Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Загнать ребенка обратно в карету удалось с трудом, только пообещав, что в имении мы сможем увидеть много разных животных. Времен до смерти отца он практически не помнил, а мы с ним всегда жили в городах, так что самые простые для деревенских детей вещи вызывали его большой интерес.

Впрочем, этих впечатлений хватило ненадолго, вскоре он опять теребил меня с вопросами, как скоро мы долетим и сколько еще осталось. Наконец, когда под нами показался невысокий горный кряж, Мелоди обрадовала нас:

— За ним уже земли герцогства Роквистер.

— Значит, мы скоро приземлимся?! — обрадовался Дэни.

— Часа через два, герцогство — оно очень большое, — не обрадовала мальчика служанка.

Дэниел мученически застонал, и я даже не стала его одергивать — мне и самой надоело уже сидеть неподвижно, хоть мы и останавливались несколько раз ненадолго. Эйнар, кроме перерыва на обед, даже не оборачивался, просто ложился рядом с каретой ненадолго, давая отдохнуть крыльям, а потом жестами звал нас обратно.

В конце концов даже Дэни устал все время спрашивать, когда же мы приедем, даже сказки ему были уже не нужны. Он немного поспал, свернувшись калачиком на сиденье, но отдохнувшим не выглядел, и просто уставился в окно. Когда мы долетели до территории герцогства, Эйнар стал лететь немного ниже, так что мы могли разглядеть, что происходит внизу, мы видели не только квадраты возделанных полей, но и могли разглядеть деревеньки, пасущихся коров, косящих траву крестьян.

— Ой, олень, смотри, олень! — обрадовался Дэни, тыкая в окно со своей стороны и подпрыгивая на сиденье. — Ой, мы снижаемся, сейчас еще лучше увидим! Смотри, настоящий! У него рожки!

Карета, которая летела все это время ровно, действительно плавно устремилась к земле, и я подумала, что Эйнар опять решил дать нам размять ноги перед финальным рывком до поместья, поэтому обняла Дэни за плечи, придерживая. Артефакты помогали смягчить полет, но все же совсем не чувствовать движения было невозможно.

— Действительно, олень, — улыбнулась я, — смотри, у него пятнышки. И такие большие красивые рога!.. — это меня смутило. — Разве в той книге, что мы читали, не писали, что они сбрасывают рога зимой и те отрастают опять большими только к осени?

И тут столп огня поглотил животное. Дэни взвизгнул испуганно, а я ахнула и попыталась закрыть ему глаза рукой. В голове промелькнула мысль, что глупо было думать, что Эйнар спустился к земле, чтобы дать нам полюбоваться красивым животным. Может, он хотел его съесть?! Если бы я знала заранее!

Дэни выворачивался из моих рук, всхлипывая:

— Он убил оленя, убил?!

Дракон пролетел над кромкой леса, почти задевая каретой верхушки деревьев, я слышала, как шуршали ветки по днищу, а потом зашел на второй круг. Против воли я опять уставилась в окно, ожидая увидеть хорошо прожаренную тушу животного.

— Что это?!

Дэни вывернулся из моих рук и приник к окну. На месте, где должно было лежать тело оленя происходило что-то странное. Оно будто вспенилось чем-то черным, надулось несколько крупных пузырей, по мере лопанья которых в воздух взлетело облачко серо-зеленого дыма, а потом оно зашевелилось и выпустило что-то вроде щупалец или усиков... я зажала рот рукой, почувствовав приступ тошноты. Дракон как на зло, не замедляясь, опять снизился и вновь облил непонятное нечто своим пламенем. Послышался высокий переходящий в ультразвук писк, еще сильнее взметнулось пламя, а потом все стихло. Дракон вновь набрал высоту и полетел дальше.

— Что это было? — едва слышно спросил Дэни.

— Это была нежить, — тихо произнесла я, сложив два и два. Я никогда не встречалась с нею лично, но мама рассказывала как маги-эльфы ее ощущают. Как же я не сообразила сразу? Просто не мониторила окружающее пространства во время полетов. — Нежить захватила тело оленя, а герцог ее уничтожил, защищая свои владения и живущих тут людей.

— Я тоже хочу стать магом огня, когда вырасту! — впечатлился Дэни.

— Стихию нельзя выбрать, — усмехнулась я, поглаживая его по голове. — Быть магом воды или растений тоже хорошо и тоже можно приносить пользу.

Дэни скуксился.

Вскоре Эйнар опустил карету неподалеку от небольшой деревеньки. Пока мы медленно выползали из своего временного пристанища, он вызвал старосту и стал отчитывать его за то, что не сообщил о том, что в окрестностях появилась нежить.

— Так мы не знали, ваша светлость! — пучил глаза неопрятного вида мужчина.

— Вы должны были сообщить о любых подозрительных происшествиях! О любых! Дети в лесу пропадали?

— Да нет же! Ну... разве что только Бранька по пьяни в болоте сгинул... но так никто ж не думал! И еще двух коров волки задрали, они от стада отбились...

— Волки?! — возмутился Эйнар. — Я тех «волков» собственным огнем только что спалил! А если бы нежить их не сожрала, а вселилась в тело одной из них и пришла в деревню? Ты понимаешь, что могло бы случиться?!

— Виноват, ваша светлость... — только и бормотал мужик.

К имению мы добрались только к ужину, и Эйнар казался окончательно вымотанным этой поездкой и сразу ушел в свои покои. Я ему сочувствовала, но помочь, к сожалению, ничем не могла. Я проследила, как Марта с Дэни идут в выделенные брату комнаты и сама тоже захотела освежиться.

Правое запястье очень зудело, и я не утерпела и немного почесала его через ткань перчатки, пока Мелоди готовила мне ванну. А потом и вовсе сняла перчатки и раздраженно отбросила их на диван.

— Ваша светлость, — удивленно ахнула Мелоди, вышедшая из ванной.

— Что? — не поняла я.

— Ваша рука, — она указала на мою ладонь.

Я опустила взгляд и удивленно уставилась. Вся поверхность тыльной стороны ладони была покрыта корками и струпьями, кроме одного участка. Кожа там была красной и вздыбленной неаккуратным рубцом, но раны не было. Раньше болячки не заживали совсем, все время открывались новые, а тут... я... неужели это еще один шаг к выздоровлению?

Меня затрясло. Я выгнала Мелоди из своей комнаты, заперлась в ванной и, опустившись на мрамор пола, долго рыдала в одиночестве. Я так долго жила под гнетом уродства и поджидающей смерти, так долго запрещала себе надеяться, что теперь, увидев это свидетельство не выздоровления, а хотя бы его вероятности, просто не смогла сдержаться. Я говорила себе, что должна быть сильной, что нужно сполоснуться, переодеться и идти к Дени, но не могла, просто не могла себя заставить.

Впереди была неизвестность. Что это значит? Возникнет ли на месте зажившей временно кожи завтра новая рана или болезнь действительно отступает? Могу ли я надеяться на это? Я не знала.