Манускрипт

– Э-э-э... В руки советской контрразведки. Могут и за немецких шпионов нас принять.

Похоже, контора под названием СМЕРШ ещё не создана, а я уже пугаю ею человека. Впредь надо базар фильтровать.

– Эти могут, - согласился Медынцев.
– Есть такие деятели, им бы только к стенке поставить. Надеюсь, нас быстро доставят в Москву. Хотя выговор мне как минимум обеспечен.

Майор печально вздохнул, и в этот момент позади нас раздался сигнал клаксона. Я приподнялся, чтобы увидеть, кому мы помешали, и увидел нечто вроде отечественного 'козлика'. В голове откуда-то всплыло название 'Хорьх', давным-давно читал на каком-то сайте о немецкой военной технике. Может быть, я и ошибался, но уж точно это не 'Опель-адмирал'. За рулём сидел вроде бы ефрейтор, а рядом с ним упитанный, немолодой офицер в круглых очках с тонкой оправой и портфелем в руках, но отсюда я не мог точно определить его звание, да и мои познания в иерархии фашистских чинов оставляли желать лучшего. Ишь ты, разъезжает всего с одним водителем в качества охраны. Видно, расслабились они тут, в глубоком тылу.

Медынцев съехал на обочину, в его глазах, когда он кинул взгляд на меня, читалось дикое напряжение.

– Спокойно, майор, они просто проедут мимо, и мы тронемся дальше, - успокоил я его.

Однако 'Хорьх' неожиданно притормозил. Майор, определил я, наконец, звание фрица, глядя на вязаный узор его погон. Получается, я тут между двух майоров, хоть желание загадывай.

– Айн момент!
– поднял вверх указательный палец гитлеровец.
– Ми есть немного... как это по-вашему... плутать. Ви говорить мне, как есть проехать на Ровно?

– На Ровно?
– переспросил я с задумчивым видом.
– А у вас есть масштабная карта?

– Масштаблихе карте? О, я, я! Дитрих, гиб мир дие карте.

Водитель достал откуда-то между сидений сложенный вчетверо плотный лист, протянул мне. Я развернул его и почесал затылок:

– Тут у вас почему-то половина населённых пунктов не указана. Подозреваю, что мы сейчас находимся здесь. А Ровно... А, так вот он, ваш Ровно!

Я провёл пальцем линию на северо-восток, фашистский майор внимательно следил за моими телодвижениями, равно как и перегнувшийся в мою сторону водитель. Ему это вообще было нужнее, всё-таки ему рулить в указанном направлении.

– Очень мелким шрифтом написано, - пояснил я.

– О, я, данке шён!

И в этот момент улыбка немца погасла, а взгляд переместился на моего кучера. Я тоже глянул на Медынцева и понял, отчего фашист так напрягся. Лицо майора искажала плохо скрытая гримаса лютой ненависти, казалось, ещё мгновение - и он выхватит из кармана пистолет и откроет стрельбу.

– Он есть на меня так смотреть, будто хотеть убить, - нахмурясь, произнёс немец и расстегнул кобуру на своё выдающемся животике.
– Можно я видеть ваш аусвайс? Ви иметь папирен?

Ефрейтор тоже потянулся за лежавшей между передними и задними сиденьями винтовкой. Карабин 'Маузер', автоматически определил я модель оружия.

– Аусвайс? Да пожалуйста!

И я с наглым видом протянул майору свой поддельный швейцарский паспорт. Тот открыл документ, и глаза его едва не полезли на лоб. Наверное, в том числе и оттого, что физиономия на фото в паспорте явно не совпадала с физиономией стоявшего перед ним человека, поскольку к этому времени я избавился и от липовых усов, и от не менее липовых очков. А вот выбрасывать паспорт почему-то стало жалко. И пока майор пялился в мой 'аусвайс', а вместе с ним туда косился и водитель, я резким движением выхватил свой 'ТТ-33', ещё в кармане снятый с предохранительного взвода, и выпустил пулю в лоб ефрейтору. Выбил из руки майора 'люгер', после чего излюбленным ударом в гортань на какое-то время лишил фашиста возможности соображать. Этих мгновений мне хватило, чтобы с помощью известного мне метода отправить его в бессознательное состояние.

