Маркиза с сюрпризом

Зубы перестали отбивать зажигательный ритм, и я обратила внимание на странный звук. Будто кто-то скребся. Или вздыхал. В темноте за спиной.

Перед глазами мелькнули яркие заголовки о взбесившихся зомби и растерзанной маркизе, и страх перехватил управление моим телом. Палить из пистоля в темноту наобум, сопровождая еще и психической атакой в виде визга не самая лучшая идея. Так я и не думала!

— Твою мать! — рявкнул зомби человеческим голосом и на стенах вспыхнули факелы, ослепляя меня. — Прекрати стрелять, идиотка!

Вот еще буду я приказы покойников слушать! Но пистоль решил сдаться на милость властному голосу. Я вхолостую нажала на курок несколько раз, пока до испуганного сознания доползла простая мысль — закончились патроны.

Я моргнула, прогоняя слезы. В ярком свете склеп не внушал уже такого панического ужаса. В пяти шагах от меня растянулся на полу мужчина, лицом вниз и прикрыв голову руками.

— Ой, а вы уже умерли? — тонким голосом спросила я Исполнителя королевской воли Рассела Дорейя бывшего герцога фон Тилль. А исполняет он ее часто, помногу и сверхурочно.

— Вашими стараниями почти! — голос из-под руки звучал глухо, но грозно.

Я уронила пистоль. Оружие от удара о камень подпрыгнуло, заставляя мужчину вздрогнуть, и замерло. Нервно хихикнула, представляя, как бы король гневался, если я случайно в склепе на кладбище подстрелила его правую руку.

— Не лежите на холодном, — бросилась помогать мужчине встать. Еще и по-умному попеняла ему: — Так и заболеть не долго. — Рассел Дорей странно крякнул. — Вот уже, похоже, поясницу застудили! И как можно так наплевательски относиться к здоровью в вашем-то возрасте!

Я когда сильно нервничаю, за языком вообще не слежу: мелет себе и мелет ерунду. В таких ситуациях я оказываюсь не часто, спасибо Святой Матери, но с завидным постоянством. А так чтобы стрелять в человека — впервые. С почином меня.

Надо сказать о возрасте Исполнителя я слегка приукрасила. Он чуть старше моей мамы. Не юнец, но до дряхлой развалины ему пока далеко. И внешне он весьма и весьма интересный мужчина. Мощный, статный, широкоплечий. Его совершенно не портила седина на висках. И нос горбинкой. Чуть тяжелый подбородок. И глубокая морщина на лбу, ведь это признак задумчивости. И тонкие губы, которые он сейчас недовольно поджимает. И лицо подозрительно красное. Святушки-матушки, только бы у него никого сердечного приступа не случилось! Я ж в медицине дуб дубом!

— Может вам присесть? — я старательно завертела головой, в поисках чего-либо отличного от гроба.

Рассел выдернул локоть из нежного захвата женских цепких пальчиков и опасливо покосился на напульсники.

И сделал пару шагов в сторону. Он бы и дальше отошел. Но склеп не центральная улица, места катастрофически мало — стены мешают.

— Юная леди, потрудитесь объяснить свое поведение. — От строго тона я неожиданно вздрогнула. Он не кричал, не рычал, а голова сама вжалась в плечи. — И свое пребывание ночью на кладбище тоже.

— Я… нуууу… э-э-э-э… — мой словарный запас срочно покинул мозг, прихватив с собой пару лишних извилин.

Он потер лицо и закатил глаза, спрашивая у кого-то на потолке:

— Неужели Рыжая Иса пришла взять интервью у некроманта?

Разговоры по душам с Богом вещь интимная, но я сильно сомневаюсь в веровании Исполнителя. Сложно представить, чтобы он не дрогнувшей рукой отправлял преступников на плаху, а потом шел в храм и смиренно исповедовался падре. Поэтому решила скромно влезть:

— Не то чтобы прямо за интервью… — и благоразумно заткнулась под очень рассерженным взглядом.

— На пистоль разрешение есть? — Дорей поковырял пальцем дырку в стене от пули.

— Конечно!

Честно-придурковатый вид не помог, Исполнитель хмыкнул:

— Значит, нет. А матушка ваша Кларисса в курсе, где по ночам пропадает доченька?

Я нервно сглотнула. Проблема в том, что маменька сама пропадает в это время суток из дома. К гадалке Заре многие предпочитают приходить под покровом темноты. А мама говорит, что чужую дурь нужно уважать, особенно если за нее платят хорошие деньги.

— Зайду-ка я к вам завтра в гости, — с угрозой пообещал Рассел Дорей. Я впечатлилась. Надо не забыть перепрятать всю запрещенку в доме. Не то чтобы у нас хранились наркотики или нелегальное оружие, но пара книг с пометкой «только для взрослых» не разрешенных к ввозу в нашу страну имеется.

— Будем рады, — абсолютно неправдоподобно соврала я.

— Конечно, мне всегда рады, — так же искренне признался мужчина. — И все же, Кларисса, как вы додумались интервьюировать некроманта?!

Я уже открыла рот, чтобы пожаловаться на жадного главреда и судьбу-злодейку, наделившую бедняжку-маркизу капелькой магии, как от входа раздалось:

— Меня? Ой, правда что ли?

Когда в такой нервной обстановке из-за твоей спины возникает некромант, ты меньше всего думаешь о снимках. В себя я пришла сидя верхом на каком-то гробу, настойчиво скребя каменную крышку, в надежде подвинуть покойника и затихариться.

Дорей действовал не в пример куда эффективнее. Вытащил из-за пазухи амулет на длинной цепочке. Некроманту хватило одного укоряющего взгляда, чтобы от явно старинного и сильного креста осталось лишь воспоминание. Но Исполнителя конфуз не смутил, он спешно убрал руку с пустой цепочкой за спину и кривовато улыбнулся.

Разряженный пистоль вызывающе близко лежал к моему насесту, но максимум на что сгодился бы — бросить в лоб некроманта как снаряд. А с меткостью у меня всегда были проблемы.

— Ну, так что, — мужчина нетерпеливо притопнул ногой, — кто хочет обо мне написать?

Я со вздохом подняла руку. Жаждала Рисса эксклюзивное интервью — получай и не жалуйся.

— И фотографировать будете? — не унимался тем временем некромант.

Странный тип, однако. Страх чуть отступил, позволяя профессиональному любопытству, обильно сдобренному женским, внимательней приглядеться к сенсации. Обычно при слове «некромант» представляется нечто щуплое, аристократичное, с бледной кожей и черными глазами. Наш же индивид больше походил на сельского жителя: пахаря или кузнеца. Среднего роста, коренастый, кулаки вон поболее исполнительских будут, кожа загорела до темного цвета, борода лопатой, на лице печать деревенского интеллекта, лохматая каштановая шевелюра. Только вот светло-серые глаза горят каким-то странным энтузиазмом. Обычно так детки взираю на мир впервые.

Я переглянулась с Исполнителем. Не только мою рыжую голову посетила занятная мысль: некромант явно не в себе.

— Я могу всех поднять для снимка! Чтоб веселее было! — внес предложение мужчина радостно-счастливым голосом.

— Нет! Не надо! — хором открестились от массовки в виде зомби мы с Расселом.

Поерзала я на неудобной крышке и решила, что хватит морозить татуировку. Пора вспомнить и об обязанностях. Куплю себе теплые нижние штаны с премии за распроданный тираж, а то с этими склепами никакого здоровья не напасешься. А самое страшное — мама может остаться без внуков. Это мне точно не простят.