гринспана утром двинется в Нью-Провиденс. Как только он убедит Уиллока принять помощь «Защитников», то зво­нит в Филадельфию, откуда выезжает команда, встреча­ющаяся с ним в доме Уиллока. Как только там все наладится, он отправится в Вашингтон и машина Гринспана будет в его распоряжении, пока ФБР не сменит команду.

– Я должен позвонить в мой офис, - сказал он, отпивая чай.
– Они думают, что я уже на месте.

Горин жестом показал на телефон: к вашим услугам.

Либерман покачал головой.

– Нет не сейчас, там уже поздняя ночь. Буду звонить с самого утра.

Он улыбнулся.

– Не хочу вводить вас в расходы.

Горин пожал плечами.

– Я и так все время звоню в Европу, - сказал он.
– Там наши команды.

Либерман задумчиво кивнул.

– И кое-кто из моих помощников переходит к вам.

– Кое-кто в самом деле, - согласился Горин.
– Но тот факт, что мы тут сидим бок о бок и обдумываем наши совместные действия, доказывает, что в любом случае они работают на одно и то же дело, не так ли?

– Думаю, что так, - сказал Либерман.
– Да. Ко­нечно.

И помолчав, он сказал:

– Сын Уиллока занимается не рисованием. Сейчас 75-й год, и он интересуется кино.

Он улыбнулся.

– Но инициалы подобрал себе подходящие. Он хочет быть другим Альфредом Хичкоком. И отец, бывший гражданский служащий, также считает, что это дурац­кая идея. Гитлер в свое время отчаянно спорил со своим отцом по поводу своего желания стать художником.

Рано утром в среду Менгеле, перейдя улицу, снял себе комнату в другом отеле, в «Кенилуорте», записавшись как мистер Курт Кохлер из Эванстоуна в Иллинойсе, проживающий по адресу Шеридан-роуд, 18. Его доста­точно вежливо попросили уплатить авансом, потому что у него с собой был только тощий кожаный портфель (бумаги, нож, обоймы для «Браунинга», алмазы) и не­большой бумажный мешочек с виноградом.

Он не мог звонить в офис Либермана из номера, снятого на имя синьора Рамона Ашхейма-и-Негрина, потому что после смерти Либермана легко будет устано­вить, что ему звонил некий Кохлер, да и кроме того, ему не очень хотелось разменивать на четвертаки семь дол­ларов и час сидеть в телефонной будке, скармливая автомату мелочь. В роли Курта Кохлера он может рас­считывать на оплату звонка с той стороны, если в этом возникнет необходимость.

Из своего второго номера (который не заслуживал и одной десятой звезды) он созвонился с фрейлейн Цим­мер и объяснил ей, что он прилетел из Нью-Йорка, отправив тело Барри без сопровождения, ибо заметки бедного мальчика имеют исключительно важное значение - даже более, чем он предполагал - и должны как можно скорее попасть в руки герра Либермана. Но, ради Бога, куда же он делся?

Его нет в «Бенджамине Франклине»? Фрейлейн Цим­мер была удивлена, но не обеспокоена. Она позвонит в Маннгейм и постарается что-то выяснить. Может, герр Кохлер постарается обзвонить другие отели, хотя она не могла представить, зачем мистеру Либерману останав­ливаться в каком-то другом месте. Вне всякого сомне­ния, он скоро созвонится с ней; он всегда так поступает, когда у него меняются планы. (Всегда!). Да, она даст знать герру Кохлеру, как только у нее появится какая-то информация. Я в «Кенилуорте», милая барышня; в «Бен­джамине Франклине» не оказалось мест, когда он туда обратился. Но там, конечно, держат номер для герра Либермана.

К тому времени, когда он снова услышал ее голос, ему удалось обзвонить чуть ли не тридцать отелей и шесть раз он звонил в «Бенджамин Франклин».

Либерман, как и предполагалось, вылетел во вторник из Франкфурта; то есть, он или в Вашингтоне, или же сделал какую-то остановку на пути в Нью-Йорк.

– Где он там обычно останавливается?

– Случается, в отеле «Эдисон», но обычно у друзей или помощников. Их там у него очень много. Вы же знаете, что в этом городе живет много евреев.

– Знаю.

– Не волнуйтесь, герр Кохлер. Я не сомневаюсь, что скоро услышу его голос и сразу же передам ему, что вы его ждете. На всякий случай, я останусь тут допоздна.

Он позвонил в «Эдисон» в Нью-Йорке, обзвонил все гостиницы в Вашингтоне и каждые полчаса звонил в «Бенджамин Франклин»; пару раз, не обращая внимания на моросящий дождь, перебирался туда, дабы убедиться, что его одежда и вещи по-прежнему находятся в номере с табличкой на дверной ручке «Просьба не беспокоить».

Ночь он провел в Кенилуорте. Точнее, он пытался уснуть. Напряжение не покидало его. Он думал о писто­лете в ночном столике. В самом ли деле ему удастся убить Либермана и всех других (осталось семьдесят семь человек!) прежде, чем его выследят и убьют самого? Или, что еще хуже, схватят и ему придется на всеобщий позор предстать перед этим ужасающим судилищем, что пришлось вынести беднягам Штанглю и Эйхману? По­чему бы не положить конец этой борьбе, планам, замыс­лам и тревогам?

В час ночи он проснулся, включил телевизор и понял, что видит посланное ему свыше знамение, вселившее в него непоколебимую надежду - в ночном показе шел потрясающий фильм о фюрере и генерале фон Бломберге, наблюдающими за армадами Люфтваффе; приглушив звук омерзительных комментариев на английском, он смотрел на изображения на старой зернистой пленке и у него мучительно и сладко сжималось сердце...

Теперь спать.

В несколько минут девятого, в четверг утром, когда он только собирался снова связываться с Веной, раздался звонок:

– Алло?

– Это мистер Кохлер?
– женщина, американка, яв­но не фрейлейн Циммер.

– Да.

– Здравствуйте, я Рута Фарб. Мы друзья Якова Ли­бермана. Он остановился у нас в Нью-Йорке. И просил меня позвонить вам. Недавно он связывался со своим офисом в Вене и выяснил, что вы ждете его. Он будет в Вашингтоне сегодня вечером, около шести. Он был бы рад пообедать с вами. Как только он приедет, то будет сразу же звонить вам.

– Прекрасно!
– сказал Менгеле, испытывая радость и облегчение.

– Будьте любезны, не можете ли сделать для него одолжение? Позвонить в отель «Бенджамин Франклин» и сказать, что он обязательно приедет?

– Да, с удовольствием! Вы в курсе дела, каким он прилетает рейсом?

– Он едет, а не летит. Он только что выехал. Поэто­му вам звоню я, а не он. Он несколько торопится.

Менгеле нахмурился.

– Так он может прибыть значительно раньше шес­ти, - сказал он.
– Если он на машине.

– Нет, ему еще надо завернуть в Пенсильванию. Может, он будет даже несколько позже, но обязательно приедет и первым же делом позвонит вам.