Марш мародеров

Пес наклоняет тяжелую голову, вываливает язык и вправду становится похожим на большого, лохматого щенка. Встопорщенная шерсть на загривке опадает.

Ник улыбается. Эн затаивает дыхание.

– Ну, иди сюда.
– Хал вытягивает руку, складывает пальцы щепотью и трет их друг об друга.
– Куть-куть…

Пес делает шаг, другой…

Юсупов оранжевым пугалом вываливается из кустов, громко шлепая вьетнамками. Он очень возбужден и очки его победно сверкают. Пес, увидев инженера, тут же вновь весь ощетинивается, скалит клыки, рычит и отскакивает в сторону.

Хал замахивается, Ник тоже хватает кирпич…

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Эн. Она подбегает к собаке и бесстрашно обнимает готового к битве пса за толстую шею.

– Да он сам боится! Дрожит весь! Эх, вы! Бросьте камни.

И, наклонив голову к собачьей морде так, что челка свешивается едва ли не на глаза псу, ласково начинает что-то говорить ему, поглаживая между ушами.

– Вот это номер, - только и может выговорить Ник, выронив кирпич.

Пса называют Камилом. Имя придумывает Хал.

– У моего абы[26] в деревне такой же был. Кавказская овчарка. Камилом звали, блин. У-умный…

– Какая же это овчарка?
– удивляется Юсупов, прихлебывая смородиновый чаек.
– Эта… он дворняга типичная.

– А ты, Очки, вообще молчи!
– окрысивается Хал.
– Если бы не ты, блин, он бы ко мне первому подошел.

Эн, не слушая их, тихо говорит улегшемуся у ее ног псу:

– Камил… Нравится тебе?

Навострив уши, пес виляет хвостом.

– Нравится!
– улыбается девушка.
– Камил, а вот покормить тебя и нечем…

– Он, небось, не голодает, - говорит Ник.
– Вон упитанный какой. Интересно, зачем он к нам пришел? Мы же его стаю того…

– Он из другой стаи, - уверенно заявляет Эн.
– Или вообще одиночка. Генетическая память в нем проснулась. Костер, люди…

– Слушайте!
– не выдерживает Юсупов, которого, похоже, мало волнует пес.
– Я там эта… два бокса смежных нашел. И дверь открыта. Ворота вот только просели, в землю вросли. И внутри темно. Возле входа бочка стоит. Я эта… открыл, палку сунул внутрь. Вроде солярка. Надо факелы делать и смотреть.

Резкий, сладковатый аромат солярки перебивает тонкий и терпкий запах старого железа, стоящий в боксе. Факелы, на скорую руку сделанные Юсуповым, горят плохо - чадят, стреляют искрами, заставляя всех кашлять и жмуриться. Но их неровный, мигающий свет все же разгоняет темноту, и из мрака выступает угловатая, пыльная морда какой-то военной машины.

Покатые плиты лобовой брони, люки наверху, сбоку маленькая башенка с закрытым клеенчатым чехлом пулеметом, решетчатые колпаки на фарах, широкие гусеницы…

– Ух ты, танк!
– радуется Хал.

Юсупов, шагнув вперед, поднимает свой факел повыше.

– Нет, всего лишь МТ-ЛБ. «Многоцелевой транспортер легкий бронированный».

– «Маталыга», - кивает Ник.
– У нас были такие в Шелихове.

– Но гусеницы же есть, блин. И пушка!
– тыча в башенку, не унимается Хал.

– Это пулемет ПКТ, - со вздохом говорит Юсупов и, размахивая факелом, уходит куда-то вглубь бокса, за корму тягача.

– Умный больно?
– спрашивает ему в спину Хал.

Вопрос остается без ответа. В темноте слышится металлический лязг, что-то с грохотом падает, звенит…

– Что случилось, Вилен?
– окликает инженера Ник.

– Двигатель смотрю, - отвечает уже сверху Юсупов.
– Пылища. Ну-ка, ну-ка… Тэ-экс… А что, эта… вполне себе двигатель, на консервации, все жидкости слиты… А электроника… Тэ-экс… М-да-а…

– Да нафига он нужен, тягач-то, - с презрением бросает Хал и пинает гусеницу.
– Вот если бы танк, блин!

Из темноты появляется Юсупов, на ходу вытирающий о плащ руки.

– Там контакты окислились, но если почистить, масло залить в движок и коробки, солярку… Может, и заведем! Аккумуляторы только нужно найти сухозаряженные, ну да эта… найдем, думаю!
– И, повернувшись к Халу, добавляет: - МТ-ЛБ - хорошая машина, пройдет везде, где только можно. К тому же плавающая. Видишь вот этот лист на крепежах? Это волноотражательный щиток.

– Слышь, Очки!
– вскидывается Хал.
– Нам куда плавать-то? Думай башкой, блин!

– Броня - полтора сантиметра, берет на борт одиннадцать человек десанта, - почему-то обижено говорит Юсупов.
– Эта машина, «маталыга», использовалась во всех военных конфликтах последней трети двадцатого века - и отлично себя зарекомендовала. Ты эта… если не знаешь, то молчи!

– Я тебе сейчас помолчу!

– Хватит!
– гасит в зародыше вспыхнувшую перепалку Ник. Он подходит к тягачу, оглядывает гусеницы, корпус.
– Что, правда, сможем завести?

– Эта… - Юсупов снимает очки, протирает их тряпочкой и вновь водружает на короткий курносый нос.
– Как два пальца… ох, пардоньте, Натали. Нефиг-нафиг, короче. Работать надо!

Камил, вместе со всеми зашедший в бокс, шныряет по углам, потом подбегает к Эн. Морда пса испачкана пылью. Чихнув, он ложится у гусениц тягача и зевает.

– Что ж, - глядя на собаку, говорит Ник.
– Значит, будем работать. Но прежде давайте посмотрим, может, из этого бокса можно пройти в другие помещения. Оружия-то мы не нашли.

– Замки на других боксах надо вскрывать, блин, - предлагает Хал.
– Верняк говорю - все стволы там.

– Как ты их вскроешь?
– поблескивает очками, спрашивает Юсупов.
– Замки внутренние, ворота железные, металл эта… толстый. Я смотрел. И еще эта… пломбы там.

– Да чё ты там смотрел, Очки!
– презрительно бросает Хал.
– Смотрел он, блин… Ломиком подденем - и алга! А пломбы твои… Фигня, короче.

Инженер недовольно сопит, но ничего не говорит. Хал, светя себе дымящим факелом, лезет через бочки и ящики в самый угол бокса, долго гремит там какими-то железками.

– Во!
– радостно кричит он спустя несколько минут.
– Нашел, блин!

Размахивая обросшей пылью монтировкой, Хал отправляется вскрывать опломбированные боксы. Ник и Эн, оставив Юсупова осматривать тягач, идут с ним.

Высоченные, крашенные в защитный цвет ворота с подвыцветшими номерами кажутся незыблемыми, вечными. Время вообще никак не коснулось их, разве что слегка пострадала краска - ее покрывает какой-то сероватый налет.