Марш авиаторов

– Он не будет, - сказал начальник.

– Почему?

– Это же волонтер... Студент...

Видя, что я не понимаю, он уточнил:

– Ну, грузчик, понял?

– Понял, - ответил я.

В Питере нас встречал Шурик Федоров. В отдалении стояли два микроавтобуса и грузовой фургон. Фигура Шурика маячила на краю стоянки: засунув руки в карманы, он ждал, когда остановятся винты и я смогу открыть дверь. За моей спиной, терпеливо дожидаясь, когда его выпустят, застыл Георгий Георгиевич. Наконец винты остановились. Я открыл дверь, пропуская его вперед, и он, перед тем как спуститься по стремянке, повернулся ко мне и сказал:

– Возьмите себе ящик рыбы. На экипаж.

– Спасибо, - ответил я.

Георгий Георгиевич спустился на перрон, и в самолет поднялся Шурик.

– Омулек?
– весело спросил он.

Его оттеснили в сторону ученые-пассажиры с заспанными и мятыми лицами: прикончив водку, они закончили дискуссию и тихо проспали до самой посадки.

– Как слетали?
– спросил Шурик.

– Нормально.

– Вижу, - Шурик подмигнул мне и прошел в кабину.

– Джим!
– крикнул опухший начальник.

Джим уже стоял под самолетом и был готов действовать. Когда его окликнули, он бросился к автобусам, и один из них, грузовой, стал медленно пятиться задом к самолету.

– Помогите ему подогнать, - сказал начальник своим русским коллегам. Двое американцев уже стояли рядом с пассажирским микроавтобусом, разговаривая с водителем и еще с кем-то - высоким джентльменом в сером пальто.

В салон из кабины вышли Мышкин и Ильин.

– А я в эскадре был и решил вас дождаться, - говорил Шурик, поглядывая на грузовой фургон. Рядом с фургоном стоял Георгий Георгиевич, наблюдая, как ученые перетаскивают свои ящики из самолета в микроавтобус. Наверное, он ждал, когда тот отъедет, чтобы перегрузить рыбу в свой фургон. Недалеко от него курили трое грузчиков с нашего склада.

Ученые носили ящики вдвоем. У Джима напарника не было (начальник подошел к американцам и включился в их беседу), и он таскал их в одиночку. Но большие ящики перетаскивали уже втроем: Джим - с одной стороны, двое ученых - с другой.

К Георгию Георгиевичу подошли вышедшие из самолета Мышкин и Ильин и, коротко о чем-то поговорив, пошли к зданию аэровокзала.

– А этим что - омуль не нужен?
– спросил я, кивнув вслед уходящим Мышкину и Ильину.

– Не захотели...
– пожал плечами Хурков.
– Пусть тогда Шурик рыбки возьмет.

– Да у них и так этого омуля будет столько, сколько захотят! И кроме омуля... Уж я-то знаю.
– Шурик загадочно усмехнулся.

– Что ты знаешь?
– спросил Хурков.

– Как - что? А вы не в курсе?
– притворно удивился Шурик.
– Это же кореша ильинские к рейсу примазались! Ильин крутит - будь здоров...

Мы оторопело молчали.

– Вот как надо дела делать, - сказал Леха, сидевший на месте Мышкина, - а нам этот... Жоржич такие песни пел...

– А Вовочка где?
– спросил Хурков.

– Я здесь, - сказал, входя в кабину, Вовочка.
– Я рыбы ящик отложил для нас.

– То-то Мышкин так не хотел в Амдерме садиться, - продолжал возмущаться Леха.
– "Пошли на Диксон, пошли на Диксон..."

– Ладно, ребята, - поднялся Хурков, - кажется, разгрузились...

Все молчали, и в самолете было тихо, а я подумал, что, наверное, невозможно разбогатеть, если не облапошишь хотя бы одного человека.

Водитель фургона закрывал заднюю дверь. Георгия Георгиевича нигде видно не было; он, наверное, уже сидел в кабине: дело было сделано. По перрону, направляясь к складу, шли трое грузчиков: сегодня им повезло, потому что они были трезвыми.

– Юра, а ты знал?
– спросил вдруг Леха.

– Что?

– Ну, чье это было пиво с укропом?

– Нет, конечно.

– Интересно, а Мышкин?

– Мышкин - лучший друг Ильина, - сказал Шурик, - из его конторы не вылазит, шени дэдас...

В разливуху мы не пошли: не было настроения. Шурик подвез нас с Хурковым до метро, а Леха и Вовочка поехали с ним дальше: им было по пути.

Снова я ехал в метро с продуктовой сумкой, теперь из нее торчали рыбьи хвосты. Рейс закончился.

На другой день у меня был выходной, и жена составила целый список заданий: заплатить за квартиру; взять на телефонном узле чистые бланки квитанций; отдать в ремонт ее весенние сапоги со стоптанными каблуками и купить дочке в Доме книги сборник сочинений по литературе для поступающих в вузы.

Заплатив за квартиру, я поехал на телефонный узел, но он открывался в час дня, и я решил сначала съездить в Дом книги, а уже потом сделать все остальное, тем более что знакомый обувной мастер сегодня работал в вечер. Нарды я захватил с собой: после всех дел я собирался зайти к Леве, но когда вышел из метро на Невском, то решил сделать наоборот: сначала зайти к Леве, а уж потом - все остальное. Во-первых, думал я, Лева все-таки учитель и может посоветовать, какую именно книжку мне искать, а во-вторых, думал я, Лева может уже оказаться в это время дома...

Мне повезло: у Левы сегодня было всего два урока и он проверял тетрадки с контрольными работами.

– Лева, - сказал я, - а я тебе нарды принес.

Нарды Леву заинтересовали, он сразу же вынул из коробки инструкцию и стал читать.

– "Нарды, - прочитал он вслух заголовок и продолжил: - Нарды - старинная восточная игра, история которой теряется в глубокой древности. В нарды играют двое. Несмотря на то, что зары (кубики) вносят в игру элемент случайности, остаются широкие возможности для выработки разумной стратегии и тактики..."

Закончив читать инструкцию, Лева закрыл коробку и сдвинул ее на край стола.

– Без бутылки не разберешься, - сказал я.

– Я, Вадик, наверное, уеду, - вдруг сказал он.

Меня он, кажется, не слышал.

– Куда?
– глупо спросил я, потому что понимал, куда он собрался уезжать. Лева молча курил, глядя в окно, и я уточнил: - К Ирине?..

Он кивнул, а я подумал: "Ну и правильно. Чего тут сидеть - без семьи, в школе гроши платят..." Мой хороший приятель, бывший второй пилот, уже третий год жил в Америке, в маленьком городке под Денвером (штат Колорадо), работал на автозаправочной станции и ни на что не жаловался, раз в неделю обзванивал всех своих питерских друзей, его зарплата это позволяла. Возвращаться домой он не собирался.

Лева курил, продолжая смотреть в окно, и я подумал, что ему сейчас, наверное, не до меня.

– Ну, я пошел?
– сказал я, поднимаясь с дивана.
– Позвонишь, когда соберешься?..

– Конечно, позвоню.

– Ирине привет, - сказал я на всякий случай: а вдруг, когда он позвонит, я буду в командировке. Хотя, конечно, вряд ли.

Уже на лестничной площадке я вспомнил, что забыл спросить у Левы про книжку. Ничего, решил я, спрошу у продавщиц.

Я вышел из парадной и сощурился: солнце било прямо в глаза.