Манящий абрис смерти

— Светлана Николаевна, что вы можете рассказать о Лилии Гартман?

— А зачем вам она?

— Понимаете, ее разыскивает племянник, и по документам, это последний адрес, где она проживает.

— Ой, а у нее, что и племянник есть? Что-то не помню, чтобы она брата упоминала!

— У нее была сестра, понимаете, я не могу раскрывать все подробности, всё же это профессиональная тайна, — Абрис заговорчески понизил голос и слегка наклонился в сторону Светланы Николаевны.

— Даааа?

Женщина в предвкушении новой сплетни широко улыбнулась.

— Да, могу только сказать, что замешаны внебрачные связи и наследство.

— Ха-ха, вот ведь Нинке-то не повезет! Думала, одна осталась?! Вот тебе, а не богатство!

— Нина? — брови парня в недоумении поднялись верх.

— Ну, так дочь её, то есть, Лильки, та еще змея подколодная!

— А вы были близко знакомы с семьей Гартман?

Парень неспешно открыл бумажник и вынул несколько купюр и осторожно положил на маленький деревянный столик на колесиках, стоящий рядом с тахтой.

Хозяйка уставилась на деньги и нервно облизала тонкие губы.

— Не что, что бы близко. Но соседями были хорошими. Лиля то соль мне даст, то яйца. Ну и я в долгу не оставалась, плюшки к чаю приносила.

— Приносили? Госпожа Лилия переехала?

— Не, — женщина слегка хохотнула, а потом, осекшись, боязливо посмотрела наверх, — померла она несколько лет назад.

— Да вы что! Ведь молодая, как и вы, еще женщина, судя по документам!

— Так Нинка ее и убила!

— Родная дочь?

— Ну а кто еще-то? Лилька тогда захворала, но я видела, лекарства на прикроватном столике стояли, да и много, дорогущие к тому же, я знаю, у аптекарши узнавала. Чего уж не выздороветь-то? Я как раз, накануне-то, когда Лиля преставилась, булочек с пылу жару принесла, она поела, щечки порозовели. Уж я нарадоваться не могла, а то, все как покойница лежала.

Хозяйка пристально посмотрела на парня.

— Светлана Николаевна, и вы считаете, что Нина помогла отойти в мир иной собственной матери? Но зачем?

— Ой, я не считаю, это всем известно, что Нинка, то и укокошила Лилю. Ходила тогда, голову опустит, вроде тихоня такая, а потом, как зыркнет, из-под очков, так сразу понятно, что стерва еще та. У меня всегда давление поднималось, как Нинка на меня посмотрит. А уж за наследство и собственную мать убьет, квартирка-то в престижном районе находится.

— Да, вы правы, недвижимость в вашем доме очень ценится у риэлторов.

— Ну, так я о том и говорю! — Женщина победно прихлопнула ладонями по округлым коленкам.

— Значит, сейчас здесь живет дочь Лилии Нина?

— Вот еще, Нинка здесь не живет. Хозяева другие! Нашлись добрые люди, которые не дали этой убивице захапать квартиру. Так почти сразу похорон и дали отворот поворот, Нинке-то.

— Хорошо, а расследование смерти госпожи Лилии было?

— Нет, не было, — хозяйка недовольно покачала головой. — Видно, Нина ловко справилась.

— Хорошо. Светлана Николаевна, а вы еще упомянули наследство?

— А, ну, слышала я, что не эту, так другую квартиру захапала мерзавка, кажись, на законных основаниях. Но судьба-то не дура, раз вы здесь!

— Действительно, не дура… Светлана Николаевна, спасибо большое вам за помощь! Не провожайте, я справлюсь сам.

И Абрис, откланявшись, стремительно вышел из квартиры, брезгливо захлопнув за собою дверь.

Нина.

Тоска накрывала медленно и со вкусом. Я ложилась уставшая с ощущением неподъёмного груза на плечах и вставала разбитая с потухшим взглядом и ни капли не отдохнувшая. А в этом промежутке мне снился Стефан, я чувствовала его руки, губы, ощущала его взгляд, но все сны заканчивались одинаково: появлялась Ангелина и Стефан уходил с нею.

— Так дело не пойдёт, — сказал на одном из завтраков Андрэ, — ты убиваешь сама себя, тебя нужно взбодрить. Как ты себя чувствуешь?

— У меня все хорошо, — попробовала возразить я и криво улыбнулась. Врать я ещё не научилась и выражение лица Кенинга тому подтверждение. Мы с ним перешли на "ты" на следующий же день моего пребывания у него в гостях, по инициативе самого мужчины. По его словам, тот мой сеанс психологической помощи сблизил нас до состояния близких родственников, потому стоит отбросить условности и сделать свою жизнь чуточку проще.

Про Стефана мы, после того разговора в машине, больше не говорили, да и в целом, общался только Андрэ, а я испытывала настоятельную потребность в тишине, но меня не оставляли в покое ни на минуту. Если хозяин не мог развлекать меня и, извинившись, уходил в кабинет, тут же появлялся Спарк и занимал его место, если и Николас был вынужден уйти, многочисленная прислуга мелькала с различными вопросами или просто молчаливыми тенями. Они боялись, что я покончу жизнь самоубийством. Не скрою, такие мысли меня посещали, а потом я ощущала, как сильно люблю жизнь, знала, что тоска пройдёт, оставив рваный шрам на сердце, и я снова начну жить, а не существовать. А теперь вот этот вопрос Кенинга, как лишнее доказательство моей теории. Они боялись за меня, это было безумно приятно.

— Я в порядке, — повторила я, — просто прощаюсь с глупыми мечтами. Похороню их и перестану носить траур.

— Когда человек в порядке он не выглядит как восставший мертвец. Ты умудрилась похудеть на творениях моего повара. Я его уволю! — театрально гневался Андрэ.

— Прости, — сил подыгрывать ему не было, — правда прости, я не хотела быть обузой. Мне только нужно побыть одной и решиться…

— На что? — вскинулся Кенинг, сверля меня взглядом.

— Решиться вернуться туда, в город, вернуться на работу…

— В общем, я это к чему, — перебил меня Андрэ, — сегодня мы идём прыгать со скалы. Форма одежды — спортивная.

— Мы что? — я удивлённо повернулась к нему, впервые со времени приезда сюда, испытывая эмоции.

— Ты слышала, собирайся, через час выезд, — Кенинг встал, знаменуя окончание трапезы, и легко вышел из столовой.

Иногда он был нетерпелив и категоричен, это отголоски его борьбы за выживание и многолетнего времени у руля серьёзного бизнеса.

Так что кофе я допила в одиночестве, пытаясь собрать в кучу лениво ползающие мысли. Никакого желания куда либо ехать у меня не было. Единственное, что мне хотелось — это лечь в кровать и пролежать там сутки или двое, пока совсем не станет тошно.