Мальчики из Фоллз

– Где твои родители? – спрашиваю у Кейда, пытаясь отвлечься от мыслей о своей маленькой преступнице.

Он смотрит на гостей.

– У Хантера.

Я бросаю на него взгляд. Кейд и его брат – как два склеенных листа бумаги. Вместе они бесполезны, потому что у каждого не видно целую сторону.

Но попытки их разделить тоже ни к чему хорошему не приведут. Изображение порвется. Опять же, они станут бесполезны. С близнецами всегда так было.

Сжимаю свою пустую бутылку.

– Как он?

– Мне плевать.

– Нет, не плевать.

– Плевать, – цедит кузен сквозь зубы, посмотрев на меня. – Мало того, что он разбил сердце моим родителям и переехал. Редко приезжает домой и перевелся в конкурирующую школу. Он ко всему прочему сделал это из ненависти ко мне. Так что да, плевать.

Кейд всегда был вспыльчивым и недоверчивым, но есть что-то еще. На это указывает дрожь в его голосе. Неровное дыхание. Резкие слова, которые явно у него на языке вертелись весь год, с тех пор, как его близнец перешел в другую школу. Кейд не просто зол. Он расстроен.

По какой-то причине Хантер почувствовал, что ему нужно уехать. Кейд – громкий, популярный, дерзкий, хорошо выглядит в любой одежде. Последнее слово всегда остается за ним. Хантер – его полная противоположность. Тихий, неловкий на вечеринках, ненавидящий светские беседы. Он не вспомнит о том, что пора подстричься, пока волосы не начнут лезть ему в глаза и мешать кузену собирать компьютеры, или исследовать заброшенные здания, или спускаться на тросе в очередную пещеру.

В нашей школе ему приходилось нелегко, как и мне.

– Он не ненавидит тебя. – Окидываю взглядом посетителей вечеринки, на самом деле едва их замечая. – Мне нравилось быть единственным ребенком, знаешь? Я бесился каждый раз, когда родители брали под опеку новых детей, потому что им требовалось много внимания. И, несмотря на свое сопротивление, я понимал, что привяжусь к кому-то, кто рано или поздно просто уйдет. Отстойно было.

ЭйДжей, сестре близнецов, всего девять лет. Разница в возрасте между ней и Кейдом означает, что они оба растут практически отдельно. А раз его брат сейчас живет недалеко от Чикаго с их дедушкой, Кейд, по сути, стал единственным ребенком.

– Однако вскоре осознал: когда они уходили, мне хотелось их вернуть. Я обижался на этих детей, потому что был вынужден делиться не только своими игрушками, домом и родителями, но и менять свое поведение, чтобы помочь им адаптироваться. – Кейд неподвижно стоит рядом со мной. – Поэтому в их присутствии я не чувствовал себя самим собой. Порой мне казалось, что я не знаю, какова моя роль в собственном доме.

Я должен был вести себя с ними иначе. Быть более любезным. Более сострадательным. Осознанным. Для десятилетнего ребенка это сложно.

– Зачастую я был сбит с толку, сомневался в своей ценности… Правда, когда они уходили, я скучал по ним.

– И?

Я ставлю пустую бутылку на стол позади себя.

– И что? – спрашивает Кейд.

– Хантер переехал, потому что хотел любить тебя.

Хантеру надоели постоянные сравнения с братом, да и сам Кейд не особо помогал. Спустя какое-то время он начал выделываться перед друзьями. Словно ему всегда нужно было доказывать им, что он лучше своего близнеца. Комментарий здесь. Комментарий там. Налет снисходительности в разговорах с Хантером, чтобы тот не забывал, кто на самом деле сильнее.

Хантеру пришлось уйти, чтобы не возненавидеть Кейда.

Кузен прочищает горло, но ничего не отвечает.

– Мне нужно кое-что проверить, – говорит он и идет обратно в дом.

Я скучаю по Хантеру. Мне бы хотелось, чтобы Кейд признал, что тоже скучает. Дилан – единственная, кто прилагает огромные усилия, чтобы увидеться или поговорить с Хантером, но даже она уже сдалась. Если кто-нибудь не сделает шаг – и я имею в виду шаг, который сработает как бомба, – мы можем не вернуть его.

– Кто это? – доносится чей-то вопрос.

– Новая ученица? – интересуется Столи с надеждой в голосе. – Пожалуйста, скажите мне, что это новая ученица.

Начинает играть песня Queen Лорен Грей. Подняв глаза, я вижу, как Столи с Дирком хихикают. Проследив за направлением их взглядов, поворачиваю голову к двери патио. На террасу выходит Дилан, следом за ней Аро.

Я делаю глубокий вдох.

Одетая в ярко-синее бикини, она засовывает руки в карманы подкатанных джинсовых шортов. Ниточки, торчащие из потрепанных краев ткани, касаются золотистой кожи ее бедер. Темные волосы разделены пробором по центру и выпрямлены. Облизав свои красные губы, Аро вздыхает, оглядывается вокруг в поисках меня.

Ветер треплет прядь волос, отбрасывая ее к шее, и я сжимаю пальцы, желая прикоснуться к ней. Упругий живот, длинные ноги и… Глядя на тело Аро, вспоминаю, какое оно на ощупь.

В моих шортах становится тесно. Наконец-то повернувшись, Аро встречается со мной взглядом и не разрывает зрительного контакта, пока Дилан тянет ее за руку к столу с едой. Глаза Аро искрятся от улыбки. Ее плечи расслабляются, ведь она поняла, что я близко.

– Не знаю, она похожа на Амоса Кэхилла, – отвечает Дирк. – У него есть сестра?

– Без понятия, – произносит Столи озорным тоном. – Чур, я забил Осенний бал.

– А я поездку на лыжный курорт для выпускного класса.

Они смеются. Я смахиваю свою пустую бутылку со стола в мусорное ведро.

– Заткнитесь.

Парни резко переводят взгляды на меня, напрягшись. Дирк сминает стакан, который держит в руке.

– Прости, Хоук. – Он снова смотрит на Аро, затем поворачивается ко мне, смекнув. – Господи, старик, я не знал.

Неужели Дирк действительно не узнал Аро?

Ее внешность не изменилась. Она и раньше была красивой.

Хотя, полагаю, парни не на ее лицо уставились.

Мне нужно еще одно пиво.

Я направляюсь в сторону дома, однако вместо того, чтобы войти внутрь, подхожу к Аро. Собираюсь приобнять ее, показать всем – у них шансов нет, – но вижу, как она улыбается, запрокинув голову назад, и наблюдает за стаей птиц в небе.

Они взмывают вверх, парят высоко и улетают, в чем я не уверен, потому что смотрю только на нее.

Боже, она такая милая.