Маленькие огоньки

Он сел рядом со мной и протянул мне свой телефон, показывая их переписку. Я едва взглянула на экран, не желая казаться столь же жалкой, сколь чувствовала себя.

— Послушай, — сказал он. — Я подсказал ей ответы, только и всего.

— Ладно, — кивнула я.

Эллиот завёл машину.

— Ты же знаешь, что она мне неинтересна. Она ужасна, Кэтрин.

Я сердито ковыряла ногти. Он продолжил:

— Да ни в жизни. Ты же понимаешь, что она написала мне, только чтобы был повод поблагодарить меня на глазах у тебя сегодня.

— Мне всё равно.

— Не говори так, — нахмурился он.

— А как надо?

— Скажи, что тебе не всё равно.

Я уставилась в окно, Эллиот сдал назад и выехал с парковки. Тренер Пекхам стоял возле своего фургона рядом со стадионом, а рядом была миссис Мэйсон. Она откинула волосы через плечо, улыбаясь во всё лицо.

Эллиот посигналил, и они тут же приняли серьёзный вид, помахав нам. Я не понимала, почему миссис Мэйсон с таким рвением пытается оставить позади своего мужа из захолустного городка и их брак, только чтобы снова наступить на те же грабли. Тренер Пекхам был разведён дважды — его второй женой была бывшая ученица, закончившая школу всего четыре года назад. А миссис Мэйсон держится с ним так, словно урвала самого завидного холостяка в городе.

Мы с Эллиотом молчали почти до самого особняка «Джунипер», и чем ближе мы подъезжали к нему, тем сильнее суетился Эллиот. Щётки стеклоочистителя стирали капли дождя, работая в успокаивающем ритме, но Эллиот не замечал этого, он словно искал слова, которые всё исправят. Подъехав к тротуару, он припарковался.

— Я не имела в виду, что мне всё равно, — опередила я его. — Я просто хотела сказать, что не стану ссориться из-за Пресли. Не нужно быть гением, чтобы её раскусить.

— Нам не нужно ссориться. Мы можем просто поговорить.

Его ответ меня удивил. Мои родители никогда не разговаривали, когда ругались. Это всегда был поединок криков, война слов, слёзы, мольбы и попытки разбередить старые раны.

— Тебе разве не пора на игру? Это долгий разговор.

Он посмотрел на часы и прочистил горло, недовольный тем, что время поджимало.

— Ты права. Мне пора в раздевалку.

— Я просто зайду домой на пару минут, но если ты торопишься, езжай без меня. Я доберусь пешком.

— Кэтрин, дождь хлещет как из ведра, — нахмурился Эллиот. — Ты не пойдёшь под дождём.

Я потянулась к ручке двери, но Эллиот перехватил мою руку, глядя на наши переплетённые пальцы.

— Может, сядешь во время игры с моей семьёй?

Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неестественной, больше напоминая страдальческий оскал.

— Ты будешь на поле. Это будет странно.

— Это не будет странно. Тёте Ли бы хотелось, чтобы ты присоединилась к ним.

— Ох, ладно, — сказала я бессвязно. — Я на минутку.

Я выскочила из «крайслера» и бросилась к дому, задержавшись лишь затем, чтобы открыть калитку. Не успела я добежать до крыльца, как передняя дверь распахнулась.

— Святые небеса, дитя. У тебя что, зонта нет? — спросила Алтея, стряхивая с меня дождевые капли чайным полотенцем.

Я повернулась и увидела, как Эллиот машет мне. Толкнув Алтею внутрь, я захлопнула за нами дверь.

— Как успехи с мальчиком?

— Вообще-то, отлично, — сказала я, пригладив мокрые волосы назад. Я осмотрелась, замечая, что всё по-прежнему в порядке. Я знала, что за это стоит поблагодарить Алтею. — У Эллиота сегодня футбольный матч. Я вернусь поздно. Мамочка не говорила, нужно ли ей что-нибудь?

— Вот что, милая. Если ей что-нибудь понадобится, я об этом позабочусь.

— Спасибо, — сказала я, стараясь отдышаться после короткой пробежки к дому. — Мне нужно переодеться. Спущусь через минуту.

— Захвати зонтик, детка! — крикнула Алтея мне вслед, пока я поднималась наверх.

Добравшись до своей комнаты, я стянула свитер и надела вместо него синюю кофту и куртку. Причесавшись, почистив зубы и пройдясь по губам помадой «ChapStick», я замерла перед дверью спальни, схватив зонтик, стоящий в углу.

Моя обувь скользила по ступенькам с пронзительным скрипом, и мамочка не могла оставить это без внимания.

— Кэтрин Элизабет, — раздался её мелодичный голос с кухни.

— Прости, я опаздываю. У тебя есть всё, что нужно? — спросила я.

Мамочка стояла перед раковиной и мыла картошку. Её тёмные кудри были убраны от лица, она повернулась ко мне с улыбкой.

— Когда ты вернёшься?

— Поздно, — ответила я. — Это важный вечер.

— Не слишком поздно, — пригрозила она.

— Я всё приготовлю на утро. Обещаю.

Я поцеловала её в щёку и повернулась к выходу, но она схватила меня за рукав куртки, радость в её глазах померкла.

— Кэтрин. Будь с этим мальчиком осторожна. Он не планирует здесь осесть.

— Мамочка…

— Я серьёзно. Знаю, тебе с ним весело. Но не стоит слишком им увлекаться. У тебя есть обязанности в гостинице.

— Ты права. Он не хочет здесь оставаться. Он планирует путешествовать. Возможно, даже будет работать на «National Geographic». Он спросил, не хочешь ли ты… — я умолкла на середине фразы.

— Спросил, не хочу ли я что?

— Не хочешь ли ты прийти на ужин в дом его тёти.

Она резко отвернулась, схватив в одну руку картошку, а в другую — нож для чистки.

— Я не могу. Слишком много работы. Гостиница переполнена.

— Правда? — изумилась я, глядя наверх.

Мама притихла, молча чистя картошку от шкурки. Из крана текла вода, мамочка принялась чистить картошку ещё быстрее.

— Мамочка?

Она повернулась, предупреждающе вскинув руку.

— Просто остерегайся этого мальчика, слышишь меня? Он опасен. Все за пределами этого дома опасны.

— Я ничего ему не рассказала, — помотала я головой.

— Хорошо. А теперь иди. Меня ждёт работа, — сказала она, успокоившись.

Я кивнула, развернулась и пошла к выходу как можно скорее, раскрыв зонт, как только вышла на улицу. «Крайслер» всё еще ждал у тротуара, щётки двигались взад-вперёд по ветровому стеклу.

Усевшись на пассажирское сиденье, я стряхнула зонт, чтобы не намочить салон, что было непростой задачей, но мне каким-то образом удалось закрыть дверь, не устроив внутри беспорядка.