Малое небо

Официантка ушла. Дэвид молчал, разглядывая скатерть. Ему было больно, что его вопрос, который он с трудом выдавил из себя, остался без ответа.

– Послушай, Дэвид, - мягко произнес Джири.
– Прежде чем ты станешь задавать мне вопросы, я сам хочу кое о чем тебя спросить.

Мальчик ждал, безмолвный, настороженный.

– Почему ты приехал сюда?

– Чтобы найти тебя.

– А кто сказал тебе, что ты найдешь меня здесь?

Дэвид поднял вилку, поглядел на нее, потом положил на место.

– Мне нужно было поговорить с тобой.

– И ты приехал сюда. Но почему сюда? На вокзал? Что-то же натолкнуло тебя на мысль искать меня именно здесь.

Дэвид вскинулся.

– Я не ошибся, так ведь?

Официантка принесла суп Дэвиду и бутылку дорогого вина, торчащую наискосок из корзинки, для Джири. Джири не торопясь налил немного, пригубил, одобрительно кивнул. Официантка долила бокал и ушла.

– Будь здоров!
– сказал Джири Дэвиду, отпил и поставил бокал.
– Дэвид, сынок, нет повода унывать. Я понимаю, у тебя теперь многое переменилось, раз меня нет рядом, поначалу к этому придется привыкать, но мы будем держаться друг за друга, встречаться сколько захочешь. Оттого, что я больше не живу вместе с вами, я же не перестал быть твоим отцом.
– Он снова отпил вина в надежде взбодриться.
– Лучше так как есть. Когда-нибудь я попытаюсь тебе объяснить. Даю слово.

Дэвид покончил с супом. Он будто и не слышал отца. Но внезапно, оставив ложку в пустой тарелке, посмотрел Джири прямо в глаза и спросил:

– Почему ты живешь на вокзале? Вот что я не могу...

– Кто тебе сказал?
– быстро спросил Джири. Пластырь впивался в ребра, боль доводила до изнеможения.

– Если я отвечу, ты объяснишь, зачем ты это делаешь?

Джири сперва замялся, потом ответил:

– Да.

– Я услышал это от одного мальчика в школе, - сказал Дэвид, подавшись вперед. Официантка поставила перед ним мясо в кляре, но он даже не заметил. Его глаза были прикованы к отцовскому лицу.
– Он сказал... Дэвид запнулся, - что ты все время на вокзале.

– Картофель, сэр?
– спросила официантка у Дэвида. Она спешила к другим столикам, но, пока Дэвид не выбрал себе гарнир, не могла отойти от них.

– Возьми немного, - сказал Джири.
– И капуста вроде ничего.

Дэвид машинально положил себе гарнир. Официантка отошла, и он снова начал:

– Этот мальчик сказал, что ты...

– Кто этот мальчик? Как его зовут?

– Джулиан Робинсон.

Джири задумался.

– Наверно, это сын Филипа Робинсона.

– Я не знаю, как зовут его отца. Он подошел ко мне на школьном дворе и сказал: "Твой отец ненормальный".
– Дэвид испуганно опустил глаза. Вот он и произнес эти слова.

Трижды, подумал Джири. Блейкни, вокзальный служащий и вот опять. Сколько он еще продержится? Трижды нападали на него за одно утро.

– Ты поверил ему?

Дэвид, не поднимая глаз, покачал головой.

– Он объяснил, почему называет меня сумасшедшим?

– Он сказал, что ты не уходишь с вокзала. Он сказал, что ты все время слоняешься по платформам и вообще не можешь вести себя как нормальные люди.

– А ты как считаешь?
– ласково спросил Джири.
– Я веду себя как нормальный человек?

– Не знаю, - ответил Дэвид. Лицо его вдруг все сморщилось, он отодвинул тарелку.
– Не могу есть, - простонал он.

– Послушай, Дэвид, не волнуйся. Не знаю, что за небылицу придумал этот мальчик. Я совершенно здоров, ты же видишь.

– Я ведь не о себе, - сказал Дэвид тихим, сдавленным голосом.
– Пусть их говорят, что мой отец сумасшедший. Я о тебе беспокоюсь, вот и все.