– Василий Карпович, - спокойно сказал я осоловевшему майору, - вы отгоните в лесок телегу, а я следом машину. А то ненароком кто поедет, увидит это безобразие, а нам лишние свидетели ни к чему.

Обосновавшись на небольшой полянке, я в спокойной обстановке смог приступить к допросу. Для начала обыскал пленного, обнаружив при нём документы на имя майора интендантской службы Вилли Фогеля, а у ефрейтора - на имя Дитриха Вальке. Снял с обоих личные жетоны. Покопался в портфеле, где документов не обнаружил, зато нашёл предметы гигиены и нижнее белье. Приведя фашиста в чувство, на немецком языке спросил ещё толком не соображавшего, что к чему, пленника:

– Майор Фогель, с какой целью вы направлялись в Ровно?

Тот несколько секунд пялился на меня, поигрывающего экспроприированным 'люгером', после чего, видно, до него дошла вся паршивость ситуации.

– Вы партизан?
– так же на немецком задал он встречный вопрос, потирая всё ещё побаливающее горло.

– Вам-то какая разница?
– продолжил я пинг-понг с вопросами.
– Ещё раз спрашиваю: с какой целью вы направлялись в Ровно?

– У меня в Германии остались жена, двое детишек и старая, больная мама. Если я скажу, вы сохраните мне жизнь?

– Это будет зависеть от степени вашей откровенности. Итак?

– Я майор интендантской службы, - немного помявшись и пряча глаза, начал офицер.
– Занимаюсь обеспечением войск Вермахта всем необходимым, от носков до сухпайков. Формирую эшелоны, контролирую доставку груза до места назначения на передовой. Неделю назад получил приказ о переводе из Латвии, где служил в составе 18-й армии группы 'Север', сюда, под командование Гюнтера фон Клюге, возглавляющего группу армий 'Центр'. До Киева летели самолётом, там нам выделили автомобиль. В Ровно находится штаб интендантской службы. Мы туда как раз и направлялись с моим денщиком, которого... которого вы убили. Дитрих находился при мне последние два года, и был предан как никто другой.

Мда, оказывается, даже фашисты способны на проявление чувств. Однако данный факт никоим образом не может служить оправданием тех зверств, которые гитлеровцы вершили на оккупированных территориях.

– Каков был план ваших дальнейших действий?

– Я должен явиться в штаб, принять дела и заниматься тем же, что делал до этого. То есть снабжать армию всем необходимым.

– Признайтесь, делаете эту работу не без выгоды для собственного кармана?

– Да как вы можете?!! Я честный офицер...

– Ага, конечно, честный... А я по вашим глазам вижу, что приворовываете. Само собой, трудно удержаться от соблазна, когда через твои руки проходят такие объёмы. Всегда можно что-то сплавить налево, да, герр Фогель? Что, нечего возразить? Ладно, это пусть остаётся на вашей совести, а у меня к вам ещё один вопрос. С кем-нибудь из штабных знакомы? Есть в Ровно люди, которые могут вас узнать?

– Вряд ли, это новое место службы. Я даже никогда не видел в глаза генерал-лейтенанта интендантской службы Адама Вильхельма, которому обязан представиться по прибытии в штаб.

– А где он в Ровно находится?

– Я не помню точный адрес, он у меня записан в приказе о переводе. Все бумаги в портфеле.

– Что ж, спасибо за откровенность, герр Фогель.

Я не стал тратить патроны, оказалось достаточно удара рукояткой 'люгера' в висок. Когда майор с всхлипом завалился набок, я деловито принялся его раздевать.

– Ефим Николаевич, зачем вы это делаете?
– выразил своё недоумение Медынцев.

– На ближайшее время стану майором интендантской службы, а вы моим денщиком, ефрейтором Вальке. Так что не тратьте время, раздевайте второго немца и влезайте в его шмотки. Понимаю, неприятно одевать тряпьё с мертвеца, но это война, так что чего только во имя Родины не сделаешь. Кстати, жетон тоже не забудьте. А старую одежду выбрасывать не будем, пригодится, когда будет переходить линию фронта. Спрячем её пока под сиденьями.