Малиновая шарлотка

– Прости, счастливого конца не получилось.

– Ладно. Как хочешь – ты же писатель. Но все-таки мне до конца так и непонятен твой внутренний мотив убийства. Извини, конечно, что я такая бестолковая.

– Она изменяла мужу.

– Ну и что?! Ахмед ее не любил, и она собиралась все равно уйти от него.

– Но я тоже полюбил ее.

– Полюбил?

– Да, как автор, как мужчина-незнакомец.

– Тогда я ничего не понимаю! Зачем убивать женщину, если ты ее полюбил. Пусть даже героиню романа.

– Потому что я как автор лучше всех знал, какое она получает наслаждение, и не мог допустить, чтобы она стала порочна.

– Порочна? – Диана в недоумении уставилась на него.

– Именно порочна. Один раз получив удовольствие от измены, трудно удержаться, чтобы не испытать этого снова. Это как наркотик. Организм начинает требовать выброса адреналина в кровь.

Диана на секунду задумалась.

– Ты не прав, но я не буду с тобой спорить. Мне кажется, измена – это прежде всего расплата за нелюбовь. За неуважение и за недоверие. И что такое – измена? Если люди по-настоящему любят друг друга… – Она вдруг порывисто встала и, надевая халат, направилась в ванную. – А вообще, Валентин, ты меня удивляешь. Если ты даже героиню романа убил из-за ревности – ты законченный эгоист и безумец!

– Разве не все люди в любви эгоисты? И разве это плохо – любить до безумия?

Она остановилась, повернулась к нему и, сказав с улыбкой: – Любить до безумия можно, ревновать нельзя, – скрылась в ванной. – Но убивать Натали… – донеслось до него из-за двери, – это было чересчур жестоко. Мне кажется, тебе следует переписать конец книги, иначе…

Последние слова поглотила зашумевшая вода.

– Возможно. Но в этом романе все равно кто-то обязательно должен был умереть, – ответил Валентин сам себе, поднялся с кровати и вышел на балкон. Свежий утренний бриз приятно обдувал его торс, обернутый только полотенцем. Вдалеке, среди блестящей чешуи морских волн, белела парусами яхта. Он вдруг с грустью осознал, что ему будет тоже очень не хватать его героини. Послышалось шлепанье босых ног, и руки Дианы обняли его сзади.

– Ты все-таки такой глупый у меня, но я тебя люблю…

Шея загорелась от шепота поцелуя.

«Только тебя…»

Халат и полотенце упали вниз одновременно.

Он почувствовал упругость прижавшейся груди с бугорками сосков и жесткий хохолок волос у основания живота. Ее губы нежно покусывали его плечи и шею, а руки гладили, опускаясь все ниже и ниже.

– Какой он у тебя твердый, твердый. Хотя мы еще даже не завтракали, – шепнула она, и прежде чем он придумал, что ответить, добавила: – Давай поменяемся местами, чтобы ты был сзади.

– Подожди, слышишь, соседи вышли на балкон.

– Ну и пусть, так даже интересней.

– А тебе разве можно?

– Молчи, глупый, у меня задержка. Так иногда бывает из-за перелетов и смены климата.

Потом они завтракали, лежа в кровати.

– Я, честно говоря, не ожидала, что ты так поступишь с главной героиней, – засовывая в рот румяные профитроли, рассуждала вслух Диана.

– А как должен был закончиться роман, по-твоему?

– Ну, например,… – ответила она, облизывая пальцы, – Ахмед застал Натали в объятьях незнакомца и хотел убить, но незнакомец защитил ее… У них происходит дуэль на ножах, а потом … – Диана вдруг остановилась и рассмеялась: – Ну и глупость я выдумала. Такая банальность. Нет. Нужно что-то другое.

– Какое?

– Ну, знаешь, как бывает – кажется, что все закончилось, а оказывается, все только начинается!

– Не знаю… – неуверенно промолвил Валентин. – Все шло к тому, что кто-то должен был умереть! Я должен был кого-то убить!

– Но, Валентин, – обняла его Диана. – ты же добрый. Ты никого не можешь убить, хотя иногда бываешь вспыльчивым. Вот я смогу.

– Почему?

– Потому что я – амазонка. И если вдруг застану тебя с другой женщиной, схвачу кривой нож. Как он называется? Ятаган?

– Нет, – рассмеялся Валентин, любуясь цветом ее загорелой кожи, блестящей в утренних лучах солнца, – альбацета.

– Возьму альбацету, – ее глаза превратились в узкие прорези, как на шлемах у рыцарей, – и проткну твое сердце!

И она изобразила это в действии, опрокинув его на кровать и слегка вонзив в грудь ноготки, с маникюром в виде сиренево-серебристых волн.

