Мальчишкам до 16 и старше

Хочется сказать, что все…

Но это не так. Напрягают тебя три вещи. Учителя. Одноклассники. Занятия.

Итак, учителя.

После учеников учителя – самое малоприятное в любой школе.

После десяти лет обучения мне казалось, что в школу идут работать все, кого по причине излишней жестокости не взяли в вивисекторы.

Кто по причине… скажем так, недалекости проскочил мимо нарядных красных ворот конно-балетной академии.

Кого по причине общей нравственной недостаточности выгнали из передвижного шоу «Монстры тысячелетия».

Я тут, конечно, преувеличиваю немножко – вменяемые педагоги тоже попадаются, но их почему-то меньшинство.

Очень мало.

Информация

Вивисекция – операция на живом организме с целью изучения методов лечения.

Какие бывают у нас педагоги?

Начнем с моей любимой разновидности. Учитель-садист.

Настоящих садистов, садистов со вкусом, в школе не так уж много. Ведь для того, чтобы быть садистом, нужен особый человеконенавистнический талант, а такой талант редок. Как, впрочем, и любой другой.

Каждый, кому повезло учиться в обычном муниципальном общеобразовательном учреждении, может рассказать пару историй о таких педагогах. Каждый припомнит несколько их малоприятных прозвищ, что-то вроде Зверь, Базеда или Овчарка. Каждый вспомнит, как ему хотелось провалиться сквозь парту во время опроса по химии. Под режущим, как лазерный луч, взглядом химички.

Итак, учитель-садист.

Обычно это полный никто, попавший (или попавшая) в школу потому, что волосатой лапы у бедолаги не оказалось, а без волосатой лапы его после окончания института с одними трояками никуда не берут. Кроме как в школу – в ней всегда недостаток кадров. Такой тип оказывается в школе и начинает ненавидеть все вокруг.

Прежде всего учеников – потому что они главный раздражитель.

Ученики стонут. Поскольку бывший троечник в науках сам не больно сечет, отличники вызывают у него раздражение и быстро превращаются в хорошистов. Остальные подвергаются избиению потому, что учитель-троечник отыгрывается на них из-за своей несчастной судьбы. Еще бы – приходится за копейки горбатиться, «да еще с такими идиотами».

Так или иначе, все вокруг у него вызывает раздражение, и падает это раздражение на ни в чем не повинные ученические головы.

Второй вариант генерации садиста несколько иной. В школе появляется молодой педагог, окончивший педвуз с красным дипломом. Юноша шибкий со взором горящим. Энтузиаст, за идеалы народного просвещения кого хочешь порвет.

Такой юноша развивает бурную деятельность. Пытается понравиться ученикам, ходит с ними в кино и на пикники, устраивает праздники и дискотеки, занимается дополнительно с отстающими, до ночи разучивает новые материалы.

Старается, старается, старается. Пытается понравиться родителям – проводит с ними профилактические беседы и советует, куда лучше отдать отпрыска после школы в соответствии с результатами последних психологических тестов…

Через полгодика школа начинает постепенно обламывать энтузиаста. Энтузиазм тает. Вообще замечено, что у энтузиастов вообще редко что получается. Особенно в школе. Получается у ремесленников и работяг, но не у энтузиастов.

Через год энтузиаст ломается окончательно и тоже начинает ненавидеть учеников, школу и все вокруг.

Почему-то значительное количество садистов обнаруживается среди преподавателей физкультуры. У меня серьезное подозрение, что в стенах физкультурных вузов с психикой студентов происходят необратимые изменения. А может, у них там спецкурс какой-то особый есть, что-то вроде «Пытки в полевых условиях». Кто знает…

Садист обожает унизить ученика. Допустим, вызвать тебя к доске, загодя зная, что задание ты не выполнил, и спрашивать потом: а что же ты делал вместо приготовления уроков? Рыбу, наверное, ел…

Класс хохочет, класс обожает, когда кого-нибудь треплют. А ты стоишь дурак дураком и ничего поделать не можешь. Потом садист вызывает твоего друга-бездельника и издевается над вами на пару. Хочется провалиться сквозь пол, но пол крепок, к тому же под полом кабинет черчения, а чертилыцик тоже любит подобные развлечения.

Пример

Физкультурника по кличке ТТ ненавидел и стар, и млад.

Во-первых, из-за того, что физрук имел скверный обычай устраивать по физкультуре экзамены и зачеты. А тех, кто эти испытания не проходил, он оставлял на лето. Тренироваться.

Во-вторых, как всякий нормальный садист, физрук обожал издеваться над учениками. Он мог придумать дюжину обидных прозвищ и кличек человеку, который залез до середины каната и испугался слезть обратно. Неудачник на канате краснел, девочки смеялись, большая часть мужской половины класса хмуро помалкивала – им на канат еще только предстояло лезть.

Не брезговал ТТ и старым добрым рукоприкладством. Вломить кому-нибудь затрещину или влупить хорошего пендаля было обычным делом для ТТ. На построении он шагал вдоль строя и срывал со всех подряд цепочки, крестики и медальоны. После чего выкидывал все это добро в окно – лишенные имущества потом по два часа разыскивали свое добро в сугробах.

