Мальчики на севере

– Вы правы, мистер Стюарт, - сказал Гарри, - это было бы безрассудно с нашей стороны.

– То-то и есть, мой друг, - проговорил Стюарт.
– А вы, Гаральд, согласны с этим?
– обратился он к младшему воспитаннику.

– Да, мистер Стюарт, и я нахожу, что вы правы... вы всегда, впрочем правы, - отвечал мальчик.

Несколько минут ехали молча. Христиан шел впереди всех на своих лыжах, и так быстро, что за ним едва поспевали лошади. Мальчики соблазнились примером норвежца и захотели сами идти на лыжах. У них было по паре лыж, привязанных сзади седла. Лыжи быстро были отвязаны. Юные путешественники надели это незаменимое приспособление северных стран на ноги и весело отправились дальше, а лошадей их взял за поводья Стюарт, не пожелавший идти пешком.

Однако мальчики как ни старались, но стали отставать от привычного к такого рода путешествиям норвежца и попросили его убавить шагу. Тот улыбнулся и пошел тише.

– Что это такое?
– вскричал вдруг Гарри, заметив на снегу многочисленные следы каких-то крошечных животных.

– Это следы песцовки, - ответил Христиан.

– Что такое? Что он говорит?
– переспросил Гарри.

– Он говорит, что это следы песцовки, - сказал Стюарт.
– Немногие знают этого интересного зверька. Это род пестрой мыши. Она известна также под именем "пеструшки" за ее белую с черными пятнами шкуру. Она очень смела, и любит идти напрямик и часто переплывает даже реки.

– Вот как!
– вскричал Гарри.
– Но каким же образом?

– Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают из себя подобие живого моста, по которому и переплывают все остальные.

– Вот удивительные зверьки!
– воскликнул Гаральд.
– Значит, они умные?

– Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.

– Муравьи!
– с удивлением вскричал Гарри.
– Такие крошечные насекомые! Да разве это возможно?

– Вы забываете, Гарри, что муравей - одно из самых умных насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.

– Вот чудеса-то!
– воскликнул Гарри.

– Песцовка падает с неба, - вдруг проговорил Христиан.

– Что еще бормочет этот норвежец?
– спросил Гаральд.

– Он говорит, что песцовка падает с неба, - перевел, улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и немного говорить на нем.

– Вот вздор-то!
– Это и я знаю что неправда, - продолжал мальчик.
– А вы верите этому, мистер Стюарт?

– Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить, откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что песцовка падает с неба?
– обратился Стюарт к норвежцу.

– Отец видел, - ответил последний таким уверенным голосом, что молодой учитель не решился разубеждать его.

Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя - и не понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило их.

В таких разговорах они понемногу подвигались вперед. Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а в других - переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.

Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и усталость.

Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были провести ночь.

– Э! Да это настоящий дворец!
– сказал он, когда Христиан указал, где можно остановиться.

"Дворец" оказался действительно достойным своего названия. Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо сложенных и готовых, казалось, каждую минуту развалиться под напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход, хотя пробраться в него можно было только на четвереньках. Другое, поменьше, окно, а цель третьего отверстия, сверху, объяснил Гарри.

– Эта дыра, - заметил он - предназначена, вероятно, для выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.

Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения пришлось удовольствоваться этой лачугой.

Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный корм, а сами путники пролезли в "дверь". Места для четверых было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел разгораться.

Громадные клубы дыма наполняли всю лачугу, и, чтобы не задохнуться, путники принуждены были то и дело выбегать на воздух.

Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на четвереньках вокруг очага.

– Теперь недостает только хорошего ужина - заметил Гарри, когда начал несколько согреваться.

– За этим дело не станет, - сказал Стюарт, - сейчас займемся стряпней.

Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили мясных консервов. Вскоре суп был готов.

Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь побольше горючего материала и улеглись спать, завернувшись в одеяла.

Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно озябли, что даже проснулись.

– Гм!
– говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки.
– Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.

– Черт знает, какой холод!
– ворчал Гаральд.
– И угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу шевельнуть ни одним пальцем.

– Сейчас мы вас расшевелим!
– заметил Стюарт, раздувая огонь, чуть тлевший в очаге.

Через час, когда все путники сидели за завтраком и в лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.

– Право, здесь очень недурно, - говорил он, прихлебывая душистый кофе со сливками, которые нашлись у предусмотрительного Стюарта.

– А кто недавно говорил совсем не то?
– спросил со смехом последний.

– Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой глупости, которую я сделал!
– возразил мальчик.