Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963

Если я не вдаюсь сейчас в объяснения по поводу Вашего первого письма, это отнюдь не означает, что я хочу их обойти. Простое объяснение будет изначально до бесконечности превратным.

Осмысление немецкой беды и ее всемирно-исторического переплетения с современностью будет продолжаться до конца нашей жизни! Равно как и осмысление страшного, и чем сущно-стнее будет взято сушностное, тем больше его свершение должно отчуждаться в фактическое, которое сегодня едва ли не неудержимо губит всякую сущность.

Может быть, бытию необходимо сперва выкрутиться из этого — упрощенно говоря — платонизма, если у человеческой природы еще остался путь к выздоровлению.

При этом какое-то предназначение, пусть и незначительное, путям нашей мысли, вероятно, уготовано. Не следует искать его в том, что представляет себе нынешнее мнение, бездумно соединяя наши имена. Будет ли хоть одно зернышко наших усилий среди того, что незамеченно выстоит в ближайшие три столетия гибельного опустошения, нам и знать незачем.

Наверное, достаточно, если каждый из нас пройдет еще один отрезок своего пути.

Вы находитесь в процессе публикации широкомасштабного труда. Благодаря многосторонней академической деятельности у Вас есть источник свежих сил.

Мартин Хайдегтер/Карл Ясперс

У меня все идет вспять — я говорю это трезво, не жалуясь, — как будто необходимо отчетливо кое-что продумать там, в начале пути, когда в 1911 году я ушел из теологии, а значит, и из метафизики.

У меня такое чувство, будто мой рост продолжается уже не в ветвях, а только в корнях.

Итак, к благоприятному мгновению диалога я готов, но вместе с тем более тяжел на подъем и менее сведущ.

Последнее, что я читал из Эриха Франка, чей спокойный и основательный характер я всегда ценил, — это рецензия на Вашу "Философию" [363] , которая, насколько я знаю, вышла в "Логосе". Из всего, что тогда говорили, это было самое лучшее и самое поучительное. Человек его склада вполне может умереть потрясенный таким возвращением.

Волна горя еще поднимается, однако же человек становится все более плоским.

[363]

Frank E., Die Philosophie von Jaspers // Theologische Rundschau, Neue Folge 5, Jg. 1933, H. 5, S. 301–318.

Скорее всего, мы останемся здесь, в горах, до зимы. Мне хочется вобрать в себя еще больше мудрости, что скрывается в stabilitasloci*.

Сердечно приветствую Вас,

Ваш

Мартин Хайдегтер

* Постоянство места (лат).

[130] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру [364]

Базель, 10 июля 1949 г. Дорогой Хайдеггер!

Как же Вам тяжело: ожидание Йорга — я не знал, что он в России, — возвращение заболевшего Германа, — кошмары этой политики затронули и Вас. Но надежда есть, и пусть она сбудется! Моя жена, которая в участии помнит лучше, чем я, рассказала мне с Ваших давних слов о Ваших сыновьях — ведь после 1921 года мы их не видели — и добавила: так это Йорг остался в России.

[364]

В архиве Ясперса, где, кроме того, находится фрагмент наброска, лишь частично вошедший в письмо.

В Вашем письме сквозит что-то, чего с момента нашего расставания я почти не слышал, и это что-то в своей неуловимости затрагивает меня, как бывало раньше, — только звучание чуть иное и обозначена перспектива на дальнейшее.

То, что Вы называете выкручиванием из платонизма, я могу понять, только если под платонизмом Вы понимаете учение об идеях и более позднее его преобразование в понятийный реализм и антитезы последнего. Сам Платон, для чьих увлекательных игр "учение об идеях" было временным средством, которое еж затем отбросил и превратил в непонятное нам мышление числами, в новую игру, мне кажется, что до этого Платона мы еще не дошли по существу, т. е. в серьезности, которой служила вся его философия. Если бы вторая часть его "Парменида" была разыграна заново сегодняшними средствами (но не в духе неоплатонизма), то всякая косная метафизика была бы преодолена и освободилось бы пространство, чтобы услышать язык бытия в его чистоте. Мне так до сих пор и не ясно, что Вы называете явленностью

Мартин Хайдегтер/Карл Ясперс

бытия. А "тог край", откуда Вы шлете мне привет, — может быть, я ни разу там не бывал, но охотно принимаю, удивленный и заинтригованный, этот привет.

