Мария Федоровна

Боль усугублялась тем, что многие европейские газеты поддерживали бунтовщиков. Как европейцы далеки от понимания ситуации в России! Ведь то, что хорошо в Дании, Франции или Англии, не может быть принято в России. Там особые условия, всё устроено иначе, и народ, добрый и бесхитростный, еще достаточно неискушен, чтобы воспринять нормы, установившиеся в Европе. Об этом часто говорил покойный супруг, и Мария Федоровна не могла с ним не согласиться. Она и сама многое видела и знала ситуацию не с чужих слов.

Уже с 18 октября 1905 года газеты начали публиковать сообщения из России о том, что в стране провозглашена полная политическая свобода и Царь согласился на введение парламентского правления. Неужели Самодержавию пришел конец? Боже мой, бедный Ники, в какие же условия он был поставлен, если согласился на то, что всегда считал неприемлемым для страны! Что бы сказал Саша, если бы узнал об этом? Его бы сердце просто бы не выдержало такого испытания!

За несколько дней до того она послала Николаю II письмо, где восклицала: «Мне так тяжело не быть с вами! Я страшно мучаюсь и беспокоюсь сидеть здесь, читая газеты и ничего не знать, что делается. Мой бедный Ники, дай Бог Тебе силы и мудрость в это страшно трудное время, чтобы найти необходимые меры, чтобы побороть это зло. Сердце всё время ноет, думая о тебе и о бедной России, которая находится в руках злого духа».

Когда узнала, что Сын принял решение изменить общественное устройство, то быстро смирилась: ну что же, значит, так и должно быть. Значит, так Бог распорядился! Ники такой честный, такой религиозный, и он наверняка просил благословения у Всевышнего.

Известий от Сына долго не было. Мария Федоровна все узнавала от других, которые сами ничего толком не знали, ссылались на газеты, писавшие невесть что: Царь с семьей бежал из столицы (это Ники-то бежал!), что власть перешла к какому-то собранию уполномоченных, что министры арестованы и еще много такого, во что верить не было сил. Надежных сведений из Петербурга не имела.

Наконец, 28 октября в Копенгаген вернулся русский посланник Александр Петрович Извольский (1865–1923) и привез большое письмо от Николая И. Она чуть не разрыдалась, увидав знакомый, такой ровный и аккуратный почерк сына. Посол ей на словах многое рассказал: Государь подписал Манифест о даровании народу политических свобод, положение в стране начинает успокаиваться, создан объединенный Кабинет министров во главе с графом С. Ю. Витте, которому поручено подготовить законы для проведения выборов в парламент — Государственную Думу.

На сердце полегчало. Но больше всего её интересовало то, что скрывалось в конверте, что было написано самим Сыном 19 октября. И она прочла, прочла несколько раз. Плакала, молилась за своих близких, за Россию.

Царь многое объяснил Мама: какая сложилась обстановка в стране, какие меры можно было предпринять и как он пошел навстречу требованиям общественности и согласился на ограничение своей власти. Это было его добровольным решением, продиктованным пониманием неизбежности этих резких нововведений.

«Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страною: в том главная опасность. Но милосердный Бог нам поможет; Я чувствую в Себе Его поддержку, какую-то силу, которая Меня подбадривает и не дает пасть духом! Уверяю тебя, что мы прожили здесь годы, а не дни, столько было мучений, сомнений, борьбы». Императрица всё поняла и приняла.

Через три дня написала Николаю II ответ: «Это же ужас через какие страдания Ты прошел, и главным образом в той ситуации, когда не знаешь, на что же решиться. Всё это я чувствовала своим сердцем и очень страдала за Тебя. Я понимала, что Ты не можешь мне телеграфировать, но тревога во мне из-за отсутствия новостей была просто невыносимой… И как ужасно осознавать, что все это произошло в России! В конце концов, Ты не мог действовать иначе. Добрый Бог помог Тебе выйти из этой ужасной и просто тягостной ситуации. И так как я уверена, что в Тебе есть большая вера, Он будет продолжать помогать Тебе и поддерживать Тебя в Твоих добрых намерениях. Он умеет читать по сердцам и видит, с каким терпением и покорностью Ты несешь Свой тяжелый крест, который Он Сам Тебе вручил».

Манифест 17 октября 1905 года принес только кратковременное улучшение. В ноябре волнения опять усилились, а в декабре даже дошло до вооруженного восстания в Москве.

Марии Федоровне было невероятно тяжело все это узнавать. Необъяснимым казалось и бессилие властей, какая-то непроходившая растерянность и в центре, и на местах. Но ведь Ники дал всё, что от него хотели (дал даже больше, чем мог!). А вместо того, чтобы объединиться вокруг Престола и начать совместно работать на благо России, опять хаос, снова крайние, нереальные требования, вплоть до создания какой-то «народной республики». Это в стране, веками державшейся, укреплявшейся и защищавшейся Царской Властью! Люди впали в состояние безумия!

Мария Федоровна, находясь далеко от событий, могла лишь письмом поддержать сына. «Дай Бог тебе всего хорошего и помощи в эту страшную минуту. Ты понимаешь, как мне грустно и тяжело не быть с Тобою в это время, так как издали все еще мучительней, просто выразить невозможно. Ни одной минуты сердце не может быть спокойно, так страдаю за Тебя и с Тобою за Россию и за всех, что даже писать трудно… Вот безобразие эти забастовки, полное разорение для страны и для всех. Не чувствуется ни патриотизма, ни власти: это просто ужас. Только Бог один может из этого хаоса вывести и спасти! Может быть, с Государственной Думой начнется лучшее время, все надеются на неё, дай Бог!»

Хотелось в Россию. Душа рвалась туда, но печальные обстоятельства задерживали в Амалиенборге. Первый раз с 1866 года встретила Рождество вне России. Папа с каждым днем все слабел, и его одного оставить не могла. Король стал совсем беспомощный, и она ему так нужна. Господи, что же делать, как быть? Никто не мог ответить.

А 16 января случилось ужасное: Христиан IX умер на руках Марии Федоровны. Она одна с ним оставалась и провела около него последние минуты земной жизни. «Я благодарна Богу за это счастье», — восклицала безутешная дочь, обливаясь слезами. Потом потянулись дни грустно-томительных похоронных церемоний. Только 15 февраля, почти через шесть месяцев после отъезда, Вдовствующая Императрица возвратилась в Россию.

Она вернулась во многом уже в другую страну. Ники производил хорошее впечатление. Был спокоен, уверен в будущем, но мать не могла не заметить, что Сын сильно постарел. Как-то вдруг впервые осознала, что Он уже немолодой человек. Щемящее чувство жалости к Нему не проходило. Алике тоже изменилась. Стала ещё более замкнутой и какой-то безрадостной, и даже в окружении детей улыбка редко озаряла Ее лицо. А какие прелестные у них дети! Её внуки! Девочки просто красавицы и такие живые, добрые и честные. А Алексей? Бабушка была без ума от Него.

Радость её была великой, когда летом 1904 года у Ники и Алике наконец-то появился сын. Мария Федоровна прекрасно знала, что тогда сбылось заветное, страстное желание Ники и Алике. И была тоже счастлива. Тот день, 30 августа 1904 года, в Петергофе помнила во всех подробностях. Как сиял Ники, когда она увидела Его вскоре после рождения Алексея. Она не могла сдержать слез, которых не стеснялась. Через 12 дней Цесаревича крестили, и Мария Федоровна исполняла роль восприемника. У неё стало спокойнее на душе. Появился прямой Наследник Престола и ее сыну Михаилу не надо больше нести на себе эту ответственность.