Маршрут - 21

Компания спустилась по узенькой лестнице к коридору пошире.

— А что за болезнь эта, о которой вы говорили?

— Вирус искусственный или бактерия, за столько лет так и не решили. Вроде и антибиотики действуют, а как вирусы может вечно жить на поверхности. На ручке дверной, например. В организме не мутирует. О заболевании и раньше знали и прививали, а этот штамм новый в начале войны появился.

Тоня: — И вы не боитесь?

— Мы этой «лакмусовой бумажкой» проверили, вы не болеете. Сейчас вам Каменёв всё объяснит, если я права конечно, — Лена открыла какую-то непримечательную серую дверь. Следующий коридор был шире, и очень чистый.

— Кто этот Каменёв? Депутат второй? — Оля рассматривала стены, укрытые одеялом из детских рисунков и картинок мелом.

— Он самый. Их больше было, только померли почти все. Он вам понравится. Добрый мужчина, даже дедушка, умный. Детей любит, только курит много. И где только находит.

За стеной послышался разговор двух мужчин.

— Когда мы дойдём? — спрашивала Тоня.

— Квартальчик минуем только. Вы главное не пугайтесь реакции, мы редко кого-то нового видим, как правило хороним только.

Лена зашла первой, слева стояли двое мужчин до этого оживлённо о чём-то дискутировавшие. Оля мучалась от голода, отчего даже не обернулась.

— Ох, доброго дня, Елена Сергеевна, — сказал один и уткнулся в ворот куртки.

— А это с вами кто? — говорил уже второй прокуренным голосом.

— И вам доброго, товарищи. Девочки, потерялись тут, — Лена ускорила шаг и подгоняла девчонок.

— Так как же потерялись? Они же… Елена вы куда? Елена! — Мужики лишь почесали головы, да принялись дальше что-то увлечённо обсуждать, но уже по иной причине.

— Елена Сергеевна? С чего такая формальность? — пыталась отвлечься Оля.

— Каменёв Пётр Андреевич главный тут, потом Демидов, как главный разведывательной группы, за ним Юрьевич — имел опыт в управлении, а четвёртая я. Одарённая была, а на деле просто учиться очень любила. Школу экстерном закончила, попала лаборантом в одну лабораторию, к отчиму. Правда, не на долго. Ай, не суть, вот и пришли.

Лена приоткрыла дверь с непримечательной табличкой, за которой был уютный кабинет, освещённый несколькими желтыми лампочками накаливания. Сильно воняло дешёвым табаком. За столом, довольно массивным надо сказать, сидел худощавого вида старичок, именно что старичок, а не старик, на вид лет семьдесят. Уголки его губ приподнялись, мощные брови тоже, лицо покрылось глубокими морщинами. Глазики у него маленькие, чёрные и впалые, пальцы костлявые. Чем-то напоминал Кощея, но он так живо и с интересом пробегался взглядом по гостьям, завораживающе двигая руками, перекладывая папочки на столе, что совершенно не пугал.

— Здравствуйте, дорогие! Спасибо, Лена. Можешь чаю принести, пожалуйста? Какой хотите? У нас тут зелёный есть, с шиповником, может кофе, — улыбка честная, но рад он был не самим девчонкам, взгляд не тот.

— А можно с шиповником? — обрадовалась Тоня.

— Конечно, Лена?

— Сейчас приготовим, — Лена поспешно удалилась.

— Я так понял, что вы голодные? — Каменёв достал два больших, похожих чем-то на козинаки, брусочка, — Это хлеб наш. Неказистый, но питательный, уж поверьте.

Тоня взяла с опаской, а вот Оля с жадностью вцепилась в мякиш. Некрасивый, на вкус как сладковатая бумага, но сытный.

— Начнём с формальности. Я Каменёв Пётр Андреевич. Приятно познакомиться.

С голоду Оля забыла о нормах приличия и отвечала с набитым ртом. — Да, взаимно. Спасибо за угощение. Я Оля, а она Тоня.