Его неоднократно били. Старшеклассники сами по себе, и старшеклассники, нанятые более младшими несчастными. Впрок не шло. Свои мерзкие повадки ТТ не оставил и тиранил несчастных ботанов весьма успешно. Зато всевозможных дуболомов с накачанными бицепсами ТТ всемерно уважал и им благоволил. И они ему тоже.

В середине девяностых ТТ ударился было в коммерцию и стал торговать зонтиками, но прогорел.

Все его бывшие ученики радовались, ходили в его магазин и изводили многочисленными просьбами показать тот или иной зонтик. После чего с презрением отказывались его зонтики покупать.

После коммерческой неудачи ТТ вернулся обратно в школу. И до сих пор там работает.

Так ему и надо.

Почему садисты существуют в школах до сих пор?

Потому, что они нужны школьной администрации. Чтобы держать общественность в тонусе. В каждой школе должен был быть такой тип. Пугало. Правда, сейчас у нас идет повсеместная борьба за права личности, но на деятельность садистов продолжают закрывать глаза.

Как это ни странно, но подобные типы частенько даже пользуются авторитетом в среде школьников. Тысячелетняя психология подчинения, оформленная лозунгом «строгий, но справедливый», до сих пор не исчезла. К сожалению. К сожалению, нормальные, человечные педагоги пользуются гораздо более меньшим уважением, чем сторонники жестких мер, любители плетки, кнута и пендаля.

Пример

Урок русского языка. В классном кабинете Василисы Валентиновны Лимбоцкой, той самой – великой и ужасной, страшнее которой нет и не было никого на земле. Она настоящий дракон в юбке…

Так вот урок. Кабинет похож на игрушку – уже пятнадцать лет Василиса Валентиновна не делала в нем ремонт – потому что что-то сломать в кабинете Василисы Валентиновны…

Лучше сломать себе шею. Сразу броситься под поезд. Человек, осмелившийся написать что-то на парте, может легко вылететь из школы – директор перед Василисой Валентиновной прыгает на задних лапках – у нее ведь такие связи в гороно! Один тип осмелился войти в класс Лимбоцкой без сменной обуви – и весь последующий год он мог входить в этот кабинет только босиком.

Парты у Василисы Валентиновны привинчены к полу. Чтобы не двигали!

Ну так вот. Урок русского. Тишина. Слышно, как течет по трубам вода, слышно, как в кабинете английского ребята повторяют хором алфавит. Василиса Валентиновна объясняет что-то про деепричастия.

И вдруг случается ужасное – я вижу, как моя ручка начинает медленно катиться по столу к обрыву. Все происходит как в замедленной съемке – я пытаюсь ручку поймать, но бесполезно. Она срывается и падает на пол.

Раздается грохот, от которого вздрагивает земля. Портреты классиков на стенах осуждающе раскачиваются. Василиса Валентиновна поднимает очки и мгновенно обнаруживает источник этого грохота.

«Это чье бревно упало?» – спрашивает она, хотя прекрасно знает чье. Класс замирает.

Как бандерлоги замирали перед страшным Каа.

«Чье бревно упало?» – повторяет Василиса Валентиновна.

Я обреченно поднимаю руку.

Она смотрит на меня так, будто я не просто-напросто уронил ручку, а осквернил храм, посвященный великой богине образования.

«Вон! – вопит Василиса Валентиновна. – Вон пошел!»

Я в полуобморочном состоянии выползаю из кабинета. Вечером у меня начинается грипп, и я пропускаю две недели занятий.

Через две недели я возвращаюсь в класс. Мне страшно. Чтобы инцидент с ручкой не повторился, я крепко привязываю ее к запястью прочным капроновым шнурком.

Забавно, но тем малым, что я знаю в русском языке, я обязан именно Василисе Валентиновне Лимбоцкой.

Так что бывает, что педагог-садист даже полезен. Он хоть что-то может вдолбить в пустые головы. В смысле знаний, конечно. Про ужас, который он внушает тебе и таким образом портит нервную систему и картину мира, мы сейчас не говорим.

Совет

Обычно садист уважает лишь одно.

Силу и независимость.

Только силой и независимостью ты сможешь ему противостоять. Эти типы опасаются умных и сильных. Никакой физкультурник ничего не сделает с тобой, если ты регулярно берешь первые места на городских олимпиадах по математике. И никакой математик ничего не сделает с тобой, если ты будешь брать первые места по плаванию. И в первом, и во втором случае ты будешь исправно получать свои четверки. А если ты будешь тянуть, допустим, на серебряную или золотую медаль, то и пятерки.

Единственный действенный способ борьбы с учителем-садистом – быть в чем-то незаменимым для школьной администрации.

Я не случайно упомянул плавание. В нашей школе учился паренек, которого прочили в юношескую сборную России по плаванию. И ему на всех, на всех – и на садистов, и не на садистов – было глубоко плевать.