Маленькие саги

«Ты только возвращайся, пожалуйста!
– Мысленно попросила Ася.
– Я так по тебе скучаю. Все говорят, чтобы я не надеялась. И даже папа не велит скоро тебя ждать. Но я жду, слышишь?»

За окном уже давно закатилось солнце, и в пустой квартире мерно тикали ходики, отмеряя последние часы уходящего дня. Зачем отец побежал к доктору, Ася не знала, Егор ее не интересовал, а голос Варвары слышался со двора, где мачеха незлобливо переругивалась с соседками. От горя и усталости поникли плечи, а потом и глаза закрылись. Ася задремала. И во сне видела маму, веселую и счастливую. Она, напевая, шила что- то маленькими убористыми стежками. Сон показался отчетливым, как наяву, и Ася, проснувшись, обвела глазами комнату, надеясь увидеть маму за шитьем. Но кругом царил полумрак. Сгущались сумерки. В прихожей послышались шаги. Это с улицы вернулся Егор. Ася разочарованно закрыла глаза. Какая несправедливость видеть маму только во сне! Да и тот уже улетучился, оставив, словно яркие всполохи, обрывки воспоминаний. Она упрямо не открывала глаза, хотя уже слышала как по лестнице поднимается мачеха. Сейчас зайдет и нагонит. Но еще... еще минуточку...

Удар пришелся сначала по голове, потом по шее. Егор? Или это Варвара? Ася распахнула глаза, руками прикрыла голову, пытаясь защититься. Но больше ударов не последовало. Да и рядом никого не было. Новые жильцы находились в первой комнате. Ася, отпрянув, увидела портрет, свалившийся со стены. Она подняла с пола рамку, и аккуратно двумя руками поставила на стул, прислонив к спинке, потом погладила ладошкой по чудом уцелевшему стеклу и пробормотала:

– Я знала, что ты меня услышишь! Приходи побыстрее! – попросила она маму. А потом долго сидела и смотрела на фотографию, с которой улыбалась красивая и веселая Рита. Пока Варвара не прикрикнула зычным голосом, что пора уже ложиться спать. Спорить с ней Ася не стала, мачеха и так злилась на долгое отсутствие Марка, и испачканное полотенце, брошенное во дворе. Марк так и не вернулся, может, вызвали на завод...

Под утро начался переполох. Ася, проснувшись, уселась на кровати, не понимая, что происходит. Хлопнула калитка. Послышались удивленно-радостные голоса соседей. Кто-то, будто с тяжелой ношей, поднимался по лестнице, а затем вошел в дом. Ася, услышав, как приглушенно вскрикнула Варвара, быстренько метнулась к двери. И застыла в проеме. В прихожей стоял отец и держал на руках маму, бледную как полотно. И коса мамина пропала куда-то, а вместо нее короткий ёжик жестких волос. Ася испугалась и закричала.

– Я вернулась, Асенька, - успокоила ее мама слабым голосом. – Не пугайся!

Отец, не разуваясь, прошел прямо в дальнюю комнату, и осторожно положил жену на разобранную Асину кровать, девочка кинулась к матери, села рядом на пол, прижала к себе мамину белую руку с синими прожилками вен. Сколько они так просидели, пять минут или целую вечность, Ася не помнила. Потом пришел доктор Филипп Янович. И папа мягко выставил ее из комнаты. Она видела, как Варвара завязывает концы покрывала, куда уместился весь нехитрый скарб ее и Егора, собирается уходить. Отец не остановил женщину, просто вежливо попрощался. Филипп Янович вышел из комнаты и плотно прикрыл двойные створки дверей.

– Пусть Рита поспит, я дал снадобье. Все обойдется, Марк, - доктор похлопал отца по спине.- Еще вчера мы не верили, что оттуда вообще можно выйти. А сегодня Рита уже дома. И какой же она враг народа, скажите, пожалуйста?! Просто угодила в облаву на рынке, когда меняла хлеб на мыло!

– Мыло на хлеб, - тихо поправил отец. – Следователь из Москвы сильно удивлялся, как она стойко держалась, не подписала ни одной бумаги. Не оговорила себя. Это и помогло. А если б следствие располагало чистосердечным признанием, то не видать нам Риты.

– Держалась, - согласился доктор.- Я видел ее израненную спину и понимаю, чего это стоило. Да, и провести десять месяцев в тюрьме, не всякий мужик выдержит... Доктор заметил навострившую уши Асю и, улыбнувшись, сказал:

– Ну что, детка, дождалась? Видишь, твоя вера оказалась самой стойкой. Уже мы все разуверились, а ты, Ася, не прекращала ждать.- Филипп Янович погладил девочку по голове. – Молодчина!

– А можно мне с мамой посидеть? – набравшись храбрости, спросила девочка.

– Ступай, только тихо.

Ася тихо вошла в комнату и села на стул напротив кровати.

