Мамы-мафия: противоположности разъезжаются

Раз в две недели.

– Боже, как вы это выдерживаете! – сочувственно сказала Мими. Мы уже определились, кто летит в Милан, и поскольку я ловко смошенничала при жребии, мы с Анной оставались дома с детьми.

– Только раз в две недели – и для этого ты принимаешь пилюли? – сказала Труди с таким же сочувствием.

– Я не принимаю никаких пилюль, – ответила я. – Но я собираюсь. Надо только записаться к гинекологу, но как я туда ни позвоню, так всё время занято.

– А как, скажи пожалуйста, вы предохраняетесь?

– Презерватив, – ответила я.

Теперь уже все трое смотрели на меня сочувственно.

– И с презервативом можно иметь классный секс, – заверила их я.

– Я тебе когда-нибудь рассказывала историю о презервативе, с которым я зачала Макса? – спросила Анна.

Я подождала, пока я не останусь одна, и позвонила гинекологу. Было занято.

– И с презервативом можно иметь классный секс, – сказала я самой себе.

*

На следующий день Антон заехал за мной ровно без десяти пять.

– Как прошёл гольф? – спросил он, когда я села в машину.

– Как обычно, – ответила я. – Хуже меня попадает по мячу только тот недовольный топ-менеджер. Это потому, что он думает, что даже неживые предметы должны делать то, что он скажет. Как ты думаешь, сколько мячей он уже бессрочно уволил?

Антон засмеялся.

– Зато я блистаю в теории. Сегодня я смогла разъяснить всем разницу между свободными натуральными препятствиями и барьерами. Это как разница между может и должен. Куда мы едем?

– Это сюрприз! – ответил Антон.

– Надеюсь, это где-нибудь поблизости? Если я не вернусь через час, то мне придётся купить Нелли все сезоны «Анатомии страсти», а я считаю, что для четырнадцатилетки это рановато.

– Из-за неразборчивых врачей?

– Из-за неприятных кадров, где тело показано изнутри, – ответила я и огляделась. – Собственно, секс в ягуаре должен быть довольно роскошным.

– Не обязательно.

– А с кем ты пробовал?

– С… ни с кем.

Я благодарно улыбнулась Антону. Он улыбнулся в ответ.

– Мы едем на мойку?

– Нет, мы уже приехали.

– Но мы по-прежнему в посёлке «Насекомые».

– Нет, не совсем. Эта улица называется «Проезд Хайнриха Лардера».

– А, посёлок коррупционных политиков.

– Хайнрих Лардер был евангелистским теологом, насколько я знаю, – сказал Антон и припарковался у бровки.

– Здесь? Ты сошёл с ума? Здесь любой может заглянуть в окно!

– Во-первых, у нас затемнённые окна, а во-вторых, мы сейчас выйдем из машины.

– Как скажешь, – ответила я, открывая дверцу машины. – Но ты знаешь, что у меня под юбкой нет трусиков?

– Правда? – Антон с сомнением посмотрел на меня. – Ты ведь не подумала, что я вывожу тебя для быстрого контакта в автомобиле?

А вот и подумала.

– Конечно, нет, – сказала я и вылезла из машины. – И, разумеется, на мне есть трусики! Ты ведь не подумал, что я всерьёз?

– Мой сюрприз гораздо более классный и не такой примитивный, – Антон взял меня за руку и повёл к кованой ограде, за которой виднелся красивый сад и белый дом со множеством окон и солнечными батареями на крыше.

Улыбающаяся женщина, стоящая перед домом, показалась мне знакомой. Это была фрау Хиттлер из детского сада.

– Вот и мы, – сказал Антон, пожимая руку фрау Хиттлер.

– Как хорошо, что вы пунктуальны, – ответила фрау Хиттлер, пожимая руку мне тоже. Если она меня и узнала, то виду не подала. – Вы уже видели гараж на две машины?

– Да, – ответил Антон. – Очень красивый.

Я была основательно сбита с толку. В мыслях я так настроилась на секс, что у меня даже мелькнула шальная мысль, что Антон пригласил фрау Хиттлер третьей. Но это, конечно, было совершенно исключено, как я надеялась. Я только не понимала, почему мы посещаем именно фрау Хиттлер, когда в нашем распоряжении всего час. Я вопросительно посмотрела на Антона, но он лишь таинственно улыбался.

Фрау Хиттлер открыла входную дверь. Она что, сдаёт комнаты на час?

– Здесь вы сразу можете полюбоваться на широкий холл. Одновременно представительный и простой, – сказала фрау Хиттлер. – Очень красивый паркет с инкрустацией. И посмотрите на эту великолепную лестницу.

Да уж, от скромности она не умрёт. Конечно, это нормально, когда человек гордится своим домом, но подобную похвальбу трудно выдержать.

Антон, сияя, повернулся ко мне.

– Ну, что скажешь?

Поскольку всё, что я хотела сказать, оскорбило бы фрау Хиттлер, я промолчала.

– Гардеробная размещена очень удачно, – продолжала фрау Хиттлер, открывая одну из дверей. – Видите? Сюда войдут не только пальто и куртки, здесь есть место и для обувного шкафа, а также – и это я считаю особенно важным – для школьных ранцев!

– Прекрасно, – сказал Антон. – Ты заметила лестничные перила, Констанца? Просто созданы для катания!

Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но потом снова его закрыла, потому что я не была уверена в том, что я скажу нечто уместное.

– Здесь маленький, но элегантный гостевой туалет, – похвалялась дальше фрау Хиттлер. – Светлый мрамор, белая сантехника, элегантная стальная арматура, не подвержено моде. И через двадцать лет это будет в тренде.

– Очень благородно, – сказал Антон, вталкивая меня в гостевой туалет. – Тебе нравится? Скажи же что-нибудь.

Что мне сказать? Здесь не было ни зеркала, ни полотенец, ни мыла, ни туалетной бумаги – очевидно, семья Хиттлер в этот туалет не ходила, а гостей у них не было. Наверное, с Хиттлерами никто не хотел дружить.

Поскольку я по-прежнему упрямо молчала, фрау Хиттлер сказала:

– Давайте теперь пройдём в кухню. Вы уже читали в проспекте, что вот эту трёхметровую стенку можно убрать, если вы предпочитаете открытые пространства.

Наконец я поняла, что здесь происходит. Это был не дом Хиттлеров – он продавался! А фрау Хиттлер была, очевидно, риэлтором, которую Антон нанял за моей спиной.

Да, это действительно был сюрприз.

Боже, как я была разочарована. И разозлена.

– Кухня от Bulthaup, – сказала фрау Хиттлер. – Разве это не мечта?

– Абсолютно, – ответил Антон.

– Не в моём вкусе, – мрачно буркнула я.

– Стену можно удалить лишь частично, – заметил Антон. – Тогда она будет выглядеть ещё лучше.