Маньякой

Но всё-таки...

С каждым выстрелом, с каждым завывающим в воздухе ножом всё больше понимал – Лия изменилась. Она была не просто сверхом. Не просто юнитом. Она была… сценой. Солнечной системой. Центром орбит других планет.

Скоро противников стало меньше. Намного.

Кто-то кричал в наушник, звал подмогу. Кто-то уже кидал оружие. Один из них – крупный, с блестящими имплантами на шее – побежал к воротам.

Не успел.

Пуля ударила в ногу, вывернув колено. Вторая – в спину. Он упал, и только через пару секунд застонал, как будто до мозга только тогда дошло, что игра закончена.

Ещё двое, не дожидаясь, пока Лия их заметит, рванули к чёрному входу. Один из них шёл рывками, исчезая и появляясь – телепортатор короткого прыжка. Второй – с экзоскелетом на ногах, ускорялся до сорока километров в час за полсекунды.

Она выстрелила в стену позади меня.

Почувствовал, как воздух дрогнул. Пули ушли, но потом… вышли в саду, пересеклись в воздухе и ударили в спины обоих. Они упали почти синхронно. Один с распоротым хребтом, другой – с пробитой шеей.

Сердце билось как сумасшедшее. На душе было мерзко – потому что понимал, насколько мы были хороши. Борец с дэвами сам становится дэвом…

– Кажется, они начали понимать, – прокомментировал происходящее, глядя, как оставшиеся пытаются скрыться бегством.

– Поздно, – ответила она. – Это была их ошибка. Время для бегства тоже нужно выбирать правильно.

Двое успели добежать до лестницы у служебного входа. Один даже прыгнул. В этот момент нож вылетел из её руки, вонзился в спину первому – и отскочил к лицу второго, врезавшись рукояткой, но с такой силой, что тот вырубился на месте.

Всё.

Тишина.

Пахло порохом и озоном. Тела лежали в саду, словно фигурки на шахматной доске после молниеносной партии. Лия подошла ко мне, вытерев клинок о подол пиджака лежащего на земле трупа.

– Оставшиеся охраняют спуск вниз, – сказала она. – Погнали?

Согласно кивнул. Там, внизу, под этим почти игрушечным особняком, прятался тот, ради кого всё это началось. Вечнозаживающий. Мужчина, которого убить было в принципе непросто, а уж под такой охраной.

Но пока не собирался его убивать. Его нужно не просто убить, а уничтожить так, чтобы нельзя было связать его убийство с теми ковыряниями в мозгу того трупа…

А сначала собирался его отремонтировать. А потом – забрать всё самое дорогое.

Глава 13

Но мы не успели сделать и шага вниз.

Из коридора, ведущего к лестнице, вышел кто-то, кого очень не хотелось видеть вживую.

Крупный, высокий, в плотном, как броня, костюме – и со странным, чуть вибрирующим свечением вокруг тела. На первый взгляд – просто поле, на второй… живая стена.

Пришла мысль, что быть беде.

Лия первой среагировала – подняла пистолет, выстрелила, ещё, ещё.

Пули застряли прямо в воздухе, в каких-то двадцати сантиметрах от цели. Просто повисли, словно замороженные, искривлённые в прозрачной толще – как рыбки в геле. Пули дрожали, как если бы пытались прорваться, но их не пускало что-то – плотное, тугое, сила, которую можно было потрогать руками.

– Щиты…, – пробормотал, глядя на это. – Силовые. Настоящие.

– Спасибо, Кэп, – процедила Лия, отступая на шаг. – Как будто сама не вижу.

Мужик улыбнулся. Спокойно. Очень уверенно.

– Зря пришли, – сказал он. Голос – будто через динамик, с металлической дрожью. – Никто вниз не спустится. Ни по-хорошему, ни по-плохому.

– А по-плохому мы только начали, – отрезала она и рванула вперёд.

Он не испугался. Даже не пошевелился. Только чуть сместился в стойку, как борец на татами.

Врезалась.

Я ожидал взрыва. Отката. Размаха. Но всё вышло как-то… вяло. Словно в киселе. Лия будто влетела в патоку. Сила её удара расплескалась по воздуху, щит её поглотил, как вода поглощает камень. Визуально – ничего. И по выражению её лица понял: почти всё ушло в молоко.

А он ударил в ответ. Ладонь, по дуге, сбоку. Она ушла, скользнула – и попыталась врезать ногой в корпус. Опять щит. Опять будто в стену.

– Проклятье, – прошипела она, – он что, вообще неубиваемый?

И это сказал боевой юнит три с половиной звезды просто грохнувший сущность голыми руками, когда рукопашный бой даже не был её классовым оружием, а сейчас, когда она рукопашница… писец.

– Почти, – ухмыльнулся тот. – Я – Тарр. Гвардия. Не обязан убивать. А должен удерживать.

Лия стиснула зубы. И тогда началась схватка.

Не перестрелка. Не балет смертоносных пуль.

Чистая, вязкая, адская, изматывающая рукопашка.

Она была быстрее – очевидно. Ловчее, изворотливее, хитрее. Она раз за разом прорывалась внутрь, заходила с тыла, прыгала, скользила, пыталась дотянуться до шеи, до суставов, сбить равновесие. Но каждый удар вяз в щите. Каждый блок гасил импульс. Будто сражалась с неуязвимым пластилином – его невозможно было сломать, только медленно, упорно перемять.

Он бил редко, но мощно. Размах – как у экскаватора. Один раз срезал краем поля Лии плечо – та едва не потеряла равновесие.

Я же, стоя позади, понимал – просто физически не могу вмешаться. Не сейчас. Моя сила – не про скорость и удары. Она про другое. Механизмы. Устройства. Но человек перед нами – не воспринимался как не устройство.

Лия зацепилась за его локоть, попыталась провернуть. Он не дал. Сместил центр тяжести, сдвинул таз – она ушла в перекат. Попыталась зацепить за шею – он сбросил.

– Ты хороша, – сказал он, чуть запыхавшись. – Но щит держит и не такое.

– Держит, да, – выдохнула она. – Но он не догоняет ситуацию, как и ты сам.

И вот тогда она изменила тактику.

Удары стали короче, почти обманками. Движения – рваными, непредсказуемыми. Она начала не бить, а вязать, крутить, ломать.

Серьёзно. Где-то слышал, что в греко-римской борьбе есть такой приём – когда ты не просто валишь, а переплетаешь противника с собой, заставляя его бороться с тобой и с собственным телом.

Так вышло и здесь.

Она подсекла его, сместила ногу, навалилась, перекрутила кисть, плечо, обмотала бедро ногой, и он вдруг оказался… связан.

Щит продолжал работать – но поля пересеклись, и у него нарушился вектор. Обороной бой не выиграть…. Словно контур поплыл, колебания сбились. Он попытался выпрямиться, но Лия скользнула вверх по спине, залезла на него, как хищник, обмотала шею, подтянулась – и вот он упал на колено.

Глухо. Камень пола треснул.

Впервые увидел его в бессилии.