Вечером, когда они собирались на званый ужин в честь дня рождения Леонида, Валентин стоял на балконе и украдкой подглядывал, как Диана одевается. Примеряет то одно, то другое платье. Надевает украшения и расчесывает волосы, которые опять стали прежними, без африканских косичек.

Да, такую женщину-амазонку, как Диана, можно любить только как дикую розу, не боясь до крови уколоться острыми шипами. Любить и ждать, когда она расправит нежные лепестки, чтобы вдохнуть ее волшебный аромат.

Он улыбнулся, вспомнив, как позавчера ночью чуть не подпрыгнул от радости, когда нашел Диану в баре соседнего отеля в компании тореро и Леонида, пьющих за стойкой коктейль и мило беседующих.

– Ты представляешь, а я чувствовала, что ты именно сегодня приедешь, – увидев его тогда, воскликнула она, широко раскрыв большие, чуть раскосые глаза. Быстро спрыгнула со стула, обняла и поцеловала. Искренне и нежно. Потом отстранилась и сморщила губы. – А какой ты прокуренный!..

Через щель между шторами было видно, как Диана, стоя перед зеркалом, поправляет длинное черное платье с глубоким разрезом, подпоясанное красно-белым платком на цыганский манер. Крупные бусы цвета коралла украшали ее шею, а руки – браслеты из перламутровых ниточек жемчуга, которые они купили в антикварной лавочке в Барселоне. Валентин залюбовался.

Или ее можно любить, как… удивительную бабочку, изнывая сердцем каждый раз, когда она улетает по вечерам пить сладкий нектар. Страдать и ждать, когда она вернется, чтобы хоть на миг прикоснуться к бархатным крыльям. А когда она однажды исчезнет в ночи навсегда, благодарить судьбу за короткое счастье любви.

Но… возможно ли это?

– Что ты тут бормочешь? – Диана закончила «вечерний подиум» (как он назвал это про себя) и вышла к нему на балкон.

– О, жестокая и неотразимая Кармен, – Валентин попробовал изобразить сцену из оперы, но, видимо, слишком неуклюже, что вызвало искренний смех у Дианы:

– Тебе правда нравится?

– Ты такая соблазнительная… особенно когда застегиваешь молнию, – Валентин облизнулся.

– Так ты подглядывал?

– Практически нет.

– Подглядывал, подглядывал….

Его губы не дали ей договорить. Запах моря и запах пряностей смешались.

– Перестань, глупый. Опять придется краситься. Пошли. Нас уже давно ждут на террасе.Валентин покорно кивнул головой.

– Да, кстати, – сказала Диана, когда они спускались по лестнице, – Когда вернемся из отпуска, можно взять Лохматого к себе. Может, приживется. Он мне понравился.

– Надо подумать, – с улыбкой ответил Валентин, представив у себя на кухне рыжую хитрую морду, бессовестно клянчащую хот-дог.

Они вышли на террасу, где находилось уже большинство гостей. Поздоровались с Альбертом и его женой, специально прилетевшими на торжество, раскланялись с тореро, одиноко стоящим с бокалом красного вина, познакомились с несколькими неизвестными парами и подошли к столу.

– Ух ты, – радостно воскликнула Диана от удивления, увидев празднично украшенный стол, в центре которого, между двумя пирамидами из льда и устриц, красовался трехмачтовый галеон, окруженный почетным караулом бутылок с белым вином. Палуба парусника была завалена тигровыми креветками, крабами и половинками омаров, с коричневато-желтыми клешнями, свисавшими с бортов, как якоря.

– Что это? – не удержался Валентин.

– Это копия знаменитого пиратского галеона «Голден Хаейнд», милая сеньорита, – пояснил Изи, тут же взявший Диану под руку. – На нем знаменитый Френсис Дрейк привез из Америки столько золота королеве Елизавете, что тут же, на палубе, прикосновением меча был произведен в рыцари.

Валентин был настолько поражен парусником, что попросил себе двойную порцию виски на аперитив. (Кальвадос ему что-то надоел последнее время.)

– Восхитительно!

– Особенно если учесть, что это подарок от женщины.

– От женщины?

– Да, – Изи погладил с гордостью узкую бородку. – От одной бизнес-леди – Натали. Давней знакомой Леонида. Она с приятелем отдыхает на соседней вилле. Вон, кстати, их лимузин.

– Как ее зовут? – переспросил Валентин.

– Натали, а что?

– Да нет, ничего.

– Она совладелец фирмы, которая занимается транспортными перевозками. Может быть, ты видел на трассе черно-белые грузовики с надписью «Азия – Транс».

