Марья-царевна из Детской Областной

Толка в этом не было — что может здесь, в Пекле, загореться? Все уже давно мертво! — но сохранившиеся от прошедшей жизни привычки порой давали о себе знать.

Он не помнил, кем он был при жизни, за какие грехи из Яви попал в Пекло, почему не пустили в светлый Ирий. Прошлое истлело вместе с телом, захороненным где-то там много дней — месяцев — лет — веков назад. Когда он испустил последний вздох? Вчера? Или еще до Сотворения Мира?

Только Пекленец да жена его, Ния, могут дать ответ, но вряд ли они что-нибудь скажут своему слуге. Да и никто никогда и не посмеет правителям даже в глаза взглянуть, не то, что вопрос задать.

Алое сияние разлилось в паре саженей от реки и из зарева выступила темная фигура:

— Правитель требует тебя.

— Иду, — хрипло обронил умрун.

Новые приказы, новые поручения…

Пекленец каждому из челяди задание найдет. Без работы ни один не останется.

Умрун шагнул в алое марево вслед за посланником, механически поправив костлявой рукой выбившуюся из-под низко надвинутого капюшона седую прядь волос.

* * *

Дальнейший обед проходил в молчании. Царь лишь раз спросил Соловья о здоровье, тот отделался общими фразами, и тут бы Маше вмешаться, напомнить, что она врач, но первый миг она пропустила, а дальше уже бессмысленно было.

Нет, ну в самом деле, не бегать же вокруг стола и не пытаться в рот ловчему заглянуть! Кто ж ей сейчас осмотр провести даст?!

Лишь когда Кощей встал из-за стола, а за ним поднялись и все остальные, Маша поняла, что — все! Другого шанса не будет. И если она хочет все-таки выполнить свои непосредственные обязанности — о возрастном цензе сейчас не будем! — то действовать надо быстро и сразу.

Женщина развязала одолженную Ягицей Кощеевной сумку. Та была до краев наполнена легкими холщовыми мешочками. Маша вытащила один наугад: судя по шелесту — действительно травы. Вот только какие?.. К боку пакетика был несколькими стежками пришит обрывок ткани, на котором синими чернилами было написано какое-то подобие рун.

Нормального русского алфавита здесь, похоже не знали…

Но надо ж было что-то сделать! Кощей уже, вон почти у самой двери… Маша рванулась к потенциальному супругу, вцепилась ему в локоть и сунула мешочек с травами почти под самый нос:

— Что здесь написано?

Не у Соловьевичей же, в самом деле, спрашивать? Они и так ее вчера за человека не считали. А на правила приличия порой и начхать можно. Особенно если это для чьего-нибудь здоровья нужно.

Спишем все на незнание местных обычаев и норм поведения.

— Ты еще и резы читать не умеешь, царевна? — взгляд у него был брезгливо-сочувствующий, будто скорбную на голову вниманием одарил. — Грамоте не обучена?

Маша поджала губы:

— Обучена. Только алфавит нормальный должен быть, а не эти ваши руны.

— Это резы.

— Да хоть иероглифы! Написано здесь что? — Маша чувствовала, что идет по тонкому льду, но остановиться уже не могла. Напряглись стоящие у дверей рынды, поудобней перехватывая алебарды. Змей удивленно заломил бровь. Слуги с тарелками замерли, пораженно уставившись на гостью…

Кощей сдался. Скользнул взглядом по пришитому обрывку ткани:

— Рута.

У Маши словно гора с плеч упала. Женщина порылась в сумке, наугад вытащила следующий мешочек:

— Здесь?

— Тысячелистник.

— Здесь?

— Кора дуба…

Отобрав нужные травы, женщина шагнула к удивленному хозяину, сунула мешочки ему в руки:

— Этим — полоскать. Это — пить… Пока горло не пройдет. И постельный режим соблюдать, вместе с предыдущими назначениями.

Пару дней пролечится, а там и местный врач из Китежа ихнего приедет.

Соловей замедленно кивнул. Похоже, он так до конца и не понял, чего от него хотят, ну да спорить не стал — и то хорошо.

Маша удовлетворенно вздохнула: по крайней мере, с одним пациентом она разобралась. Теперь оставался только вчерашний заснувший мальчик.

* * *

Черный трон Нияна матово блестел во вспышках мертвого пламени, из которого были созданы стены палат. Повелитель Пекельного царства — обугленный, истощенный, в багряных одеяниях, ниспадающих до земли — медленно поднялся, шагнул к склонившемуся в поклоне, так и не скинувшему капюшон, умруну.

— Для тебя есть новое поручение.

— Я готов служить, мой царь.

Стоявшая по правую руку от трона Ния — жена Пекленца чуть слышно фыркнула. Бледно-желтая масляная кожа: зернистая, крошащаяся — пошла трещинками, пахнуло запахом прогорклого сыра… Мгновение — и рубцы сошлись, вновь превратив лицо царицы в восковую маску, подтаивающую от холодного пекельного пламени, пляшущего по стенам.

Ниян и Ния. Он — сгнивший, полуразложившийся. Она — законсервировавшаяся, омыленная…

— Злодий сильно пострадал в последнем бою. Нынешний правитель Навьего царства участвовал в той битве, тяжело ранил Маровита, а советник приложил руку к ранам Злодия…

— Что я должен сделать, мой царь?

Ниян растянул в улыбке истлевшие губы:

— Советник скоро вновь явится в пекло — за остатками награды, — золотая корона, богато украшенная камнями, блеснула в темноте, рассыпала отблески. — Отведешь его к Злодию.

— И? Что там, мой царь?

— Злодий знает, что делать… И раны его быстрее зарастут, и от лишнего видока избавимся…

* * *

Кони мерно шли по мостовой.

— Мог бы и промолчать, — резко обронил Кощей.

Державшийся на пару шагов сзади советник только хмыкнул:

— Он первый начал.

— Он защищал своих дочерей.

— От кого?!

— От тебя, советник! — едко обронил мужчина. — Слава о тебе хорошая ходит!

Огненный Змей пожал плечами:

— О ловчем тоже сказывают, что он по молодости, триста лет назад, на большой дороге промышлял, у реки Смородинки. Я же ему этим не тычу!

Маша бросила короткий взгляд через плечо Кощея: лицо советника было абсолютно безмятежно: лишь на лбу испарина выступила, да бледность по лицу расползлась… И он еще делает вид, что ничего не произошло? Как только из седла еще не выпал?!

— В следующий раз держи язык за зубами, — отрезал Кощей. — Не хватало только мне вам суд богов назначать. И так бед и забот хватает.

— Да какие заботы, мой царь, — отмахнулся Огненный Змей. — Три челобитные — это так, мелкие хлопоты! Ерунда всякая!

— Ага, и то, что корни Мирового Древа гниют — тоже ерунда! — не выдержал Кощей.

— Как гниют?! — советник резко натянул поводья коня.

Царь уже понял, что обмолвился совершенно зря — если б хранитель хотел, он бы и не настаивал, что хочет видеть правителя лично, при советнике бы все рассказал…