Марь
Шрифт:
— Я была маленькой, но не безмозглой. Я была… — Она задумалась, а потом сказала: — Странной.
— Так ничего и не изменилось. — Apec снова скосил на нее взгляд.
— Ой, да ну! Сейчас я намного более социализированная! — Аграфена сорвала былинку, сунула ее в рот. — Но ход твоих мыслей, Павлик, мне понятен.
— Я не хотел тебя обидеть. — Раскаяние было запоздалым, но уж как есть.
— Хотел, — сказала Аграфена, но без злости. Аресу вдруг подумалось, что она привыкла к обвинениям в странности. Стало как-то совсем уж неловко. Но слово не воробей… — Ладно, проехали! — Она широко улыбнулась,
— Далеко убежала? — спросил Apec, чтобы спросить хоть что-то, чтобы хоть как-то поддержать беседу.
— Далеко. Забралась в самую топь.
— И не утонула?
— Как видишь. На самом деле это было легко!
— Что?
— Гулять по болоту. Легко и увлекательно. Мне даже казалось, что я запросто смогу выйти обратно.
— Но что-то пошло не так.
— Что-то пошло не так. — Аграфена кивнула. — Наступила ночь. Если ты еще не заметил, на болоте ночь наступает, как на экваторе. Только что было светло, а потом — бац! — и тьма египетская!
Apec представил себе семилетнюю Аграфену одну ночью посреди топи и как-то сразу прочувствовал весь ужас ситуации.
— Испугалась, наверное? — спросил он сочувственно.
— Испугалась. Но не болота, а того, что родители заругают, когда узнают, что я ушла.
— Объяснимо. — Кивнул Apec с видом знатока.
Он и был в этом деле знатоком. Сколько раз по малолетству сбегал из дома и возвращался лишь ночью. Бывало, по его заднице даже прохаживался дедов ремень. Не больно, но оскорбительно.
Аграфена посмотрела на него с любопытством, а потом продолжила:
— Ну вот, значит, сижу я на какой-то зеленой кочке, отмахиваюсь от комаров и реву в голос. А меня кто-то так осторожно хлопает сзади по плечу и говорит:
— Не плачь, девочка.
— Я б там и помер, — признался Apec, а Аграфена расхохоталась. Смех у нее был звонкий и заразительный.
— Сейчас я бы, наверное, тоже, — сказала она. — А тогда я просто обрадовалась, что не одна. Что меня в этом болоте кто-то нашел.
— И кто тебя нашел? Марёвки?
— Да. Мальчик и девочка. Стояли за моей спиной, держались за руки и смотрели на меня с интересом.
— С гастрономическим?
— Нет, с обычным человеческим. Если такое определение вообще применимо к марёвкам. Девочка была побойчее. Она спросила, чего я реву и как меня зовут. Я, разумеется, рассказала. Спросила, как их зовут. Они представились.
— У них есть имена?
— У них были имена когда-то давно. Так давно, что они уже и забыли. Поэтому разрешили называть их марёвками. Я сказала, что реву, потому что боюсь папиного наказания. А они о чем-то пошептались и предложили наказать моего папу. Я чуть было не согласилась, а потом подумала, что папа ни в чем не виноват и наказывать его не за что.
— Мудрое дитя, — похвалил Apec.
— Накатывает иногда. А марёвки спросили, кого бы я в таком случае хотела наказать. Я сказала, что никого, и что если они хотят помочь, то пусть проводят меня до Змеиной заводи.
— Проводят или покажут дорогу? — уточнил Apec.
— Дорогу я и сама знала.
Мне просто было страшно и немного скучно идти по болоту одной.— То есть как это: знала дорогу? Тебя брали на болото с младенчества?
— Нет, конечно! Я просто знала.
— И болотные детки тебя проводили?
Аграфена молча кивнула.
— И пока провожали, ни разу не попытались присосаться и отформатировать твою память? Может, все-таки отформатировали?
— Нет, — сказала Аграфена твердо. — Ничего они не форматировали. Мы просто шли и болтали. Они рассказали, что живут на болоте очень давно, что здесь им скучно и все время хочется кушать. У меня с собой были конфеты, я им предложила. Они отказались.
— Ну разумеется!
— Отказались и предложили сыграть в прятки.
— А ты?
— Я тоже отказалась. Я была странной, но здравомыслящей девочкой и прекрасно понимала: чем больше времени я проведу на болоте, тем сложнее будет объясняться с родителями.
— Они расстроились?
— Не особо. Они пригласили меня в гости. Сказали, что в прятки можно поиграть и днем.
— И за все время вашего милого общения они ни разу не сделали попытку трансформироваться в монстров? Не пойми меня неправильно, но я видел эту жуть собственными глазами.
— Нет, они вели себя со мной как самые обыкновенные дети. Они вывели меня к Змеиной заводи. Перед домом как раз собрались мужики из Марьино и мои родители. Начинался инструктаж.
— И они, эти чудо-дети, не предприняли попытку перекусить кем-то из собравшихся? — спросил Apec.
— Мальчик все время ныл, что хочет кушать, но девочка сказала, что они дали мне слово. А друзей обманывать нельзя.
— А вы подружились?
— Ну, мне тогда так казалось. Им, наверное, тоже. Короче, из болота к дому я вышла одна. Разревелась, конечно, по пути. Мне тогда казалось, что так будет безопаснее.
— Сработало?
— Сработало! — Аграфена улыбнулась. — Обнимали, целовали, плакали. Даже папа пустил скупую мужскую слезу.
— Я бы тоже, наверное, пустил, — сказал Apec, вспоминая брутальную внешность Михалыча и мысленно представляя на его небритом лице слезы. — А дальше что было?
— На этом все. Тебе мало?
— История, конечно, любопытная, но какой в ней практический толк? — Эта девчонка нравилась ему чуть больше, чем в момент их первой встречи, но транжирить деньги Стэфа он не собирался.
— Я могу быть вашим проводником, — сказала Аграфена с легким вызовом. — Да, я хожу на болото. Не в том смысле, что дохожу до клюквенных плантаций и возвращаюсь назад. Я знаю дорогу вглубь болота, в самую топь. Ну и на торфяниках пару раз бывала.
— А как ты туда ходишь? У тебя есть карта?
Вот это находка! Если Аграфена не врет, то им даже Командор не понадобится.
— У меня есть навигатор, — сказала Аграфена и постучала себя пальцем по виску. — Вот тут. Я знаю, куда идти и что делать, чтобы не провалиться в трясину или торфяную ловушку. Я знаю, как найти плавающие острова и болотный домик. Ты уже слышал про болотный домик? — Она требовательно уставилась на Ареса.
— В общих чертах, — ответил он уклончиво.
— Ну вот! Не знаю, зачем вам нужна эта экспедиция, но я могу проводить вас, куда захотите.