Джири залпом допил вино. Он взял себя в руки, улыбнулся и сказал:

– Ну, доедай и подымемся ко мне в номер. Я покажу тебе, где я теперь живу, расскажу, что сейчас делаю. Тебя это успокоит?

– Да, - ответил Дэвид. Высморкался и добавил: - Я ведь здорово проголодался.

– Вот и поешь как следует.
– Джири улыбнулся.
– Здесь неплохо готовят.

Дэвид покончил с едой, и они поднялись наверх. Номер Джири - с ковром, занавесками, покрывалом на кровати, все в подобранной со вкусом цветовой гамме, ванная, сверкающая белизной в полуоткрытой двери, - казалось, воплощал суть обычной житейской мудрости.

– Вот видишь, Дэвид, - сказал Джири, опускаясь в кресло, - эта гостиница удобно расположена, тут хорошее обслуживание и не так уж дорого. Жить здесь мне с руки, пока я все не улажу.
– И без паузы, чтобы Дэвид не пустился в дальнейшие расспросы, спросил: - Кто-нибудь знает, что ты у меня?

– Только ты.

– Я имею в виду дома.

Дэвид покачал головой.

– Я больше не намерен спрашивать разрешения у мамы. Если я сочту, что поступаю правильно, я так и сделаю.

Джири нахмурился.

– Ты еще мал, чтобы самому все решать, мой мальчик.

– Я подумал, - сдержанно сказал Дэвид, - раз ты правильно поступил, что ушел от нас _навсегда_, потому что больше не хочешь жить с нами, то ничего страшного не произойдет, если я уйду на _один день_.

– У нас с тобой разные ситуации.

– Не понимаю, почему разные?

Джири тоже не понимал и оставил вопрос сына без ответа.

– Как бы там ни было, - сказал он, - я посажу тебя на поезд, чтобы ты вернулся домой, пока они не стали волноваться. Есть подходящий поезд в четыре пятнадцать.

– А сколько до него еще осталось?

Джири посмотрел на часы:

– Около часа.

– Хочешь избавиться от меня, да?
– с горечью спросил Дэвид.

– Просто не хочу, чтобы дома волновались, - ответил Джири. Потом, взглянув на отчаявшегося сына, добавил мягко: - Дэвид, пожалуйста, не беспокойся. Как бы жизнь ни повернулась, я не оставлю тебя и ты ни в чем не будешь нуждаться. И всякий раз, когда у тебя появится желание сказать мне что-нибудь или спросить, приезжай ко мне.

– А ты будешь здесь?

– Где бы я ни был, ты будешь знать мой адрес.
– Он вытащил бумажник. Вот тебе на дорожные расходы. Держи их отдельно.
– Он протянул ему пять фунтов.
– Кстати, где ты раздобыл деньги на сегодня?

– Взял из тех, что откладываю к рождеству. Почти все взял, а хватило только на билет в один конец.

– У тебя билет только в один конец?
– переспросил Джири.
– А если бы ты не нашел меня? Как ты собирался возвращаться?

– Я решил оставаться здесь, _пока не найду тебя_, - сказал Дэвид и отвел глаза.
– Я так по тебе соскучился.

В груди Джири словно что-то треснуло. Словно чувства его хранились в каких-то хрупких стеклянных сосудах. А теперь сосуды разбились, и в груди сплошное месиво из крови и стекла. Он открыл было рот, попытался что-то сказать, но в голове все смешалось. Он хотел сказать, что бросит этот вокзал, поедет вместе с Дэвидом домой, прямо сейчас же. Хотел позвать Дэвида жить с ним в гостинице. Хотел объяснить Дэвиду насчет барабанов. Хотел пообещать Дэвиду, что через неделю найдет себе другое жилье, переберется туда и Дэвид сможет приезжать к нему и жить все школьные каникулы. Но больше всего он хотел сказать Дэвиду что-нибудь такое, что сняло бы тяжесть с души мальчика и с его собственной тоже. Слова застряли в нем, он вновь сомкнул губы, углы рта опустились. Отец и сын глядели друг на друга через мертвое бездушное поле стола.