Марина и цыган
Шрифт:
Вадим снова ничего не ответил. Однако мне не понравилось то, что при этом он запустил глаза в вырез моей маечки.
– Я люблю, когда люди смотрят мне в лицо!
Мои слова возымели действие и Синеглазый, наконец, оторвал взгляд от моего декольте. Тогда, поднявшись со скамьи, я небрежно кивнула ему:
– Всего хорошего!
Воспользовавшись тем, что мама и Толик умывались во дворе, я забралась в дом через окно с улицы и, спрятав груши, сделала вид, будто только что вернулась из Чижово. Во время завтрака, отпивая из чашки маленькими глотками горячий кофе, мама сказала:
–
Не успела она закончить свою фразу, как с улицы донёсся шум мотора и братец, подбежав к окну, сообщил, что подъехала машина.
– Это, наверно, Иван Михайлович! – мама поспешно поднялась из-за стола, поправляя на ходу причёску.
– Здравствуйте, родственники! Как живёте? – весело спросил, войдя в комнату, муж тёти Нади.
– Здравствуйте! Спасибо, хорошо! Присаживайтесь к столу! – засуетилась мама.
– Спасибо, я только позавтракал! – ответил ей зять. – А я за Вами, Вера Анатольевна!
– Напрасно Вы беспокоились! Мы бы и сами дошли!
– Ну, что Вы, зачем же идти по жаре в такую даль? А мне это ничего не стоит!
– Здравствуй, племянница! Всё хорошеешь? – подмигнул затем Иван Михайлович мне. – Пойдём, поможешь – я вам тут немного продуктов привёз.
– Ну, зачем Вы, Иван Михайлович…, - смущённо произнесла мама.
– А как же, по-родственному надо помочь, чтобы моя племянница на деревенских харчах не похудела! – отшутился тот.
В машине Ивана Михайловича оказались три килограмма сала, пять килограммов свинины, ящик винограда и двухлитровый бочонок мёда.
– Ну, сало не пропадёт! – заметил муж тёти Нади после того, как мы перетащили всё это в погреб. – А вот свинину надо посолить. Впрочем, племянница, мне тебя учить не надо!
Тем временем мама отчитывала Толика, который успел уже перемазаться виноградным соком. Заставив его умыться и надеть чистую рубашку, она, наконец, уселась с моим братцем на заднее сиденье машины.
– Смотри, Марина, веди себя хорошо и слушай бабушку, - напутствовала на прощание меня мама. – Не скучай, скоро увидимся!
– До свидания, племянница! Заходи в гости! – прокричал мне сквозь шум мотора Иван Михайлович.
Шофёр дал газ и они уехали. Тогда я принесла из горницы магнитофон и, усевшись на скамью под домом, стала слушать музыку. В этот момент ко мне подошли деревенские, которые наблюдали за сценой моего прощания с родственниками с соседней скамейки. Однако я, не обратив на них внимания, подпевала вполголоса магнитофону.
– Здравствуй, Марина! – наконец, осмелилась поздороваться со мной Алёнка.
В ответ я небрежно кивнула ей, не прерывая своего занятия. И тут Андрей Миронов начал петь «Балладу о рыцарях»:
На свете всего очень много,
Но место для подвига есть!
С собой собираю в дорогу
Я шпагу, отвагу и честь!
Внезапно вскочив со скамейки, я приняла молодецкую позу и, опустив одну руку на эфес воображаемой шпаги, другой ударила себя в грудь:
Сверкают манжеты камзолов,
Клинок поражает врагов!
И только прекрасному полу
Я сдаться без боя готов!
Изобразив лицом «преданность прекрасному полу», я затем подняла воображаемый кубок с вином:
Поднимем бокал за смутьяна,
Который в легенду проник!
Ведь миру нужны д’Артаньяны –
Я буду одним из них!
. . . . . . . . . .
От страха дрожат негодяи,
Когда неизвестный герой
В лицо им перчатку швыряет,
Как вызов на рыцарский бой!
Сделав вид, будто бросаю в лицо Вадима перчатку, я затем оседлала верхом скамью, словно готовясь к рыцарскому поединку. По окончанию же песни раскланялась на все стороны, как заправский артист, и со словами: «Аплодисментов не надо!», скрылась вместе с магнитофоном во дворе.
Почистив картофель и поставив суп вариться на плиту, я решила позагорать на крыше дома, так как не хотела возвращаться в свой родной город бледная, как смерть. Внезапно во двор зашёл Димка.
– Марина, спустись вниз! – попросил он.
– Зачем? Мне и здесь хорошо!
– Нам нужно с тобой поговорить!
– О чём?
– Об очень важных для тебя вещах!
– Да-да, Марина! Мы хотим тебя предупредить! – поддержала брата подоспевшая вместе с остальными Алёнка.
Я свесилась с крыши:
– Насчёт чего вы хотите меня предупредить?
В ответ Алёнка, замявшись, переглянулась с Димкой. После чего перешла на свойственный ей официальный тон:
– Марина, ты приехала сюда недавно и поэтому не знаешь всех здешних взаимоотношений, а мы живём тут с самого рождения…
– Ну, и что из этого следует? – подбодрила я её, всё ещё не понимая, куда она клонит.
– ….поэтому, как местные старожилы, хотим предупредить тебя…, - тут Алёнка снова запнулась и посмотрела на брата, словно в поисках поддержки.
– В общем, мы хотим предупредить тебя, Марина, чтобы ты ни в коем случае не связывалась с цыганами! – хмуро закончил за неё мой сосед.
– Напрасно ты улыбаешься, Марина! – поддержала брата и сестру толстая Анька. – Это может для тебя плохо закончится!
– Правду я говорю? – обернулась она затем к подругам.
Те дружно закивали: да-да!
Один только Вадим, как обычно, стоял поодаль ото всех и курил, словно происходившее его не касалось.
– Это всё? – лениво поинтересовалась я, возвратив голову в исходное положение.
– Да. И мой совет тебе: хорошенько подумай об этом! – сказал Димка.
– А я бы посоветовала тебе не вмешиваться в чужие дела!
Считая разговор законченным, я поднялась во весь рост и из-под ладони принялась озирать окрестности. Вдруг на опушке рощи показалась какая-то толпа. Присев за конёк крыши, я на всякий случай натянула на себя «газетку» и джинсы. Вскоре неизвестные показались в конце улицы. Это была группа молодёжи, состоявшая из семерых парней и пяти девок. Святошинские, тоже заметив их, отправились им навстречу. Минут пять они стояли все вместе посредине улицы и о чём-то разговаривали. После чего двинулись к моему дому. Я же молча смотрела на них сверху вниз.