Марсала

Так было, пока Карина, улучив момент, когда они остались на кухне с сестрами втроём, и отвлекаясь от приготовления яств на вечерний ужин, не насела на Риту с вопросами — ведь она знала чуть больше, чем остальные домашние, и прекрасно видела, что с ней что-то не так. Вот тут-то Маргарита и расклеилась… Не смогла смолчать, выложила сёстрам практически всё, умолчав лишь о пикантных подробностях, вроде того пари с бельём или устроенного на прощание бедлама в офисе. Сил носить переживания в себе больше не было.

— Так, ну-ка, давай, подбери сопли, — заявила Карина, секундой ранее шикнув на Сергея, своего мужа, который заглянул на кухню, но быстро понял, что лучше сестёр Саламовых пока не беспокоить. — Отец увидит, расстроится.

— А мать — ещё больше распсихуется, — подхватила Алина, подавая Рите стакан с водой. — И так уже ходит заведённая.

— Вот именно! Тебе это надо? Чтобы она насела с расспросами? Конечно, если ты не распоследняя мазохистка…

— Видимо, так и есть, — глотнув воды, сквозь слёзы усмехнулась Рита. — Ещё какая!

— Ох, все мы мазохистки, когда речь идёт о мужиках, от которых теряем головы…

— Да вам-то чего жаловаться? — буркнула Рита.

— О-о… А ты думаешь, легко оно нам достаётся, наше семейное счастье? Вон, у Альки спроси, почему её благоверный опять не с ней?

Рита перевела взгляд на среднюю сестру, которая лишь устало пожала плечом.

— Классика жанра: любовный треугольник — он, она и работа, — озвучила причину Карина.

— У него операция срочная, — пояснила Алина. — Я привыкла, на самом деле… Но да, всё равно иногда такой злой обидой накрывает, что пациенты оказываются важнее семьи, что хочется рвать и метать!

— Да и мой Серёга далеко не подарок, — поделилась старшая сестра. — Да что там, убить иногда готова! Вроде взрослый человек, а простых вещей не понимает. Пацаны из него верёвки вьют. Я пытаюсь быть строгой, им что-то запрещаю, а они к нему. Знают, что папа всё равно разрешит… Какое к чёрту воспитание! — возмущённо выдохнула она. — А потом удивляется, почему я на него злая хожу. Ругаемся постоянно, надоело до чёртиков! А тут ещё и мамаша его вечно встревает… Ну да фиг с ними, сейчас опять заведусь, — оборвала сама себя.

Девушки дружно вздохнули — действительно, у каждой были причины для собственных переживаний.

— А ты не ставь крест, Ритуль, — Алина мягко взяла сестру за руку. — Пашка, конечно, не подарок. Но он точно не дурак. Если для него всё было настолько серьёзно, что он даже спустя годы не остыл… Ещё опомнится, вот увидишь. Ну а если совсем невмоготу — позвони сама, что в этом такого? Поговорить вам надо, вот и всё. Разобраться.

— Вот именно! — подхватила Карина. — Вы же взрослые люди! А ведёте себя… — она только покачала головой, так и не закончив фразу. — Подумать только, столько лет вокруг да около топчитесь, и всё без толку!

— Не могу, девочки… Вот если бы встретиться где-то, в глаза посмотреть… Не хочу по телефону! Ощущение, что только хуже сделаю…

— Значит, надо устроить эту встречу! Неужели не найдётся причины? — резюмировала Карина, и в её словах определённо был смысл. — Но, давай-ка, забудь о своём Стрельцове хотя бы на сегодня. Иди в комнату, отдохни, приведи себя в порядок. А потом спускайся — будем лечить твои нервы. И перед родителями прикроем, не переживай. Не в первый раз же!

Разговор по душам пошёл Маргарите на пользу. Она, не привлекая внимания, покинула кухню и на полчаса уединилась в спаленке на мансардном этаже, чтобы чуть прийти в себя ко времени приезда гостей. А гостями, кстати говоря, были никто иные, как старые добрые друзья её родителей — Стрельцовы-старшие собственными персонами.

