Маргарита Наваррская

– Прошу садиться, барышня. Выбирайте, где вам удобнее.
– Он заговорщически подмигнул ей, всем своим видом показывая, что самое удобное место у него на коленях.
– Официальная аудиенция закончена и нам больше нет нужды следовать протоколу.

– Благодарю вас, монсеньор, вы очень милы, - смущенно ответила девушка.
– Но лучше я постою. Тем более, что мне, пожалуй, пора возвращаться к госпоже.

– Тогда я тоже постою, - сказал Филипп, поднимаясь с кресла.
– И кстати, я вас еще не отпускал.

– Да, монсеньор?

– Я хотел бы узнать, кто будет присутствовать на сегодняшнем приеме. Из знати, разумеется.

– Ну, прежде всего, госпожа Бланка Кастильская. Не исключено, что будет и ее брат, дон Фернандо.

– Вот как!
– удивился Филипп.
– Граф Уэльва уже приехал?

– Да, монсеньор. Ее высочество как раз давала мне поручение, когда ей доложили о прибытии господина принца.

– Гм. А мне казалось, что он должен сопровождать свою сестру, принцессу Нору.

– Госпожа Элеонора приедет несколько позже, вместе со старшим братом, королем доном Альфонсо.

– Даже так! Ну что же... Итак, на приеме будут принцесса Бланка, и возможно, граф Уэльва. Еще кто?

– Госпожа Жоанна, сестра графа Бискайского.

– А сам граф?

– Нет, он не... мм... Вчера поздно ночью он только возвратился с Басконии, и у него накопилось много неотложных дел.

"Ясненько, - подумал Филипп.
– Маргарита и ее кузен настолько не переваривают друг друга, что даже избегают личных встреч. Боюсь, в самом скором времени я буду втянут в эту семейную вражду... А жаль, - решил он, вспомнив о Бланке.
– Очень жаль... Впрочем, это мы еще посмотрим. Говорят, Бланка не в ладах с мужем и весьма близка с Маргаритой. Так что все может быть..."

– Благодарю вас, барышня. Продолжайте, пожалуйста.

– Из всех, достойных вашего внимания, остались только господин виконт Иверо и его сестра, госпожа Елена.

– Виконт по-прежнему дружен с госпожой принцессой?
– поинтересовался Филипп. Он не спеша расхаживал по комнате, медленно, но верно приближаясь к Матильде.

Девушка стыдливо опустила глаза.

– Ну, собственно... В общем, да.

– А ваш брат?

Если предыдущий вопрос привел Матильду в легкое и вполне объяснимое замешательство, то упоминание об Этьене явно обескуражило ее.

– Прошу прощения, монсеньор. Боюсь, я не поняла вас.

"Вот так дела!
– изумился Филипп.
– Неужто Маргарита изменила своим принципам и завела себе сразу двух любовников?.. Но с этим мы разберемся чуть позже".

Он подступил к Матильде вплотную и решительно привлек ее к себе. Девушка покорно, без всякого сопротивления, отдалась в его объятия.

– Монсеньор!..
– скорее простонала, чем прошептала она.

– Называй меня Филиппом, милочка... О Боже, какая ты хорошенькая!

Матильда подняла к нему лицо; глаза ее томно блестели.

– Филипп, - нараспев, как бы смакуя это слово, произнесла она.
– Я люблю вас, Филипп. Я так вас люблю!

– А ты просто сводишь меня с ума, - пылко ответил Филипп.
– Да, да, сводишь с ума! И я вправду рехнусь... если сейчас же не поцелую тебя.

Что он и сделал. Его поцелуй был долгим и нежным; таким долгим и таким нежным, что у Матильды дух захватило.

Потом они целовались наперегонки, жадно, неистово. Отсутствие опыта Матильда восполняла самоотверженностью влюбленной женщины; в каждый поцелуй она вкладывала всю свою душу и с каждым новым поцелуем все больше пьянела от восторга, испытывая какое-то радостное потрясение. В действительности любовь оказалась еще прекраснее, чем она могла представить даже в самых смелых мечтах.

Филипп подхватил полубесчувственную девушку на руки, перенес ее на диван и, весь дрожа от нетерпения, лихорадочно принялся стягивать с нее платье. Немного придя в себя, Матильда испуганно отпрянула от него и одернула юбки.

– Что вы, монсеньор!
– в смятении произнесла она.
– Это же... Ведь сюда могут войти... И увидят...

– Ну и пусть видят... Ах, да, точно!
– опомнился Филипп.
– Ты права, крошка. Прости, я совсем потерял голову. Говорил же я, что ты сводишь меня с ума.
– Он обнял ее за плечи.
– Ну, пойдем.

– Куда?
– трепеща спросила Матильда.

– Как это куда? Разумеется, в спальню.

Матильда вырвалась из его объятий.

– О Боже!
– воскликнула она.
– В спальню?!.. Нет, не надо! Прошу вас, не надо...

Филипп озадаченно глянул на нее.

– Но почему же? Сейчас только начало шестого, времени у нас вдоволь, чтобы успеть его приятно провести. Будь хорошей девочкой, пойдем со мной.

Он встал с дивана и направился к ней. Матильда пятилась от него, пока не уперлась спиной в стену. Она сжалась, точно затравленный зверек; взгляд ее беспомощно метался по комнате.

– Прошу вас, монсеньор, - взмолилась Матильда, - не надо!..

Филипп приблизился к ней вплотную.

– Надо, милочка, надо. Если, конечно, ты любишь меня.

– Я люблю вас!
– горячо заверила она.
– Я вас очень люблю.

– Так в чем же дело?

– Я... я боюсь. Мне страшно.

Филипп рассмеялся и звонко поцеловал ее дрожащие губы.

– Не бойся, со мной не страшно. С кем, с кем - но не со мной. Поверь, крошка, я не сделаю тебе больно. Напротив - ты получишь столько удовольствия, что тебе и не снилось.

Матильда в отчаянии прижала руки к груди.

– Но ведь это такой грех!
– прошептала она.
– Страшный грех...

Филипп все понял.

"Ага! Она, оказывается, не только невинна, что уже само по себе удивительно, - она еще и святоша. Вот уж никогда бы не подумал, что Маргарита держит у себя таких фрейлин... Гм... А может быть, они с ней нежнейшие подружки?.."

С разочарованным видом он отошел от Матильды, сел в кресло и сухо промолвил:

– Ладно, уходи.

Матильда побледнела. В глазах ее заблестели слезы.

– О монсеньор! Я чем-то обидела вас?

– Ни в коей мере. Я никогда не обижаюсь на женщин, даже если они обманывают меня.

– Обманывают!
– воскликнула пораженная Матильда.
– Вы считаете, что я обманываю вас?

– Да, ты солгала мне. На самом деле ты не любишь меня. Уходи, больше я тебя не задерживаю.

Девушка сникла и тихонько заплакала.

– Вы жестокий, вы не верите мне. Не верите, что я люблю вас. А я так... так вас люблю...

Филипп застонал. У многих женщин слезы были единственным их оружием но они сражали его наповал.