Мама, он мне изменяет

Он смотрел на меня, хмуря темные брови, а когда я, наконец, отмерла, его лицо приобрело удивленное выражение и он спросил:

– Вера? Молодцова?

Молодцовой я была в девичестве, следовательно, этот незнакомец, в котором я никак не могла признать хоть кого-то из своей прошлой жизни, знал меня до свадьбы.

– Д—да, - кивнула я, заикаясь.
– А вы?

Он усмехнулся и вздохнул.

– А я Ковалев Илья. Но ты меня вряд ли помнишь.

Он выжидательно замолчал, пока я судорожно пыталась сообразить, что это за такой Илья. Какой-то мой одноклассник? Однокурсник? Просто сосед по даче?

– Честно говоря, не помню, - призналась честно.

– Да это и неважно, - отмахнулся он.

– Ты сказала, что находишься в ужасной опасности. Что с тобой случилось?

С этими словами он подошел ко мне, взял под локоть и проводил в комнату. Буран последовал за нами молчаливым стражем. Ко мне он больше не кидался, но поглядывал так, чтобы сразу стало понятно: вздумай я схватить шикарную стерео-систему, которая стояла на комоде, и попытаться сбежать, как верный страж этого дома точно меня сожрет и не подавится.

– Меня похитил собственный муж, - призналась я, когда Илья усадил меня за стол.

– Выпьешь?
– поинтересовался Ковалев, на что я помотала головой.

Про беременность, конечно, рассказывать не собиралась, да и не причина это была отказываться от «успокоительного», раз уже я твердо намеревалась сделать аборт… Но сейчас уж точно не хотелось затуманивать разум алкоголем.

– Рассказывай все, - велел мне Илья, усаживаясь напротив.

Я еще раз вгляделась в его лицо, на этот раз гораздо пристальнее, чем до сего момента. Но опять не смогла вспомнить, откуда же он меня знает и где мы пересекались. Ковалева красавцем было не назвать - никаких соблазнительных ярко-выраженных скул, остро-очерченного подбородка и притягательных губ. Внешность его была вполне себе заурядной, если бы не ярко-зеленые глаза, которые смотрели так, что казалось, будто я погружаюсь в этот колдовской омут. И от этого лицо Ильи словно бы освещалось и превращало обыденные черты во что-то неземное.

– Прямо все-все?
– пискнула я.

– Все-все, - кивнул он, и из меня в то же мгновение буквально полилась словесная река.

Я поведала Илье обо всех своих перипетиях, начиная с момента, когда мне стало нехорошо на работе и я увидела свидетельство того, что мне изменяет муж. Он слушал внимательно, лишь только уточнил, когда я поведала про дом, в который меня привезли:

– Ты у Зоряна, что ли, была?

Я поджала губы и фыркнула:

– Уж извини, но он не представился настолько подробно.

Наконец, я почувствовала облегчение. От того, что выговорилась и меня выслушали. И от того, что мне здесь, похоже, помогут…

– Я все понял, - кивнул Ковалев, задумчиво глядя на свой телефон, который он положил перед собой.
– Артура я знаю. Пару раз пили вместе пиво на выходных. У него здесь, в поселке, не очень хорошая слава. Балагурит часто, вот на него местные и взъелись. Но живет не постоянно. А тебе чем смогу - помогу. До города довезу, если нужно. Или хочешь, здесь пока оставайся…

Он так просто это предложил, как будто мы с ним были старыми закадычными приятелями. И я, посмотрев на него с благодарностью, уже собиралась расспросить об обстоятельствах нашего знакомства в прошлом, когда раздался стук в дверь.

Мы впились друг в друга взглядами. Сердце мое заколотилось с такой силой, что я даже на мгновение лишилась возможности сделать вдох. А когда стук повторился, превратившись в грохот, Илья сказал:

– Поднимись на второй этаж и там посиди три минутки. Сейчас я разберусь, а потом, когда люди уйдут, поедем в город.

Что это за такие «люди», я не знала, но, как то обычно и бывает, воображение тут же стало подбрасывать мне самые страшные картинки. Например, что Ковалев откроет, в дом ворвутся Марат и Артур и, отыскав меня, заберут…

– Хорошо, - пискнула, вскочив из-за стола и бросившись к лестнице.

Низ живота от этой беготни стало ощутимо потягивать, но мне сейчас было не до этого. Юркнув в первую попавшуюся комнатку, я закрылась на хлипкий шпингалет, который наверняка не станет преградой, если ко мне захотят вломиться, и стала прислушиваться к происходящему.

Снизу раздались мужские голоса и собачий лай. Я лихорадочно соображала, что может навести Валиева и его приятеля на убежденность в том, что я здесь. Следы на полу? А может, меня кто-то видел, когда я забегала в дом?

Пульс зашкаливал, живот так и ныл, а я стояла и почти не дышала… Когда раздался звук шагов по лестнице, я вообще зажмурилась, словно эта детская реакция могла избавить меня от того страшного и неизвестного, что надвигалось из-за тонкой преграды двери.

– Вер! Это я, Илья. Один, - раздался голос по ту сторону и я не сразу, но все же отодвинула задвижку.

Когда дверь открылась, за нею действительно обнаружился Ковалев. Его сопровождал верный Буран, что сейчас вилял коротышкой-хвостом и смотрел на меня дружелюбно.

Но возрадоваться прибытию хозяина дома и расспросить его о визитерах я не успела. Живот пронзило острой вспышкой боли, которая согнула меня пополам, и когда Илья бросился ко мне, я только и успела просипеть:

– Я беременна… И кажется, это ненадолго. Мне срочно нужно в город!

6.2

Марат зашел в квартиру Ларисы без предупреждения. Она вышла к нему из кухни - какая-то прозрачная, больше похожая на призрака. Иногда Валиев ловил себя на мысли о том, что он ненавидит эту ее беременность. Потом его кидало в прямо противоположные ощущения - ребенок просто обязан родиться, потому что если у него будет малыш от Лары, он не сойдет с ума, потеряв любимую женщину.

А он Ларису любил, хоть она и запрещала ему даже заикаться об этом чувстве. Веру он любил тоже. В прошлом. Но как-то совершенно иначе. Она была сильной, смелой, самодостаточной, а Марату Валиеву с подросткового периода, когда только начинал посматривать в сторону девчонок, нравились совсем другие.

Нежные, трепетные, которые заглядывали в глаза и смотрели на него, как на бога. Вот и Лариса в тот момент, когда у них все случилось впервые, глядела на него именно так. И у Валиева сорвало крышу. Даже если бы она сказала в то мгновение, когда он подошел к ней, впился губами в ее пухлый рот и стал срывать одежду, что он урод и насильник - он бы и тогда не смог остановиться. Но она вдруг приникла к нему всем телом, судорожно вздохнула и позволила делать с собой все… А потом это повторилось снова и снова.

В ту неделю, когда у них все началось, он едва не сошел с ума. Из постели они почти не вылезали, разумеется, в часы, когда это было возможно. Он уходил с работы пораньше, она вообще взяла отгул… Впрочем, счастье было недолгим, и в один из дней Лара сказала, что это безумие должно закончиться. А потом и вовсе оказалось, что она смертельно больна.

Эта новость оглушила обоих, и когда Лариса сообщила ему о беременности и о том, что будет сохранять этого ребенка несмотря на онкологию, Марат понял - никак повоздействовать на ее выбор он не может. Следовательно, ему придется принимать его как есть. И, если он хочет и дальше быть с Ларой, ему нужно соглашаться со всеми ее желаниями и суждениями.