****И это было ещё одним испытанием для Риты — выдержать вечер в компании родителей Павла. Василий Иванович непременно станет интересоваться делами “Аскеллы”, а врать человеку, которого она искренне уважала и которому была за многое благодарна, Рита не сможет… Посвящать же собственных родителей в историю своего увольнения она пока не желала, и сознательно умолчала о ней. Интересно, знают ли Стрельцовы о том, что Рита больше не работает с Павлом? Не хотелось бы попасть впросак… А ещё больше не хотелось, чтобы родители узнали о её уходе из компании случайно, посреди разговора за праздничным столом. Нет, конечно, она обязательно всё расскажет им, но потом, не сейчас. Сейчас она просто не готова к расспросам… И сегодня во время ужина надо будет лезть из кожи вон, чтобы обойти все острые углы и не дать разговорам вывернуть на опасные темы.

Да, вечер обещал быть нелёгким. Но пропустить шестидесятый день рождения отца Рита не могла. У неё не было умирающего пациента на операционном столе, как у мужа Алины, а любая другая причина являлась абсолютно неприемлемой отговоркой, как для семьи, так и для неё самой.

И Маргарите ничего не оставалось, как собраться с мыслями и силами, привести себя в божеский вид и спуститься вниз.

— Что-то ты бледная, — нахмурилась мать, завидев Риту, снова появившуюся на кухне.

— Да ничего, просто голова болит.

— Жора, померь Маргарите давление! — гаркнула она, чтобы отец, сидящий на диване в соседней комнате, смотря новости по телевизору и поглядывая за внуками, услышал.

— Мам! Да какое давление! Просто немного переутомилась.

— Какое-какое… Высокое. У нас это наследственное. И не спорь с матерью!

— Можно подумать, оттого, что я увижу цифры на тонометре, мне станет легче… — пробурчала Рита, зная, что спорить без толку — у матери пунктик насчёт этого самого давления и она готова была без устали мерить его себе и всем окружающим.

— Мать, да отстань ты от ребёнка, — появился на пороге Георгий Алимович и тут же подошёл и приобнял младшую дочь.

Рита тут же прильнула к широкой груди отца, пряча ещё чуть припухшие после слёз глаза, — эти объятия с самого детства были чем-то особенным, дарящим несравнимое ни с чем чувство защищённости и умиротворения.

Стоять бы так вечно!

— Так, — вошла в кухню Карина. — Что-то вас тут слишком много, Саламовы. Не развернуться. Ну-ка освободили помещение! Мам, — обратилась к Вере Андреевне, — иди, доставай скатерть, давайте уже накрывать.

Так, в суете и хлопотах, прошел ещё один час, и Маргарита незаметно для себя успокоилась. Нет, конечно, боль не ушла окончательно, да и долго ещё не уйдёт, но атмосфера семейного праздника отвлекла, отодвинула вглубь все личные переживания.

На даче было хорошо. В большой деревянной беседке — гордости Георгия Алимовича, возведённой им на участке практически собственноручно — ломился от блюд домашнего приготовления стол, горели мягким светом лампы, разгоняя уже опускающиеся сумерки. К свежему прохладному воздуху примешивались аппетитные ароматы дыма и жареного мяса, над которым, под бдительным присмотром тестя, колдовал у мангала Сергей. Мальчишки Карины носились по газону у дома, стреляя друг в друга мягкими снарядами из ярких игрушечных бластеров. А их младшая двоюродная сестричка решила, что волосы Риты идеально подходят для её парикмахерских экспериментов: она вплетала в них какие-то блестящие пластиковые заколки и резинки вырви глаз розового цвета и неустанно что-то при этом щебетала. Маргарита морщилась от боли, когда маленькие ручки больно дёргали за пряди, но мужественно терпела и улыбалась племяннице — строгое каре Алины, видимо, не годилось для игр дочери, и та решила отвести душу на более подходящей на роль Рапунцель Рите.