Марргаст. Первое семя тьмы

– А что с тобой? Ты же воду пил. Не полегчало?

Я закрыл глаза, и как учили в Сокольской школе, досчитал до десяти.

– Мои раны. Они не станут хуже?

– Какие раны? – в ответ искреннее удивление.

Какие? Те, что оставила призрачная многоногая тварь! От мысли, что мое лицо и спина напоминают разодранную хоругвь, становилось погано. Они что, это даже в расчет не берут?

– Он не заметил, – подсказал Радогост.

– Что не заметил? – всполошился я.

– А-а, – протянул Щука. – Думает, что оно по-настоящему.

– А как еще?!

Я озадаченно крутил головой, пытаясь уловить смысл их загадочных перемигиваний.

– Ему уже ничего не поможет, – ехидно прошелестел одноглазый.

Да что происходит, в конце-то концов!

Переборов отвращение и страх, я прижал ладони к щекам, боясь ощутить извилистые бороздки раскроенной плоти. Но почувствовал лишь горячую кожу, липкую от пота и вполне целую.

Боль по-прежнему жила где-то глубоко внутри, лишенная причины для существования. Не веря своим ощущениям, я стянул полушубок, просунул руки под рубаху и начал судорожно елозить. Ни-че-го.

Щука поспешил меня успокоить:

– Ты не утратил разум. Шишигари внушила тебе боль, как она внушала страх и панику. Она слишком ослабла, чтобы ранить всерьез. Получила мало крови.

– Эти твари набираются сил пропорционально количеству и качеству жертв, – сказал Рад.

– Но в Фензино…

– Там особый случай. Тебе не повезло.

Они резко помрачнели и стали собираться в удвоенном темпе. Когда все ловушки и инструменты были сложены, а кувшин надежно запечатан, смаги отправились за телом жертвы.

Мы спустились вниз и почти сразу наткнулись на иссохшее тело. Пропойца из последних сил полз к выходу, желая спастись, а может воссоединиться со своим ручным чудовищем. Внешне он отличался от Беляны, от которой осталась одни кожаные лоскуты. Он был относительно цел. Лицо застыло предсмертной маской, рот раскрыт, язык вывалился и лежал на камнях, как сморщенная улитка без панциря. Под ногтями засохла кровь – он разодрал себе грудь до мяса.

– Дрянь, – выругался Радогост.

И непонятно, что его злило больше: исход битвы или вид мертвеца. Вместе с учениками они перевернули тело на спину, с заметным усилием закрыли рот, очистили ногти и посмертно перевязали раны.

– Скажем, что он получил увечья задолго до гибели.

Остальные кивнули. Я не сразу догадался, к чему такие сложности. Они хотели стереть малейшее присутствие одержимости. Тело вынесли под лунный свет. Прикопав его в снег перед главным теремом, смаги направились к жилым кварталам Каменновыси. Там мне повезло присутствовать при отвратительнейшей сцене.

Несколько месяцев назад жена скончавшегося обратилась к смагам за помощью, так как обычные поиски не дали результата. Они сразу почуяли неладное. Слухи о дурном месте сошлись с дурными привычками пропавшего пьянчуги. Первое время шишигари пряталась, пока по руку не подвернулся такой умный и везучий я…

Получив подробные объяснения, где и в каком состоянии найти тело, вдова вполне закономерно залилась слезами и начала вопить. В сторону Радогоста, молчаливо стоявшего на пороге, полетела сначала брань, а затем тяжелая утварь.

Он терпеливо ждал.

– Извели!! Со свету свели кровиночку-у-у… Никому зла не желал, богам жертвы носил исправно! – старательно надрывалась баба. – А все вы, ваша вина! Изверги, кровопивцы… Взяли, да и сгубили! Чернокнижники проклятые-е!! Ах, зачем я к вам обратилась, дура глупая! Проклинаю! Все подохнете, псы смердячие, света белого вам не видеть!

– Похоже, не заплатит, – цокнул языком Ойла.

– Вот так ботва. Дура-баба, что скажешь, – расстроился Щука. – Пошли, Рад.

Такое происходило довольно часто, судя по их реакции. Неудивительно, что о смагах ходит дурная молва. Мы шли, а вслед нам еще долго летели слова: «Аспиды злобные! Людей губите, никого не жалеете! Вот ужо отольются вам слезинки честной женщины!»

– Убивается так, словно не ждала этого шанса, чтоб к любовнику незапятнанной уйти, – ворчал великан, потирая плечо от удара тяжелой сковороды.

– А если бы он не умер, тогда что? – Я влез между старшими.

Их, кажется, удивляла подобная наглость. Младшие не раскрывали без разрешения рта, и мне вроде как надлежало брать с них пример. Но молчанием многого не добьешься.

Главарь посильнее закутался в серый плащ, отвернулся и зашагал быстрее. Ответил мне Щука, на которого скандал повлиял не так сильно. Он почесал заросшую щеку и сказал:

– Тогда пришел бы сам и объяснил, что бросает ее. Типа ради другой. В нашем деле семье места нет.

– И что, никто вам не отказывал? Вы бы и такого пьянчугу в свои ряды взяли?

– А есть выбор? – отмахнулся он, отвечая сразу на оба вопроса.

Мы вошли в подлесок и неторопливо направились в сторону центра. Сквозь деревья на широкую тропинку падали диковинные фигуры света. Я подумал, что никто так и не спросил у меня, что именно произошло в Фензино. Почему их Братство отреагировало так поздно? Возможно, если бы они пришли раньше, меня…

Горло вновь сдавило судорогой.

Внезапно поблизости глухо хрустнула ветка. Я шарахнулся прочь, точно конь перед выскочившим хищником. Но вышедшее на свет существо оказалось не им, и даже не красной тварью. Это был леший. Черный, как смоль, с янтарными глазами, которых было явно больше шести, и густой зеленоватой гривой вдоль хребта.

Он подполз к нашей группе и протянул лапы.

– Должок, – приспел леший.

Неприятные все-таки голоса у лесных народцев, точно земли обожрались.

– На, бери, – Ему протянули мешочек с медовыми пряниками. – Заслужил.

Нежить пискнула и торопливо сунула кусок лакомства за щеку. Остальное было бережно спрятано в шапку, которую он использовал, как поясную сумку.

– Вкусно-хорошо. Я молодец. Нашли благодаря мне, – узловатый, как корешок, палец указал на меня. – С вами будет. Запомню.

– Есть еще вести? – спросил Рад.

– У порогов Кейбы видели василиска. Шел к логову змеев. Неправильно это, когда у курицы есть клыки и чешуя. Она сразу начинает о себе много мнить.

– Василиски ж там не водятся, – нахмурился Щука.

– Этот тоже скоро… не будет водиться, – хмыкнул леший и показал кривые зубы. Радогост кивнул, глядя в бархатно-темное небо. Взгляд его стал задумчивым.

– Дурные знамения, – заметил он. – Не нравится мне, когда все вверх ногами переворачивается. На западе ворон не осталось, Кумельганские леса шумят, так еще и чудовища покидают насиженные места. Узнаешь еще чего интересного, дашь знать, Ггишка.