Мальтийское Эхо

– С приездом на Мальту, Ве-ра. Я - Ричард. Рад знакомству, - и протянул букет.

Высокий подтянутый седеющий шатен с короткой стрижкой, элегантно одетый. Низкий лоб, глаза - щелки, тонкие губы.

– Спасибо, - улыбнулась Вера, уже весело играя дипломатку, - вы похожи на Ричарда Гира, - кокетливо продолжила женщина.

– Да, мне говорили. Только я - Ричард Старки, - медленно и тихо произнес мужчина, внимательно вглядываясь в лицо женщины, которое приобрело растерянное выражение,- я вижу, вы поняли, что я - пра-родственник сэра Оливера Старки.

Вера Яновна взяла себя в руки.

– Познакомьтесь. Это Андрей Петрович, мой муж. Мы недавно в браке и у нас в некотором роде свадебное путешествие. Андрей живет пока на Урале, он нефтяник, имеет несколько буровых. Я говорю вам это затем, что мне не хочется здесь и сейчас говорить о работе.

Этот "блеф" был, видимо, приготовлен заранее.

– Я не отниму у вас много времени.

– Я год назад была по делам в Англии, на конференции. Там познакомилась с сэром Уильямом Старки, тоже родственником сэра Оливера. Он живет в предместье Бирмингена.

– Вы ошибаетесь, - строго сказал Ричард.
– Такого человека в нашем роду нет. Не нужно меня ловить на примитивном блефе,- британец "растянул" улыбку.

Женщина сделала легкомысленный вид, пожала плечиками, развела ладошки:

– Ну, может быть я что-то перепутала...

– А я вот действительно в прошлом году был на конференции в Санкт-Петербурге. И ваш доклад мне очень запомнился. И ваш интерес к Ордену мне показался очень личным...
– британец продолжал говорить медленно и тихо, внимательно наблюдая за женщиной.
– Ваши исследования весьма глубоки.

– Что вы говорите? Очень лестно, - она пыталась вежливо и мило улыбаться, но получалось крайне глуповато. Вера Яновна переигрывала и теряла лицо.

Она вспомнила эту конференцию. И вспомнила этого господина, задавшего ей коварный вопрос о реликвиях Ордена Иоаннитов, якобы оставшихся в России.

– Я вижу, вы припомнили меня. Не могли бы вы припомнить также и что вы говорили на банкете после конференции о своей будущей книге, и, главное, что ваш дядя, историк, "раскопал" о связи легенды о змее и крахе Византии. Вы еще красиво выразились: "Нити Накала"...

"Вот это вираж! Надо взять себя в руки!", - лихорадочно думала женщина. В тот вечер она перебрала шампанского.

– Мне стыдно признаться вам и даже себе в том, что шампанское ударило мне в голову и я чего-то там приврала. Хотелось похвастаться, напустить загадочности и интриги. В конце концов, я - слабая женщина, - уже более уверенно заговорила женщина.

– Да, конечно. Извините меня, сударыня. Я тоже перебрал. Для английского джентельмена я был недопустимо напорист, - ряд зубов обнажился.
– Мне кажется, нам необходимо побеседовать пообстоятельней. У нас общие интересы. И потребуются некоторые договоренности. Давайте вечером, часов в семь, встретимся в "Кордине". Вы ведь, конечно, знаете это знаменитое и старейшее кафе на Republic Street? Библиотека закрывается в пять.

– Я знаю, где "Кордина", а откуда вы знаете, что я собираюсь в библиотеку?
– опять удивилась женщина, - и что я сегодня утром буду в "Каринтии"?

– Русские женщины любят пить шампанское и читать книги.
– Шучу, конечно. Я вечером кое-что объясню, - англичанин галантно поцеловал руку Веры и пошел к выходу.

Но вдруг обернулся и лукаво добавил:

– Не смею учить коллегу. Вы, Ве-ра, я знаю, весьма опытны в работе с архивной документацией. В Европе вас знают и как крупного специалиста в расшифровке тайнописи и древнейших артефактов. Ваш покорный слуга тоже лет 20 занимается этим, поэтому маленький совет, даже презент: внимательно просмотрите 11-й том архивов Ордена. С этого и начнем беседу в "Кордине". Желаю удачи!

