Манускрипт дьявола

Я быстро обдумал то, что предложила Молли. На первый взгляд, изъянов в ее идее не было…

– Только нужно взять лопаты! – вспомнил я. Приняв мои слова за одобрение всего задуманного.

Молли метнулась к выходу.

– Я быстро! – крикнула она от дверей. – Только прикачу тачку и поставлю ее возле самого крыльца!

Я не успел ничего сказать ей вслед – на лестнице раздался топот, хлопнула вторая, верхняя, дверь, и все стихло. Я остался наедине с телом.

Якоб лежал, свернувшись, и прижимал руки к окровавленной рубахе. Голова его была повернута вбок, как у спящего. Никогда еще ни один покойник не вызывал у меня такого трепета, как этот, отправленный на тот свет моими собственными руками. Я боялся подойти к нему, боялся прикоснуться, но вместе с тем не мог оторвать взгляда от его лица.

Черная повязка сползла вниз, но по-прежнему закрывала незрячее око Якоба. Движимый странным чувством, я подошел к телу, присел на корточки… Тишина вокруг меня звенела, как комар. Я наклонился и приподнял повязку.

Из-под нее на меня взглянул, как живой, покрытый бельмом глаз, и я содрогнулся от отвращения. Второй, здоровый, глаз покойника был закрыт, и мне подумалось: мертвец смотрит на меня мертвым глазом. Если бы вы видели это бельмо, эти желтые складки века, наползающие на редкие ресницы, вы бы поняли, о чем я говорю. По спине моей пробежала дрожь, и я торопливо опустил повязку на место.

Но стоило мне повернуться к телу спиной, как позади раздалось тихое шуршание. Воображение подсказало, что произошло: убитый поднес руку к лицу и снова поднял повязку, и теперь смотрит немигающим взглядом мне в спину. Я внезапно ощутил необъяснимый прилив страха и несколько минут стоял, боясь обернуться. Наконец здравомыслие взяло верх, и я заставил себя повернуться к трупу.

Если бы повязка на его незрячем глазу оказалась сдвинута хоть на дюйм, я бы повредился в уме. Но она находилась ровно в том же положении, в котором я ее оставил, и я выдохнул, неожиданно почувствовав, что руки мои дрожат.

Я призвал себя отринуть малодушие, и мое обращение к самому себе подействовало – тем более что я не поскупился на бранные слова. Обычно я щедро отсыпаю их другим, на сей же раз они пригодились для меня. В тот же миг послышались торопливые шаги, и в подземелье вбежала запыхавшаяся Молли, неся свернутый гобелен.

– Тачка наверху, – доложила она. – Я принесла это, чтобы вы не испачкались, когда понесете господина Якоба наверх.

Она бросила свою ношу под ноги, и выцветший ковер раскатился по полу. Эта женщина проявляла поразительное присутствие духа, и я почувствовал себя пристыженным. Пора было брать дело в свои руки!

– Бери его за запястья, но постарайся не испачкаться, – распорядился я, вставая над телом старика. – Я возьму за ноги, и вместе мы переложим его.

Молли лишь покачала головой. Ни слова не говоря, она расстелила гобелен возле тела, обошла мертвеца с другой стороны, наклонилась и покатила с поразительной сноровкой, как если бы катать трупы было для нее привычным занятием. Якоб перевалился с правого бока на спину, снова на бок, на живот – и вот он уже лежит на ковре, а Молли утирает пот со лба.

– Ну вот, – удовлетворенно выдохнула она. – Готово. Понесли?

Если спуск в подземелье показался мне долгим, что же говорить о подъеме! Тело Якоба я перевалил через плечо – оно оказалось весьма тяжелым, и потащился вверх со своей жутковатой ношей. Молли прибежала со свечой и освещала мне дорогу. Едва не упав на очередной ступени, я решил сбросить старика вниз и волочь его за собой, как мешок, но служанка возразила: «Нет, из него все еще течет кровь, мы оставим на лестнице следы». Я в очередной раз признал, что она права, и побрел вверх, кряхтя и моля Бога о том, чтобы все это поскорее завершилось.

Наверху по-прежнему стояла ночь – а мне-то казалось, прошло столько времени, что уже наступил день. В саду стрекотали цикады, и под их пение мы уложили Якоба в тележку и забросали сверху старыми тряпками. Получилась убедительная гора старья. Если бы не ночной час, мы вполне могли бы сойти за тех торговцев, что бродят по улицам, предлагая свой порою неожиданный товар и скупая вещи.

Я представил себя в роли старьевщика: «Не нужен ли кому мертвец! Алхимик, мертвый алхимик, кому сумасшедшего убитого алхимика?»

– Что с вами, господин Эдвард? – обеспокоенно спросила Молли. – Вы так странно улыбаетесь…

Да, кривая ухмылка на моем лице вряд ли могла бы сойти за улыбку радости. Я подхватил тачку, и старый Якоб навсегда покинул свое жилище в нашей компании. В конце концов, подумал я, компания могла быть и хуже, так что ему не на что жаловаться.

Чем дальше уходили мы от дома старика, тем большее облегчение я испытывал, хотя и понимал: пока тело не будет предано земле, нельзя считать, что мы в безопасности. Но высшие силы, к которым я столько раз взывал, про себя потешаясь над доверчивым Джоном, хранили меня. Нам не встретился ни бродяга, ни стражник, и ничьи глаза не следили за нами из окон домов, мимо которых мы торопились пройти со своим грузом. Даже сторожевые собаки молчали, притаившись в подворотнях.

Любопытный ветер сопровождал нас, то и дело пытаясь заглянуть под одеяло, под которым было спрятано тело. Когда окольными путями мы выбрались из города, ветер вздохнул свободнее и понесся по дороге, подгоняя нас вперед. Вскоре мы достигли Лосиной рощи и углубились в нее по одной из троп, казавшейся менее исхоженной, чем прочие.

Далеко уйти не удалось: тачка катилась все хуже и хуже и наконец встала. Дальше было не проехать.

Луна освещала небольшую поляну, на которую мы вышли. Я понимал, что времени у нас мало: вот-вот начнет светать, и темнота, наш союзник, покинет нас. Потому схватился за лопату и, выбрав место, вонзил ее в землю.

Копать оказалось легко. Молли пришла мне на помощь, и заступ споро летал в ее руках. Вместе мы вырыли неглубокую яму, и я уже хотел перетащить тело Якоба в могилу, как вдруг Молли насторожилась.

– Тс-с-с… – прошептала она, делая мне знак. Я отложил лопату и прислушался, но ничего не услышал за безумным стрекотом цикад.

– Что такое? – тихо спросил я.

– Мне показалось, я слышала ржание лошадей неподалеку отсюда.

– Лошадей?!

Меня пробил холодный пот. Лошади могли означать лишь караульных, но что караульным делать возле Лосиной рощи, в то время как они должны нести свою службу в городе? Значит, они выследили нас.

– Быстро! – приказала Молли. – Помогите мне! Она сбросила тряпье из тележки и подхватила старика под руки. Я подчинился ее приказу, и вместе мы донесли его до выкопанной ямы. Тело легло в сырую землю, и я уже схватился за лопату, чтобы скорее забросать его землей, но по выражению лица Молли понял, что до нее опять доносятся какие-то звуки.

– Лошади? – беззвучно спросил я, доверяясь ее слуху.

Она покачала головой, и лицо у нее было испуганным:

– Я не понимаю. Мне кажется, они приближаются.