– Видел… – тихо произнес Валентин, глядя, как перед террасой остановился белый «Лексус», из которого вышла стройная женщина в коротком белом платье и платке, прикрывающем голову и шею. Ее сопровождал молодой мужчина – смуглокожий и черноволосый, как настоящий араб.

– Натали! Ну наконец-то, – поспешил ей навстречу Леонид.

Женщина отбросила платок, поправила прямые русые волосы, зачесанные набок, и приветливо расцеловалась с именинником.

– «Гречанка»! – узнал Валентин и залпом допил виски в бокале.

– А кто этот молодой араб? Ее приятель? – обернулся он снова к Изи, который ждал своей очереди, чтобы подойти к новым гостям.

– Нет. Это управляющий делами и одновременно исполнительный директор транспортной фирмы. Пойдем, я тебя познакомлю.

– Подожди минуту…Валентин взял со стола еще порцию виски.

Когда в конце вечера подали десерт и все разбрелись кто куда, новая гостья подошла к Валентину, держа в руках тарелку с куском яблочной шарлотки, украшенной белыми зубчиками сливок и темно-зеленым листиком мяты. Она улыбнулось ему, как старому знакомому, и спросила:

– Говорят, вы пишете удивительные рассказы про ножи?

– Это сильно преувеличено. Просто коротенькие исторические очерки.

– У моего приятеля есть очень необычный нож. Маленький и острый, как жало. Он вставляется в пряжку ремня. Даже не заметишь. Вот здесь, – и она провела рукой по рубашке Валентина.

– Да? – удивился тот, чувствуя, как напряглись мышцы живота. – Это редкий нож. В Италии его называли «валлет» и действительно маскировали под декоративную пряжку широкого ремня. Из-за этого его нельзя было держать за рукоятку, а можно было только вложить в ладонь, выставив лезвие между пальцами.

– Вот видите, вы и это знаете, а скромничаете! – искренне восхитилась гостья и, съев кусочек шарлотки, неожиданно спросила: – А вы пробовали когда-нибудь малиновую шарлотку?

– Малиновую шарлотку?.. Нет, не пробовал.

– По сравнению с яблочной она гораздо сочнее и мягче. Я ее очень люблю и даже иногда готовлю сама. Хотите, сделаю специально для вас?

– Даже не знаю… – смутился Валентин и, бросив украдкой взгляд в сторону, увидел, как спутник Натали, рассказывая что-то смеющейся Диане, вдруг достал зазвонивший телефон. Потом, недолго поговорив, отпустил локоть Дианы и направился в их сторону.

– Извините, – тоже обратив на это внимание, поспешила навстречу своему управляющему Натали.

«Грузовик, который направлялся в Валенсию, арестовала местная полиция…» – услышал Валентин обрывки их разговора и отвернулся к столу. Так не бывает в реальной жизни, усмехнулся он про себя, припомнив, что именно этот город называл Хосе. Это бред! Такие совпадения происходят только в сериалах и в детективных романах.

Пиратский галеон все так же гордо возвышался посредине пиршества, правда, уже с пустой палубой, с оборванными якорями и одной сломанной мачтой, как будто выдержал сильный шторм.

– Жаль, что мне надо срочно откланяться, – услышал он голос Натали и почувствовал ее пальцы у себя на руке. – Очень приятно было наконец-то с вами познакомиться, Валентин. Давайте встретимся в ближайшее время. Я думаю, нам с вами есть о чем поговорить.

– С удовольствием, – повернулся он в ее сторону.

– До встречи.

– До свидания.

Через минуту белый «Лексус», сделав плавный разворот, пропал в темноте.

Валентин допил виски, вздохнул и поднял глаза. На безупречно-разглаженном покрывале ночного неба блестел острый полумесяц, пряча лукавую усмешку в бледно-желтых уголках губ.Хорошо все-таки, что с Земли никогда не видно обратной стороны Луны.

23 марта 2005 г.

Примечания

1

Эта фраза приписывается Джеффри Чосеру (1340–1400), автору «Кентерберийских рассказов»

2

The Dreamer.

3

Шекспир У. Трагедии. Пьесы. – М. Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. с. 216

4

Candice Night

5

В переводе с французского означает «тысяча листочков». Так называют изделия, состоящие из нескольких слоеных коржей с легким масляным кремом или же «трехэтажные» слоеные пирожные с начинкой из кэстарда, фруктов или крема.

6

Besieged.

7

Песня группы «Пинк Флойд».

8

«Chokolat», Joanne Haris

9

Слова из песни «Пинк Флойд».

10

«Все под этим солнцем, но солнце затмевается луной…» («Pink Floyd» – Eclipsed).

11

Имеется в виду роман В. Гюго «Человек, который смеется».

12

Дженнифер Лопес