– Это ты, Ась?
– в полудреме спросила мама. Она лежала на животе, а спину закрывала повязка, местами уже мокрая.

– Ага, - прошептала девочка.

– Иди ко мне, - позвала мама и, морщась от боли, повернулась на бок. Ася быстро залезла к ней, легла поверх покрывала, обняла обеими руками. Почувствовала, как мамины руки крепко обхватили ее, прижали к самому сердцу.

– Как же я ждала тебя!
– проговорила Ася.

– Я знаю, доченька. Твоя любовь и вера придавали мне силы! – из маминых глаз хлынули слезы.

– Не плачь, пожалуйста, не плачь!- уж не сдерживаясь, заревела Ася следом. – Ты же самая лучшая мама на свете!- Она принялась ладошками вытирать слезы с родного лица, а мама ловила ее руки и целовала. Они смеялись и плакали одновременно, зная и чувствуя, что больше никогда не случится ничего плохого. Просто не может. Ася задремала, а Рита долго еще лежала и думала, что только мысли о дочери помогли ей выжить, хотя иногда опускались руки, и казалось, что никогда не выйти на волю и не увидеть Асю. Но из Москвы прилетел следователь с проверкой, и началось разбирательство по каждому делу. Этой ночью многих повыпускали. Человек пятьдесят. Шатаясь от слабости, Рита вышла за ворота тюрьмы, стоявшей прямо на берегу моря, и сразу увидела коренастую фигуру Марка, поймала его радостный взгляд. Он как-то узнал, что сегодня ее выпустят, и пришел встречать. Она остановилась, все еще не веря, что кошмар последних десяти месяцев закончился. Море билось о берег прибоем, на небе начинали гаснуть звезды. Свобода! Она стояла как вкопанная и смотрела на Марка, словно не могла двигаться дальше . Он подбежал к ней, но сил уже не осталось. Рита почувствовала, как накатывает темнота. Марк подхватил ее на руки и, скользнув теплыми губами по холодной щеке, прошептал на ухо:

– Не вздумай помереть, душа моя. Мы так долго ждали тебя. Я и Ася!

Через тридцать с лишним лет двое встретились на симпозиуме. Он - директор завода, она - известный эксперт. Он уселся рядом с ней и, достав из кармана пиджака специально припасенное с обеда яблоко, протянул его даме.

– На, Аська, ешь!- сказал, как когда-то в детстве.

– Спасибо, Егор, - с достоинством кивнула она.

Лесные гости

Он увидел их издали. Человека четыре. Шли по лесной тропе, которая, вихляясь, пролегла среди деревьев. Звери, как и он сам, чувствовали посторонних и затихали. Хозяин леса прищурился, пытаясь разглядеть, кто пожаловал. Вдруг охотники или, того хуже, браконьеры. Нет, показалось! Старик, идущий первым по тропе, был знаком ему много лет. В черном берете и старых потрепанных штанах, владелец лодки и маленького дома на берегу. Художник. Пару раз приходилось подглядывать из-за плеча на холсты, на которых быстрыми мазками старик увековечивал озера, лес, избушки и елки. Он любил эти края, Кенозеро, речку Поржву и каждый год приезжал с весны до осени. А на зиму уезжал обратно в город. Уважал его лесной хозяин. За любовь к лесу, за помощь местным жителям, которые о нем отзывались как о святом.

Двух других видеть тоже приходилось: они приезжали к старику каждый год, звали его дядей. Племяннички! Ох уж и помотал их лесной хозяин по чащам и буреломам прошлым летом. Ох и нахохотался, когда эти двое, выбившись из сил, заночевали в лесу, вздрагивая от каждого шороха. А тут, как назло, то филин ухнет, то волк на луну завоет. Смешно. Хоть немного тогда от скуки развеялся. Позабавился. Потом, правда, старик-художник пришел. Не сразу, через недельку, как гостей проводил в большой город. Сел на поваленное дерево и начал то ли жаловаться, то ли выговаривать. Дескать, что же ты так, лесной хозяин, ребят моих обидел. Аж стыдно стало. Немного, самую малость, но стыдно.

Племянники, не позабыв прошлогоднего гостеприимства, старались идти за стариком след в след. Не отставать.

Четвертый, большой и сильный человек, более напоминающий норвежского викинга, был тут впервые. Широкие плечи, рыжие волосы, самый тяжелый рюкзак на спине и голубые-синие глаза, что та вода в Кеноозере. На голове линялая кепка, видать, позаимствованная у старика-художника. Человек шел, тащил рюкзак и словно не видел всей красоты леса. Зеленых елей, лосей, стоявших невдалеке на опушке, белок и соек на ветках. И все пролески, полянки, заросшие иван-чаем, грибами да ягодами. А даже траву на лугу с большими каплями росы, сверкающими на утреннем солнце алмазными бликами.