То, что Вы пишете о себе — "рост в корнях", — наверняка хорошо и важно. Решение 1911 года, известное мне пр Вашим рассказам, живо стоит у меня перед глазами. Оно-то и отличает Вас как предельно серьезное решение в самой основе философствования.

Обо мне у Вас, пожалуй, сложилось слишком радужное представление. Жизнь в скитаниях и жизнь в гостях — такова моя немецкая судьба; особенно ясно я понимаю это с 1934 года, когда мой восьмидесятичетырехлетний отец сказал мне: Мальчик мой, мы потеряли наше отечество! Горе накрыло все своим покровом. И при всей наружной беспечности я не в силах из-под него вырваться. В теперешних обстоятельствах мне кажется, что жить и преподавать в Базеле — самое благоприятное для меня и моей жены; за отбытый под угрозой смерти срок заключения на острове, существование которого есть странный анахронизм, — я получил ту же Германию, только лучше, причем по жизненному настрою и чувству свободы весьма сродни крестьянским общинам, из которых я вышел [365] . Для стариков Швейцария — прибежище. Будь я молод, я бы, без сомнения, устремился в Америку, чтобы добраться до духовных рычагов и подлинного опыта эпохи. Когда пришло приглашение в Базель — я не желал его и не прилагал никаких усилий, чтобы его получить, — решение все равно оказалось нелегким. Я никому не хотел причинять болlb. Однако связи со страной и ее населением, несмотря на наличие немногих прекрасных и надежных друзей, более не существовало. Мне стало ясно, что вопреки моим надеждам 1945 года новой

[365]

Предки Ясперса с материнской стороны (линия Танценов) были в основном крестьянами в Бутьядингене и Еверланде, с отцовской стороны — крестьяне, торговцы и пасторы.

связи не возникло. Общественное мое бытие было бытием куклы, которая почти не имела ко мне отношения [366] .

Меня не оставляет основополагающее сознание, будто я по-прежнему "стою перед вратами" и пока не вошел в них, а равно и чувство, будто нечто решающее еще может мне уясниться или прийти от других, и, кроме того, печаль Канта, Вам известная: необходимость уйти как раз тогда, когда мог бы начать философствовать по-настоящему.

Посылаю Вам некоторые из моих выступлений. Если у Вас есть желание заглянуть в мои труды, я с удовольствием пришлю Вам те, что вышли после 1945-го, если они у меня еще остались. Без Вашего желания я бы не хотел загружать Вас большим количеством бумаг. Насколько я помню, из Ваших публикаций у меня есть все, кроме Вашей статьи "Что такое метафизика".

[366]

Фрагмент наброска к письму содержит дополнительные разъяснения:

"Общего нравственного возрождения я так и не нашел, даже в зародыше. То, что со мной делали, не имело ничего общего с философией. Когда в начале 1946 г. я защищался от неумеренных славословий по моему адресу (радиообращение к немецкой молодежи): я, мол, дуб… и прочая бессмыслица, — то написал в

газетной заметке: я не герой и не хочу таковым считаться *. И вот солидная газета, напечатавшая то обращение, не опубликовала мое опровержение (оно не подходило к стилю, который был как раз недостаточно честным), и только малотиражные издания напечатали мою заметку, так что, кто ее видел, удивлялся и не понимал меня. Это лишь один из многих симптомов того, что меня не привлекало. Я уже видел знаки того, что во время визита в Гейдельберг меня начинают встречать как национального героя. Ложность моего положения едва не стала гротескной — впрочем, для немца оно в любом случае остается ложным. Здесь, в Базеле, мне хорошо среди чужих людей, умных, образованных, человечных и здравомыслящих, — где каждый знает Я. Буркхардта и некоторые его, пожалуй, понимают, а один пишет о нем ценную биографию** с новым материалом. Молодежь со всего мира, визиты друзей и родственников, которым нельзя появиться в Гейдельберге, свобода от жизни при оккупационных властях, в случае ухода которых человек вроде меня был бы вдобавок опять-таки предоставлен неизвестности, — все это вместе с рядом других обстоятельств я воспринимаю как скромное, дарованное судьбою счастье. С тех пор как мы виделись, состояние моего здоровья лучше не стало. Однако условия здешней жизни привели меня за последний год в небывало хорошее физическое состояние (несмотря на многие периоды нездоровья). Я работаю с удовольствием и не делаю больше ничего".

