Марш 30-го года

Сталь три, размер семь, одна четвертая, восемь и пять, одна четвертая.

Сталь пять, размер девять, девять с половиной и одиннадцать с половиной.

Сталь шесть, размер шесть и шесть с половиной.

Лента тафтяная.

Ликоподий.

Крепежные части.

Метчики одна четверть и три четверти.

Провод ПШД ноль двадцать сотых.

Провод голый.

Пробки угольные.

Порошок графитовый.

Все смеются. Вальченко аплодирует.

Б л ю м : О, у меня память!

В о р г у н о в : А я бы предпочел, чтобы у вас был список. Что это вы из себя монстра какого-то корчите?

Б л ю м : Монстра? Как это?

В о р г у н о в : У нас не цирк. Это в цирке дресированные лошади и собаки считают до десяти, что ж, пожалуй, и занимательно. Дайте список, у нас серьезное дело. А фокусы эти оставьте для ваших беспризорных.

Б л ю м : Что вы ко мне пристали с беспризорными? Почему они беспризорные, скажи мне, пожайлуста? Они не беспризорные, а коммунары.

Г р и г о р ь е в : Что же, теперь хапрещается называть их беспризорными?

Б л ю м : А что вы думаете? Чего это вам так хочется говорить о том, что раньше было? Коммунары беспризорные, у Блюма был заводик. А если я спрошу, что вы раньше делали, так что? Я же никому не говорю "господин полковник"?

В а л ь ч е н к о : Да у нас и нет полковников.

Б л ю м : Да, теперь нет. Ну, и беспризорных, значит нет. Коммунары здесь хозяева.

Г р и г о р ь е в : Не слишком ли это силньо сказано?

Б л ю м : Чего я буду их выбирать? А он выбирал слова? Кошки, собаки, лошади, так это можно?

Д м и т р и е в с к и й : Соломон Маркович, нас не могут нанять беспризорные, или пусть там, коммунары.

Б л ю м : Хорошо, "пусть"...

Д м и т р и е в с к и й : Мы служим делу.

Б л ю м : Вы служите делу, а кто это дело сделал? Они же, коммунары! Они заработали этот завод. Вы не можете так работать, как они работали. На этих паршивых станочках, что они делали, ай-ай-ай...

Г р и г о р ь е в : Что же они делали, спасите мою душу? Масленки, что же тут особенного? Станочки. О Ваших станочках лучше молчать. Интересно, где вы выдрали всю эту рухлядь... Эпохи... первого Лжедмитрия?

Б л ю м : Какого Дмитрия, причем здесь Дмитрий? Ну пускай и Дмитрий, так на этой самой эпохе, как вы говорите, на этой рухляди они и сделали новый завод. А вы теперь будете работать на гильдмейстерах. Так кому честь?

Т о р с к а я (входит): У вас очень весело... но грязь невыносимая.

Г р и г о р ь е в : Простите, Надежда Николаевна, не ожидали вас.

В о р г у н о в : Вот именно. А для самого товарища Григорьева здесь достаточно чисто.

Т о р с к а я : Я получила телеграмму, Соломон Маркович. (Отдает Блюму телеграмму и отходит к столу Трояна.)

Б л ю м : Вот видите, вот видите? Вот, Георгий Васильевич.

Д м и т р и е в с к и й (читает): Сочи. Они в Сочи сейчас? Да... Коммуне Фрунзе, Блюму, копия Крейцеру. Лагери отправили, будем пятнадцатого. Поспешите спальни, столовую. Захаров. (Возвращает телеграмму.) Ну что же, распорядитесь.

Б л ю м : И габариты я, и фрез я, распоряжаться тоже я! Вы - главный инженер, начальник коммуны дает распоряжение, а вы его заместитель.

Д м и т р и е в с к и й : Я с ним даже не знаком. И какое мне дело до спален? Я не завхоз.

Г р и г о р ь е в : Приедут господа с курорта, обижаться будут.

Б л ю м : Да, с курорта, а почему нет?

Г р и г о р ь е в : Может быть, даже в белых боюках?

Т о р с к а я : Угадали, в белых брюках.

Б л ю м : Он думает: только ему можно, хэ-хэ... Ну, я поехал...

Входит Воробьев.

В о р о б ь е в : Соломон Маркович, едет или не едете? Стою, стою.

Б л ю м : О, Петя! Послезавтра коммунары приезжают. Вот кто рад, а? Наташа приезжает.

Т о р с к а я : Наташа о нем забыла. На Кавказе столько молодых людей и все красивые...

В о р о б ь е в : Как же это так, забыть! Письма, небось, писала. На Кавказе, знаешь, Надежда Николаевна, все большие пастухи, а здесь тебе шофер первой категории.

Т о р с к а я : Вы кажется, влюблены не сердцем, а автомобильным мотором.

В о р о б ь е в : Что ты, Надежда Николаевна! У меня сердце лучше всякого мотора работает.

Т р о я н : И охлаждения не требует?

В о р о б ь е в : Пока что без радиатора работает.

Б л ю м : Ну, едем, влюбленный.

В о р о б ь е в : Едем, едем...

Вышли.

В о р г у н о в : И здесь любовь?

Т о р с к а я : И здесь любовь. Чему вы удивляетесь?

В о р г у н о в : Да дело это нехитрое. Я пошел на завод.

Д м и т р и е в с к и й : И я с вами.

Выходят.

Т о р с к а я : Какой сердитый дед.

Т р о я н : Он не сердитый, товарищ Торская, он страстный.

Т о р с к а я : К чему у него страсть?

Т р о я н : Вообще страсть... К идее...

Т о р с к а я : Идеи разные бывают... Товарищ Троян, расскажите мне о ваших этих машинках. Я возвратилась с каникул и застала у нас настоящую революцию.

Т р о я н : Да, революция... Мы делаем революцию.

Т о р с к а я : Это электроинструмент?

Т р о я н : Да, такие штуки будет выпускать наш новый завод. Это новое в инструментальном деле. Электросверлилки, электрорубанки, электрошлифовалки. Задача, барышня, очень трудная. Видите, в этой штуке двести деталей, а точность работы до одной сотой миллиметра.

Т о р с к а я : Ой, даже не понимаю!..

Т р о я н : Мы все немножко боимся, как ваши мальчики справятся?

Т о р с к а я : Не бойтесь, товарищ Троян, они сделают.

Т р о я н : Я уже десять раз проверял. Если они настоящие люди, так они должны сделать.

Т о р с к а я : Они не только люди, они еще и коммунары.

Г р и г о р ь е в : Божественные коммунары!

К р е й ц е р (входит): Божественные не божественные, а будет скандал. Здравствуйте. Здравствуйте, Надя. Получили телеграмму?