Когда британец исчез из виду, женщина буквально рухнула в ближайшее кресло. Лицо очень бледное, лоб и переносица покрылись капельками пота, ноздри и губы вздрагивали сильнее обычного. Андрей тоже присел. Он понял все, хотя разговорный английский с непривычки был трудноват. Голова болела. Эта огромная белая сова с ярко-желтыми кругляшками глаз, как обычно в такие минуты, села на голову, вцепилась когтями и сжала её своим горячим фиолетовым обручем. Минуты две сидели молча. Затем снова исчезла, над головой запорхала крыльями и хвостовым оперением любимая андреева птичка-невеличка. Эта птичка танцевала над головой, расположив свое туловище вертикально. И пела чудесную песнь! И голове стало легко, и опустился на нее голубой прохладный обруч. Душу Андрея обволокло покоем, а ум чрезвычайно обострился, готовый проникнуть в самую суть вещей.

Мужчина взял в свои руки руки женщины, посмотрел ей в глаза, губы его беззвучно произнесли что-то непроизвольное, неосознанное. Та вскинула на него глаза, они уже улыбались с благодарностью, но и одновременно виновато. Лицо порозовело, пот исчез.

– Спасибо, я спокойна. Ты, Андрей, умеешь проделывать такие же целительные штуки, что и Иришка?
– спросила удивленно Вера.

– Да нет, особой практики нет. Успокаивал так детей, жену... давно... в детстве.

– У тебя опять, как в Стамбуле, был вид "улетевшего", - произнесла тревожно женщина, - что ты Видел?

– В этот раз ничего. Но мне кажется, что этот Ричард много знает, очень заинтересован в тебе и опасен.

– Но что все-таки с тобой бывает в такие секунды?

– Это случилось в первый раз, когда мне было лет 12. Мы жили тогда в рабочем поселке под Свердловском. Я был читающий, умненький и слабый мальчик. Добрый. Рядом с домом было ремесленное училище. "ПТУшники" задирали нас, малолеток. И однажды один из них ударил меня так, что я упал затылком на бетонный бордюр. Вот тогда и прилетела эта страшная сова... а потом, дня через два, когда сознание восстановилось, прилетела волшебная птичка-невеличка... Я потом опишу их... А сейчас добавлю, что в соседнем подъезде жил парень лет 16, Витька. Он был хулиган и занимался боксом со старшим братом, недавно освободившемся. Почему-то Витька симпатизировал мне, очкарику. И вот после моего выздоровления он позвал меня к дверям ПТУ. Когда ремесленники гурьбой вывалились из двери, матерясь и размахивая сумками, Витька спросил:

– Который?

– Вот этот, - показал я, сжавшись от ужаса.

Витька, небольшого роста, худощавый, отозвал этого верзилу в сторонку и на глазах обалдевших парней начал его бить. Да как, "метелить"! Витька не был ни разъяренным, ни даже взволнованным. Он после каждого точного удара ногой или рукой весело улыбался.

– Вот надо как, Андрюшка! Забудь страх! Верь в победу!

И ушел, сплюнув в сторону парней, которые даже не подходили к лежащему в пыли товарищу. Я тоже повернулся, чтобы уйти, но заметил курившего на балконе старшего брата Витьки, который наблюдал за сценкой. Глаза его были спокойны, рот кривился в усмешке так, что шрам во всю щеку подрагивал, а рука с татуировкой змеи крепко сжимала перила балкона. Парни, несомненно, тоже видели его и, конечно, знали о нем. Он оторвал руку от перил и небрежно указал мне на обидчика. Я, не осознавая что делаю и зачем, медленно и спокойно подошел к лежавшему и пнул этого поддонка в окровавленный рот. Хладнокровно. Потом еще, еще... Парни закричали:

– Убьешь!

– И, Слава Богу, этот окрик остановил меня. Вот так из моей жизни ушел страх. И... пришла жесткость. И это умение Видеть, как говорит твоя бабушка, - он задумчиво посмотрел на женщину, - и правила жизни витькиного брата: "не верь, не бойся, не проси!"

Та тоже задумчиво сидела, только чувствовалось ее горячее дыхание.

– Ну, вот и я, подобно этому Ричарду, повел себя с тобой не по-джентельменски. Рассказал девушке такое...
– огорченно закончил Андрей свой печальный рассказ.