— Елене вы рассказывать, я так понимаю, отказались, тогда мне поведайте историю вашего приключения.

Оля и Тоня оживлённо, может с получас рассказывали ему о своих приключениях и встречах, а он молча и понимающе кивал, иногда задавал наводящие вопросы и по такому поводу убрал сигареты подальше, хотя часто посматривал в их сторону. Посреди рассказа приходила и Лена, принеся две кружки с чаем. Тоня прямо светилась от радости в гастрономическом экстазе, а Оля, расслабившись на стуле, просто дополняла рассказ сестры.

— А ещё, три дня назад мы женщину встретили… — Тоня заметила перемену в лице Оли и отступилась в мысли, — Но она торопилась куда-то, толком и не поговорили.

— Удивительно! Демидов с командой последний раз год назад людей встречали. Тоже весной. Семейная пара с младенцем. Пережидали что-то в одном подвале, в районе Лобни.

— И что с ними? — поинтересовалась Тоня.

— Не могли же мы их оставить, вот и привели сюда. Точно помню, что отца Станислав зовут, а маму Ксения. А девочку… Вроде Соня. Главное, Стас у нас сейчас техникой занимается, а жена его в детском саду воспитательницей работает. Рук всегда не хватает, лодырей у нас нет. Одно сломается, другое, ещё нужно с едой что-то решать, проблем немерено.

— Получается, вы не всем помогаете?

— Двери открыты для всех, кто готов жить в мире и трудиться. Исключение — дети.

— Интересная у вас политика, — сказала Оля и пропала в мыслях на мгновение.

И не скрываются ото всех, и в спасателей не играют, потому что на всех места не хватит. Нет, места хватит, а вот еды и прочих благ — нет. Такая простая идея на самом деле, никаких излишеств. И нечему ломаться, что самое главное. Работать может любой, так пусть тогда работает. Зачем придумывать различия и ограничения? На самом же деле, чем больше на идею накинуто слоёв, чем она сложнее, тем легче ею обмануть и ввести в заблуждение. Это как лепка на фасаде. Не станут же на гнилую лачугу такую красоту лепить? Будут. И лепили. Чтобы обмануть красивой обёрткой. Денег с обманутого заработать, например. Если поведёшься, потом ещё крыша на голову упадёт.

— Шрам такой серьёзный. Где успела пораниться?

— Да так, недавно.

— Хочешь, мы тебя к врачу отведём? Он у нас профессионал своего дела. Даже меня умудряется латать.

— Не надо, всё хорошо, — Оля ответила сухо, отводя взгляд.

— Ох, дело твоё, но тебе очень повезло со здоровьем, раны такие обычно долго затягиваются.

— Может, и правда повезло.

— Тоня, выйди, пожалуйста. Буквально в соседний кабинет слева, где Лена…

— Почему?

— Не перебивай, — Каменёв сказал это очень строго, по-командирски, но без злости.

Тоня в ответ лишь пристыженно угукнула и села ровно.

— Мне нужно с Олей поговорить.

— Понятно, — Тоня тихонько встала и вышла.

— Убедительный же вы, — отметила Оля, провожая взглядом понурую Тоню из кабинета.

— За сорок лет научился. Так вот, Оля, помнишь родителей своих?

— Нет.

— А адрес? Школу? Где родилась? Что угодно.

— Только отрывками. Свет назойливый, свист в ушах. В Челябинске это всё было.

— Челябинск, значит.

— А что?

— Сейчас, — Каменёв за долю секунд выкопал из-под кипы макулатуры белый компьютер. Машина зажужжала, издала пронзительный писк, — Если предположение верно, то возможно у всех нас появятся некоторые ответы.

Оля спокойно сидела, пока Пётр Андреевич что-то усердно печатал. Вот он остановился, взглянул на Олю, на экран, снова на Олю и вновь на экран.

— Что случилось?

— Нашёл, по мелочи, — он развернул монитор, оттуда на Олю смотрело её фото в школьной форме, когда ей было 16 лет, и какой-то документ, — Узнаешь?