* Имеется в виду заявление "Против ложной героизации" ("Gegen falsche Heroisierung"), которое Ясперс опубликовал в "Райн-Неккар-цайтунг" от 25.1.1946.

" Речь идет о семитомной биографии Буркхардта, принадлежащей перу базель-ского историка Вернера Кеги (Werner Kaegi), первый том которой вышел в Базеле в 1947 г.

Коммекгарии

Сердечно благодарю за Ваше письмо, шлю привет Вам и наилучшие пожелания Вашим сыновьям.

Ваш Карл Ясперс.

[131] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

на наст, врем.: Санкг-Мориц, 6 августа 49 г.

Дорогой Хайдеггер!

Один мой американский друг рассказал, что читал в "Нью-Йорк тайме", будто Вы получили и приняли приглашение в Буэ-

нос-Айрес. Как бы там ни было, я сердечно поздравляю Вас с этим приглашением — в таком слухе все-таки должно быть зерно истины. А нашему брату всегда приятно чувствовать себя востребованным.

За Ваши три работы [367] , которые Вы мне выслали — очевидно, в ответ на мое последнее письмо, — я очень Вам благодарен. Сейчас, на каникулах [368] , они оказались весьма кстати. "Письмо о гуманизме" я прочитал только сейчас, хотя еще в прошлом году купил его в швейцарском издании [369] .

Я был заворожен. Ваша резкая критика ложного понимания очень впечатляет. Ваши интерпретации древних философов всегда неожиданны. Верны они или нет, значения не имеет — ввиду того, о чем Вы говорите и куда желаете повести. Мне понравилось, хотя ясности нет. Вопросов возникает много. Ухватить главное пока не сумел. Помогают воспоминания об азиатском, к которому я с удовольствием шел все эти годы, прекрасно понимая, что по-настоящему в него не проникаю, но странным образом получаю стимул. Ваше "бытие", "просвет бытия", переворачивание отношения человека к бытию в отношение бытия к нему, "сохранение" самого бытия — мне кажется, в Азии я почувствовал нечто подобное. То, что Вы вообще идете в этом направлении и, согласно Вашей собственной интерпретации "Бытия и времени" [370] , всегда шли, — необычайно. Добраться туда я не в состоянии, хотя и не желал бы ничего так сильно и хотя неизменно надеюсь, что нахожусь, так сказать, вблизи, на подступах. Все, что Вы делали до сих пор, по моему разумению, остается еще по сути своей обещанием — Вы говорите о подготовке и даже о запинках, но и это много. Очевидно, "Бытие и время" я понял совершенно не в Вашем смысле.

[367]

Heidegger Л/., Was ist Metaphysik? 5., durch Einleitung und Nachwort vermehrte Auflage, Frankfurt a. M. 1949; Vom Wesen der Wahrheit, Frankfurt a. M., 2. Aufl. 1949; "Uber den Humanismus, Frankfurt a. M. 1949.

[368]

Несколько лет Ясперс проводил летний отпуск в Санкт-Морице, в доме своего друга, гейдельбергского врача Ханса Вальца (Hans Waltz).

[369]

Heidegger M., Platons Lehre von der Wahrheit. Mit einem Brief "uber den "Humanismus", Bern 1947.

[370]

"Uber den Humanismus, ed. Frankfurt a. M., a. a. 0., S. 15 ff.

Спорить имело бы смысл только при непосредственном устном общении. Зная о сомнительном характере дискуссии, Вы все же намерены сделать ее возможной в сообщении. Вы спорите сами, даже резко, даже аргументированно. Однако вопрос о том, как выйти из монолога и из повторения монологов другими, вероятно, есть вообще жизненный вопрос нашего теперешнего философствования.

Я не перестаю спотыкаться о Ваши фразы. Смысловой материал, в котором Вы философствуете, я зачастую не могу воспринять в непосредственности его выражения. Я не могу понять иных Ваших центральных понятий. Язык как "дом бытия" [371] — я противлюсь, ибо всякий язык кажется мне только мостом. Ведь в сообщении язык можно привести к снятию в самой действительности — за счет действия, присутствия, любви. Я мог бы сказать прямо противоположное: где есть язык, там либо еще нет, либо уже нет самого бытия. Но тем самым я не скажу ничего, что имело бы отношение к смыслу, в каком об этом пишете Вы. С нетерпением жду, что еще из этого получится и как Вы одержите Ваше обещание.

[371]

"Uber den Humanismus, a. a. 0., S. 5.