Мама, он мне изменяет

От ужаса, когда Стас осоловело посмотрел на Валиева, кажется, сильно ударившись затылком, сковало все тело.

– Какого хрена он снова здесь?
– прорычал Марат, вновь приподняв Станислава, чтобы опять его ударить о землю.

Чертов зять был шире в плечах раза в два. Да он сейчас его попросту убьет!

– Это не твое дело!
– завопила она, падая на колени прямо в снег.

Она схватила толстую золотую цепочку на шее Марата, потащила ее назад. Металл с силой впился в кожу Валиева и это хоть на мгновение его отрезвило.

– Ты заступаешься за него?
– с ужасом и какой-то детской обидой спросил он, повернув голову к Ларисе.

– Отпусти его немедленно! Наш разговор со Стасом - не твое дело!
– повторила она.

Лару охватил праведный гнев. Что этот мальчишка себе позволял? Она с самого начала дала понять, что будет действовать так, как решит сама!

Разозлившись, она стала лупить мужа дочери по лицу, плечам, голове, а он сидел сверху Стаса и даже не предпринимал попыток закрыться. Наконец, Лариса выдохлась, а Марат тяжело поднялся на ноги. Станислав, глядя на него снизу-вверх, так и продолжал лежать на земле. Возле него застыла сидящая на коленях Лариса.

– Вера потеряла ребенка. Я не хотел тебе говорить, но сегодня мне сообщили, что у нее выкидыш, - процедил Валиев, как ей показалось с мстительным удовлетворением.

Лара тонко вскрикнула, прижала руку ко рту. Вера, ее девочка… Как же так произошло? Все потому, что этот гамадрил Валиев использовал свои дурацкие методы, когда она просила удержать Веру от ужасного шага!

Смачно сплюнув на землю, Марат удалился в сторону подъезда. А когда пропал из виду, Лариса закрыла лицо ладонями и завыла. Если и после всего случившегося, когда на карту для рождения ее ребенка было поставлено все, Стас снова заговорит об аборте или какой-то подобной ерунде - она сама его побьет.

– Идем, Лар, - сказал Станислав, поднявшись на ноги.

Он потянул ее за локоть, понуждая встать. Когда Лариса послушно поднялась, прижал к себе и стал гладить по голове. На душе у нее стало так тоскливо, что от этого чувства к горлу подступила тошнота. Но выбор был сделан: Веру можно было вычеркивать из уравнения, а Стас… Стас теперь будет делать так, как будет нужно ей. Иначе и быть не может.

Лариса всхлипнула и совершенно искренне разревелась. А любимый мужчина, от запаха которого она сходила с ума, прижал ее к себе крепче и стал заверять, что все будет хорошо. В это Лариса уже не верила. Все хорошо быть не могло. Но для того, чтобы ее нерожденный ребенок жил, она готова была пожертвовать благополучием. В том числе - и своим.

8.1

– Папа!
– воскликнула я, когда открыла дверь Милкиной квартиры и увидела отца.

Когда просила его приехать, оказалось, что он и сам собирался навестить нас с Маратом. Жил папа в другом городе, куда уехал, когда я была еще ребенком. Он не бросал меня, просто в связи с новыми обстоятельствами в жизни уже не мог бывать рядом так часто, как раньше. Но регулярно посылал маме деньги, справлялся о моем здоровье, учебе, настроении.

Конечно, когда я стала замужней женщиной, наше общение стало более редким, но, тем не менее, мы продолжали оставаться друг для друга близкими людьми.

– Веруня, - расплылся в улыбке отец, переступив порог и оказавшись в прихожей.

Он сгреб меня в объятия, прижал к себе и расцеловал в обе щеки. Я почувствовала себя в безопасности. Именно этого ощущения мне так отчаянно не хватало в последнее время.

По телефону, когда папа позвонил мне и я попросила его срочно приехать, обсуждать ситуацию мы не стали. Да и не до того мне было в больнице. Но как только выписалась и приехала в квартиру подруги, чтобы немного прийти в себя, отец написал, что взял билеты на ближайший рейс. И вот он рядом, и мне так многое нужно ему рассказать…

– Идем!
– велела я папе, забрав у него сумку.
– Я приготовила легкий суп. Пока не могу долго стоять у плиты…

Сказав это, я запнулась, а отец нахмурился. Пока я хлопотала, наливая еду в тарелки, он вымыл руки и устроился за столом. По ему нетерпеливому виду было понятно, что он жаждет перейти к главному. Папа лишь знал, что мы с Маратом расходимся, а вот в подробности всей этой грязной и мерзкой истории я его пока не посвящала.

Наскоро похлебав суп, он отставил пустую тарелку в сторону и сказал:

– Давай сразу к делу. Что там у вас стряслось с моим зятем?

И я, так и не доев свою порцию (да и аппетита не было вообще никакого), стала вываливать перед отцом все. Начала с момента, когда увидела маму и Валиева в окне, а закончила тем, что угодила на операционный стол и пережила выкидыш.

– Что—о—о?
– заорал папа так громко, что показалось, будто Милкина посуда, хранящаяся в кухонных шкафчиках, завибрировала и зазвенела.
– Почему ты мне сразу не позвонила, когда все это началось?
– потребовал он ответа, глядя на меня с таким ужасом, как будто только что увидел самую страшную сцену из фильма «Звонок».

У меня не было ответа на этот вопрос. Говорить отцу, что всему виной было наше редкое общение, когда мы виделись раз в год, я не стала. Еще не хватало, чтобы он почувствовал себя виноватым в том, к чему не имел никакого отношения.

– Верочка, девочка моя, что же ты пережила!

Поднявшись, он подошел ко мне и прижал к себе мою голову. И я дала волю слезам, в которых было столько горечи, столько отчаяния из-за того, во что незаслуженно меня втянули близкие люди, что я могла, только рыдать, переходя на подвывания. А папа стоял, словно закаменевшая статуя, и просто был рядом. Давая мне то, в чем я так сильно нуждалась - чувство, что я не одна.

Когда же слезы высохли и папа вернулся на свое место, я поняла, что выражение его лица изменилось. И не только оно. Вся фигура отца словно стала более незаметной и сгорбленной.

– Знаешь, Вер… Я может, зря не рассказывал тебе о том, из-за чего мы с твоей матерью разошлись, - сказал он после продолжительной паузы, посмотрев на меня виновато.

Я нахмурила брови. Родители не ругались, не устраивали скандалов. Просто однажды решили развестись, о чем сообщили мне спокойно, как будто речь шла о поездке за город. Сейчас я была им за это благодарна - переживать и страдать по этому поводу в детстве особо не пришлось. Конечно, я испытывала сожаление и желание все вернуть на круги своя, но бесконечных ссор и выяснений отношений у мамы и папы не было.

– Она выпивала… Причем делала это тайно. Это я уже потом выяснил, что алкоголики, особенно с высоким интеллектом - очень хитрые ребята.
– Он горько усмехнулся и покачал головой.
– Я не раз ловил ее на том, что она, скажем, выпивала дорогой коньяк, который мне дарили на работе, а в пустую бутылку наливала что попроще. И врала, что ей нужно было немного для выпечки. Или вообще покупала спиртное и прятала - пару раз я натыкался на эти «схроны». И сколько их таких было по квартире - ума не приложу.