Маленькие огоньки

Искусственная ёлка высилась почти до трёхметрового потолка, оставляя всего пару сантиметров между ним и стеклянным ангелом, расположенным на макушке дерева. Ветви были украшены красными и зелёными игрушками, некоторые из которых были ручной работы. За синтетическими иголками сверкали белые огоньки, подставка дерева была задрапирована декоративной красно-зелёной «юбочкой». Под ёлкой были разложены две дюжины подарков.

— Присядь, — сказала миссис Мэйсон, указывая на диван в виде тёмно-серой секции, обтянутой микрофиброй и украшенной декоративными подушками с цветочным принтом и подушками однотонного сине-зелёного цвета. Диван выглядел так безупречно, что я замешкалась.

— О, не глупи, — приободрила меня миссис Мэйсон, опустившись в кожаное раскладное кресло. — Мой племянник с племянницей, перемазанные мороженым с ног до головы, каждое воскресенье ползают по этому дивану. Вот почему я выбрала обивку из микрофибры.

Мисс Барнс присела на диван, и я уселась рядом с ней.

— Как всё прошло? — спросила миссис Мэйсон, снимая свитер.

— Мэвис, разумеется, расстроилась, но всё прошло лучше, чем ожидалось. Комната готова?

— Да, — ответила миссис Мэйсон, улыбаясь с облегчением.

— Я знаю, что вам пришлось постараться, чтобы успеть всё подготовить, — заметила мисс Барнс.

— А как иначе? — спросила миссис Мэйсон.

— О, я и не знала, что вы являетесь патронатным родителем, миссис Мэйсон, — призналась я.

— Вообще-то, нет. То есть, до этого момента. Просто мы часто работали вместе с мисс Барнс. И в этих стенах я просто Бекка, — сказала она, скрутив свои каштановые волосы в пучок и продев концы внутрь.

Я никогда не видела её в домашней одежде. Она выглядела гораздо моложе в серо-лиловых хлопковых штанах и выцветшей тёмно-синей футболке с эмблемой Центрального университета Оклахомы.

Мисс Барнс жестом обвела комнату:

— Тебя всё устраивает?

Я удивлённо моргнула. Я переехала из холодного ветхого викторианского особняка девятнадцатого века в тёплый безупречно чистый загородный дом.

— Эм, да. Всё здорово.

Миссис Мэйсон и мисс Барнс рассмеялись, а затем соцработник встала с дивана.

— Ну что ж. Оставлю вас одних.

— Спасибо, — сказала миссис Мэйсон, обняв мисс Барнс. Едва дверь закрылась, миссис Мэйсон сцепила руки.

— Здесь эм…здесь только мы? — спросила я.

Помедлив, она кивнула.

— Ага. Да. Только мы. Хочешь посмотреть свою комнату?

Я кивнула, собрала свои вещи и проследовала за ней по коридору.

— Гостевая ванная прямо по коридору. Моя комната справа в конце коридора, — показала она. — Твоя комната слева в конце коридора. У тебя отдельная ванная.

Миссис Мэйсон включила в комнате свет, показывая двуспальную кровать, деревянный комод и стол. Открытая дверь вела в небольшую ванную. Всё казалось таким блестящим и новым. Стены были выкрашены в лиловый цвет, окаймлённый белыми полосами, ковёр был светло-серым. Вместо тяжёлых затемняющих штор, висящих на железном карнизе, окна обрамляли мягкие занавески из полупрозрачной ткани.

— Давно вы здесь живёте? — спросила я.

Она с гордостью огляделась.

— Семь лет, три месяца и два дня, — улыбнулась она. — Но разве кто-то считает?

— Вы что-нибудь перестраивали? Всё кажется таким новым.

Она кивнула и поставила одну из моих сумок на кровать поверх серо-лилового покрывала.

— Да, — сказала она, но она не успела закончить мысль. В дверь позвонили и её глаза радостно засияли. — О! Это пицца! Идём!

Я проследовала за ней в гостиную, она оставила курьеру чаевые, поблагодарила его по имени и отнесла две коробки на кухню.

Пройдя к обеденному столу, миссис Мэйсон открыла коробки, наслаждаясь вместе со мной восхитительным ароматом густого соуса и специй.

— Тарелки! — воскликнула она, бросившись на кухню. — Держи. — Она поставила одну тарелку передо мной и, схватив кусок пиццы, вгрызлась в него, свободной рукой показав мне сесть напротив неё. — Боже. Извини. Я просто умираю с голоду.

Я изучала содержимое коробок. Одна пицца была наполовину сырной, наполовину — с пепперони. Другая была наполовину «суприм», наполовину — с колбасками.

— Я не знала, какую ты любишь, — сказала миссис Мэйсон, жуя. — Так что заказала наобум.

Я взяла по кусочку с каждой начинкой, положив еду на тарелку, и посмотрела на миссис Мэйсон.

— Молодчина, — похвалила она.

Откусив кусочек пиццы с пепперони, я довольно замурлыкала, наслаждаясь вкусом расплавленного сыра. Я годами не ела пиццу. Закрыв глаза, я блаженно расслабилась.

— Вкусно, — сказала я.

Миссис Мэйсон кивнула, хихикнула и взяла ещё кусочек.

Моя радость была недолгой, стоило мне подумать о том, как мамочка ест в одиночестве, если вообще ест. Пицца внезапно приобрела вкус сожаления.

— Всё в порядке, Кэтрин. Ты имеешь право радоваться жизни. Это нормально.

Я опустила голову.

— А чувствовать себя в ловушке, когда находишься на свободе, это тоже нормально?

Она промокнула рот салфеткой.

— Это часть процесса. У людей уходят годы, чтобы разобраться с этими чувствами. Вина, неуверенность, сожаление… потеря. Но это нормально. Старайся жить настоящим моментом, справляясь со всем постепенно. В данную секунду ты имеешь право насладиться своей пиццей и расслабиться, находясь в моей компании. Радоваться жизни, находясь вдали от «Джунипер», ещё не значит, что ты любишь свою мать меньше, чем прежде.

Я откусила ещё кусочек, переваривая её слова, как пищу.

— Мне сложно расслабиться. Мысленно я постоянно прохожу по списку дел, которые необходимо успеть сделать к утру.

— Вполне логично. Будь терпеливой к себе. Будь терпеливой к происходящему.

Я обернулась через плечо на рождественскую ель, сверкающую в гостиной.

— Красиво.

— Вы ставите дома ёлку?

— С тех пор как умер отец — нет, — покачала я головой. — Этим занимался он. Ставил ель, вешал гирлянды. Но они всегда смотрелись на «Джунипер» странно. Хотя мне нравилось смотреть из окна на соседние дома.

Миссис Мэйсон проверила время на своих часах.

— Тогда тебе должно понравиться.

Она шёпотом принялась вести обратный отсчёт, а затем показала наверх. Снаружи зажглись гирлянды, а следом за ними стали надуваться два огромных шара на переднем дворе. Спустя пару секунд на газоне красовались огромные надувные светящиеся фигуры снеговика и Санта-Клауса, колыхаясь на ветру.

— Ого, — ошарашено сказала я.

Миссис Мэйсон захлопала в ладоши и захихикала.

— И не говори! Полный угар!