Мара

Теперь Валера отчетливо видел, что к нему приближалась босоногая старуха в широкой темной юбке и такой же рубахе. Лицо, руки и ноги незнакомки настолько загорели и продубились под солнцем, что казались почти черными. Странным казалось и то, что длинные седые космы старухи развевались у нее за спиной, словно раздуваемые вихрем. А ведь ни малейшего ветерка не наблюдалось… Имелась и еще одна странность. Время от времени старуха как бы озарялась каким-то сиянием и тогда казалась совершенно белой на фоне черной дороги. Но самое главное – ее лицо. Когда Валера наконец-то рассмотрел его, он ужаснулся, запаниковал. Ему хотелось бежать в поля, не разбирая дороги, но что-то заставило его остаться у машины.

У старухи не было глаз! На их месте зияли две черные дыры. Десяткин смог бы поклясться, что никогда дотоле не встречал столь зловещее лицо. И самое ужасное: он узнал же его!

– Мара… – прошептал Десяткин.

Рассказывают, что перед смертью в угасающем сознании умирающего в считанные секунды «прокручивается» вся предыдущая жизнь… Нечто подобное испытал и Валера, с той лишь разницей, что воспаленный разум его явил лишь события последних дней – ночевку возле тополей, ночь в объятиях красавицы, сумасшедший дом, ведьму в Старом посаде, безумные скитания последнего дня… И тут он разом все вспомнил.

Старуха между тем приблизилась к нему вплотную, и Десяткин почувствовал, как незрячие дыры впились в него.

Он старался не поднимать на Мару глаза, потому что понимал: взглянет сейчас, и все. Гибель.

И вдруг стало нечем дышать. Валера, почувствовав первые симптомы удушья, стал делать более частые и глубокие вздохи, но это не помогло. Сердце в груди бухало, словно молот по наковальне. Страшный жар, казалось, ухнул в него с небес, затрещали волосы, а дышать и вовсе стало невозможно. Животный ужас, объявший нашего героя, лишил его остатков разума. Его охватило тупое безразличие ко всему на свете. И послышался звон; сначала слабый и мелодичный, он все нарастал и наконец стал нестерпимым. Антиквар ничком упал рядом со своей машиной, упал на раскаленный гравий.

– Эй, парень! Очнись!

Валера приподнял голову. В лицо кто-то плеснул водой. Теплые капли потекли по щекам, по шее, скатывались за ворот футболки.

Он открыл глаза, над ним склонились двое.

– Ты чего, парень, тут разлегся? – спросил грубоватый голос. – Может, кривой? А? Не выпил ли? При такой жаре водка – гибель! – Спрашивающий хохотнул, словно перспектива подобной смерти не казалась ему такой уж страшной.

– Так чего случилось? – спросил другой голос, серьезный. – В чем дело-то?

Десяткин приподнялся на локте и осоловело посмотрел вокруг. Старухи нигде не было, кругом простирался до мелочей знакомый пейзаж. Рядом стоял «газик» со снятым верхом, а возле Валеры сидели на корточках два мужика: один совсем молодой, голый по пояс, другой – лет сорока, в просторной и светлой рубашке, сатиновых шароварах и мятой шляпе, – похоже, мелкий начальник. Именно он и задал последний вопрос. Багровое лицо мужика, усеянное капельками пота, выражало дружеское расположение.

– Ну-ка, выпей воды. – Тот, что был моложе, протянул Десяткину алюминиевую фляжку.

Валера сделал несколько глотков. Звон в голове не прекратился, но стал потише. Он кое-как поднялся на ноги. Незнакомые граждане поддерживали его под руки.

– Понимаете, – слабым голосом начал Валера, – ехал… и вдруг заглох. А на дороге – пусто. Я в машине разбираюсь слабо… И помочь некому… Словом, загораю тут часа, наверное, три. И все на жаре…

– Ага, – догадался тот, что в шляпе, – наверное, солнечный удар тебя стукнул. Это бывает. Особенно, когда давление высокое. Вот у меня… – Он не договорил и повернулся к молодому. – А ну, Вася, посмотри, что с его «коростой» такое.

Не спрашивая у хозяина разрешения, Вася шустро залез в машину и повернул ключ зажигания.

Двигатель завелся, что называется, с пол-оборота.

– Как же так? – удивился Вася.

Валера молча развел руками.

– Бывает, – авторитетно заявил человек в шляпе. Он внимательно посмотрел на Десяткина. – А ты, собственно, куда едешь?

– В Чернотал…

– В Чернотал? Это где такой?

Десяткин, услышав эти слова, снова чуть не грохнулся в обморок.

Неужели все зря? Неужели мучения последних дней, сумасшедшие приключения, безумная езда неизвестно куда, все эти миражи-видения – всего-навсего галлюцинация, бред? И неужели прав Боря, считающий, что его кто-то намеренно одурманивает наркотиками?

Безумный взор Десяткина блуждал по лицам незнакомцев.

– А вы кто? – перейдя на «вы», с вежливой подозрительностью поинтересовался владелец шляпы. – С какой целью тут разъезжаете?

Это было знакомо. И нормально. Свое, родное, совковое… Каждый посторонний подозрителен. С подобным отношением Валера встречался не раз. Именно подозрительный шляпоносец и привел его окончательно в чувство.

– Я сотрудник областного краеведческого музея, кандидат исторических наук Десяткин Валерий Павлович, – почти нормальным голосом сообщил наш герой. – Вот моя визитная карточка, а вот удостоверение. – И он, вытащив из кармана джинсов солидный кожаный бумажник, извлек на свет божий названные предметы и вручил их шляпоносцу.

Тот бегло глянул на удостоверение, но раззолоченная визитка, видимо, произвела впечатление. Шляпоносец с почтением взглянул на Десяткина и, в свою очередь, сообщил, что является главным агрономом совхоза «Путь к Ильичу» Недосековым Самуилом Самуиловичем.

– Мне не так давно сообщили, – оживился Валера, – что-где-то в этих местах есть деревня… или село, в котором имеются ценные исторические документы и материалы. Называется – Чернотал. Вот я в поисках этого самого Чернотала и колесю по здешним местам. И прошу вашей помощи как официальное лицо у официального лица, – веско добавил он.

– Нету, дорогой товарищ, тут никакого Чернотала, – ласково, как обычно говорят с неразумными, но пытливыми детьми, проговорил агроном. – Я тут уже лет пять как на земле хозяйствую. Все кругом объездил, но про Чернотал и не слыхивал. Вот дальше, километров пять по грейдеру, будет Фадеевка, потом Мичуринка, еще дальше – совхоз имени Дзержинского. Если, скажем, влево податься, то там будет Сучий Куток, то есть колхоз имени Александры Коллонтай, потом – Спасов Крест, бывшие «Заветы Ильича». Направо – Вишневые Кусты, Колотилово, Пархатые Угрюмы. Еще перечислять? Кто это вам про Чернотал наговорил?

– Нет, есть, – неожиданно вступил в разговор доселе молчавший Вася. Он с явным интересом вслушивался в поучительную беседу и загадочно ухмылялся.

– И ты туда же! – раздраженно проговорил шляпоносец. – Ну, докладывай, краевед.

– Чернотал, – сказал парень, – это старое заброшенное поместье километрах в пятнадцати отсюда. Там раньше точно деревня была. Но в гражданскую их всех выселили, поскольку они белых поддерживали. А деревню спалили. В поместье некоторое время была трудкоммуна, потом приют, потом еще что-то. А сейчас она вовсе запустела… Там вроде никто не живет.