Маргарита Наваррская
Шрифт:
– Вот именно, - отозвалась Маргарита.
– Поговорим, наконец, о Матильде.
Бланка кивнула.
– Это будет лучше, чем продолжать обмен взаимными упреками. Может быть, вы начнете, Филипп?
– Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы принести свои извинения...
– И только?
– осведомилась Маргарита.
– Нет, но это - прежде всего. Я очень сожалею о случившемся и признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания. Однако, по моему убеждению, следует учесть и некоторые смягчающие его вину обстоятельства.
– А таковые присутствуют?
–
– А разве он заслуживает справедливого отношения?
– не унималась Маргарита.
– Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, - назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу.
– Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.
– Ах так!
– не удержался от негодующего восклицания Монтини.
– А кто же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом.
– К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести.
– Он повернулся к Бланке: - Вас можно на пару слов, кузина? Наедине. Вы не возражаете, Маргарита?
Маргарита не возражала, а Монтини возражать не осмелился.
Немного удивленная такой просьбой Бланка все же согласно кивнула и поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле высокого парапета.
– Бланка, - заговорил Филипп, переходя на кастильский, - скажите по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
– Да, а вы?
– Я буду просить руки барышни Матильды для Габриеля де Шеверни.
– Мы примем ваше предложение.
Филипп тяжело вздохнул.
– Вот и чудненько.
– По вашему виду не скажешь, - заметила Бланка.
– Вы вздыхаете, как за покойником. В чем дело, Филипп?
– Не по душе мне этот брак, Бланка, ой как не по душе. С тяжелым сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме посидел, чем женился на Матильде.
– Вы тоже так считаете?
– А вы?
– Я - да. Но Маргарита и Э-э... господин де Монтини думают иначе. Они загорелись мыслью сделать Матильду виконтессой и не могут, вернее, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к нему, не говоря уж о любви. Ну а там, где нет ни любви, ни уважения... Одним словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.
Филипп испытующе посмотрел ей в глаза.
– Как я понимаю, вы судите по своему горькому опыту.
Бланка отвела взгляд и заметно смутилась.
– Не будем обсуждать это, Филипп.
"Что же, черт возьми, произошло между нею и графом?" - недоумевал он.
– Ладно, не будем. Я всецело разделяю ваше мнение, Бланка, и было собирался
предложить Матильде отступную...– Отступную?
– Да. Одно из моих личных поместий в Кантабрии, дающее право на баронский титул и около восьмисот скудо чистого годового дохода.
– О! Внушительная отступная. Пожалуй, это меняет дело - будучи баронессой, Матильда сможет найти себе достойную партию, даже если все произошедшее с ней получит огласку. Я почти уверена, что в свете ваших условий Маргарита и Этьен пересмотрят свое решение.
Филипп отрицательно покачал головой.
– Зато я не пересмотрю.
– Не пересмотрите?
– озадаченно переспросила Бланка.
– Боюсь, я не понимаю вас, Филипп.
– А тут и понимать нечего. Я только собирался предложить отступную, но не предложу ее.
– Почему же?
– Габриель заартачился, - объяснил Филипп.
– Хочет жениться на Матильде, глупец этакий! Сколько я его не отговаривал, но он и слушать меня не хочет. Уперся рогом, и ни в какую.
– И ради его мальчишеского каприза вы готовы пожертвовать счастьем Матильды?
– с упреком произнесла Бланка.
Филипп опять вздохнул.
– Будь это мальчишеский каприз, я бы велел заключить его под стражу и немедленно препроводить в Тараскон. Но, увы, Габриель не капризничает - он попросту спятил. Он помешался на Матильде, как... как Рикард Иверо на Маргарите, и, подобно ему, вполне способен наложить на себя руки. Он уже пообещал мне покончить с собой, если Матильда не станет его женой.
– Боже правый! Он это серьезно?
– К сожалению, да. Габриель на редкость упрямый парень, коли вобьет себе что-то в голову, его уже ничем не переубедишь. Конечно, со временем он остынет и поймет свою ошибку, но тогда будет слишком поздно.
– А что если назначить свадьбу, скажем, на следующую осень? Или, в худшем случае, на конец весны, когда Матильде исполнится шестнадцать лет. Надеюсь, к тому времени господин де Шеверни трезво оценит ситуацию и передумает, а Матильда получит предложенную вами отступную.
– Это был бы неплохой выход, - согласился Филипп.
– Но Габриель очень умен, его не проведешь. Он мигом учуял подвох, едва лишь я заикнулся о возможных проволочках. Вот его окончательное решение: бракосочетание должно состояться самое позднее через месяц. Я сдаюсь, Бланка. Я совершенно беспомощен.
– А как вы смотрите на то, чтобы я поговорила с господином де Шеверни? Может быть, мне удастся убедить его.
Филипп ослепительно улыбнулся, сверкнув двумя ровными рядами крепких белых зубов.
– Бланка, солнышко, ведь этого я и хочу! У вас просто изумительный дар убеждать людей, так что потолкуйте с Габриелем, попытайтесь отговорить его от брака с Матильдой. Этим вы меня очень обяжете.
– Но учтите, Филипп, я ничего не обещаю.
– А я и не рассчитываю на успех. Однако, чем черт не шутит. Значит, договорились?
– Договорились, - кивнула Бланка. Она чуть вздернула подбородок и быстро вдохнула, будто собираясь еще что-то сказать, но затем плотно сжала губы, опустила глаза и покраснела.