Марш 30-го года
Шрифт:
За ними коммунары.
О т д е л ь н ы е г о л о с а в х о д я щ и х :
– Черт, насилу выбрался, завалили!
– А то инженеры, видел?
– И цветники наши пропали...
– Ого, вот где порядок.
– То станки здоровые.
– А кто это толстый, сердитый такой?
– Ой, Соломон Маркович, плачет, понимаешь.
– Что? И знамени нету места?
– Вот так завод!
– Берите ведра, тряпки!
– Поход продолжается!
– Сейчас пойдем на завод.
– Станки заграничные, видел: Берлин.
–
– Конечно, Берлин.
– А это знаешь? Универсально-фрезерные.
– Ничего подобного.
– Универсально-фрезерные!
– Поход продолжается, ха-ха!
– А где обоз, не знаешь?
– Я ничего не понимаю.
Шум. Кто-то поет мотив знаменного салюта. Два-три коротких звука в трубу.
Неожиданно забил барабан.
Ж у ч е н к о : Что же тут стоять? А где дежурная?
Г е д з ь : Пошла посмотреть.
И з м у з ы к а н т о в : Жучок, куда же инструменты?
Ж у ч е н к о : Сейчас.
На верхней площадке Донченко.
Д о н ч е н к о : Знамя и музыканты, идите сюда. Остальные подождите здесь, никуда не ходите. Синенький здесь?
С и н е н ь к и й (с сигналкой): Здесь, а что?
Д о н ч е н к о : Иди сюда. Жучок, иди, посоветуемся.
Жученко и Синенький взбежали наверх. На площадке они открывают совещание. Знаменщики и музыканты проходят в оевый коридор второго этажа. Со двора, окруженная толпой ребят, входит Торская.
О т д е л ь н ы е в о з г л а с ы :
– Надежда Николаевна, здравствуйте.
– Товарищ Торская, напрасно с нами не поехали.
Т о р с к а я : Хорошо было?
Г о л о с а :
– Ого, хиба ж так?
– А чего у вас тут все разорено?
Т о р с к а я : Федя, чего ты такой серьезный?
Р о м а н ч е н к о : Чего серьезный? Не серьезный. (Подает руку.) Здравствуйте. Вы здесь без нас еще не женились?
Т о р с к а я : Нет, Федечка, не женились.
Р о м а н ч е н к о : То7то. А вы знаете, Вера Донченко чуть-чуть не женилась в Тифлисе.
Д о н ч е н к о (сверху): Смотри, Федька, я тебе уши нарву.
Р о м а н ч е н к о : Видите, видите, значит, правда.
Т о р с к а я : Разве тебе за правду всегда уши рвут?
Р о м а н ч е н к о : Почти всегда. А это правда. Чуть-чуть не женилась. Там такой к ней черный прилепился. Куда они ни пойдет, а он все... (Федька танцует, показывает, как приглашают на лезгинку). А у Верки сердце, знаете, так и прыгает. (Показывает кулаком, как прыгает сердце.) Видите, видите?
Вера сбегает вниз и хватает Федьку за уши.
Р о м а н ч е н к о : Дежурный командир, а дерется, Запишисебя в рапорт...
Ж у ч е н к о (сверху): Слушай, пацаны. Слушайте: обоз прибыл и стоит возле черной лестницы. Сейчас будет сигнал на работу. По сигналу разгрузите обоз и корзинки внесите в спальни. Каждый отряд пускай сейчас же выделит уборщиков, переодевайтесь и немедленно приступайте к уборке.
Г о л о с : А где убирать?
Ж у ч е н к о : По старым отрядным участкам.
Г
о л о с а : Правильно.Г о л о с д е в о ч к и : А где ведра и тряпки?
Ж у ч е н к о : Все получайте у коменданта. Синенький, давай сигнал.
Синенький трубит сигнал на работу. Выбегает во двор и повторяет сигнал.
После сигнала кое-кто вбегает со двора, кричит.
Г о л о с а :
– Какая работа?
– Куда заиграли?
Ответы:
– К обозу...
– На уборку.
Большинство разбегается: часть во двор, кое-кто по коридорам. В вестибюле
остаются Жученко, Зырянский, Одарюк.
З ы р я н с к и й : Я этому Вехову чуть морду сегодня не набил.
Ж у ч е н к о : Ты всегда паришься.
З ы р я н с к и й : И в спаьню его не пущу, пусть идет к маменьке.
О д а р ю к : Ох, и ленивый же парень.
З ы р я н с к и й : Вышли на вокзал, прохожу по вагонам - баритон лежит. Чей? Вехова. А тут, понимаешь, публика лезет. Я его взял. Спрашиваю, как ты баритон бросил, а он мне: "У меня не десять рук". Не могу я этого видеть.
Ж у ч е н к о : В совет надо.
Входят Шведов, Забегай и Блюм.
Б л ю м : А, товарищ Жученко, здравствуйте! Здравствуй, товарищ Зырянский! Если бы вы знали, как я рад, что вы уже приехали.
Ж у ч е н к о : Так как же, Соломон Маркович? Завод не пущен, станки на дворе.
О д а р ю к : И без упаковки.
Б л ю м : Вы знаете, что здесь делается? Это не коммуна, а сумасшедший дом. Начальства - так звезд на небе немного меньше, а денег сколько выбросили! Помните, как мы с вами зарабатывали? Каждую копеечку берегли. А теперь - ф-ф-фу! Везут, везут, все заграничное. Один станочек пятнадцать тысяч рублей.
Ш в е д о в : Вот красота!
З ы р я н с к и й : Наши соломорезки побоку.
Б л ю м : Вот вы говорите: соломорезки. Это правда, что станочки были старенькие, а все-таки мы на них шестьсот тысяч рублей заработали. Как зарабатывать, так никого не было, а как тратить да разные фигели-мигели, так сразу нашлись хозяева...
Ж у ч е н к о : Зато завод какой...
Входит Воробьев.
В о р о б ь е в : Здравствуйте.
З ы р я н с к и й : Только ты, Петька, брось эти дела с Наташей. Чего ты пристал к девочке?
В о р о б ь е в : Да как же я пристал?
З ы р я н с к и й : Ты здесь шофер и знай свою машину. Рулем крути сколько хочешь, а головы девчатам крутить - это не твоя квалификация. А то я тебя скоро на солнышко развешу.
Б л ю м : Так они же влюблены, товарищи.
З ы р я н с к и й : Как это - влюблены? Вот еще новость. Я тоже влюблюсь! И всякому захочется. Наташке нужно рабфак кончать, а этот принц на нее вытаращился.
Ж у ч е н к о : Действительно, Петр, ты допрыгаешься до общего собрания.
В о р о б ь е в : Странные у вас, товарищи, какие-то правила. Наташа ведь взрослый человек и комсомолка тоже. Что же, по-вашему, она не имеет права?