Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
По столовой беспокойно суетилась челядь. Несколько людей столпилось подле двери, через которую можно было пройти к кухарне, Царь прошел вперед, и слуги расступились перед ним…
На полу лежал, свернувшись калачиком, невысокий мальчишка, лет десяти на вид. Русоволосый, в простеньком жупане.
За спиной послышались шаги, и Кощей, не оборачиваясь, обронил:
— Яблоко державное мне.
Кроме постельничего, передавшего поручение проводить царевну кому-нибудь из слуг и зашедшего вслед за царем, никого и быть не может.
Босоногая царевна осторожно вышла из-за его спины,
— Что ты здесь делаешь?! — не выдержал царь. — Ахмыл, я же сказал!..
— Я врач! — отрубила она. — Лекарь, по-вашему.
Царь зло поджал губы. Придворного врачевателя еще седьмицу при дворе не будет. Если царевна не врет, и действительно разбирается в травах — глядишь, действительно поможет.
Возникший за левым плечом ведогонь протянул алую подушку, на которой лежал железный шар, увенчанный шипастой короной.
Кощей опустился на колени рядом с сонно всхлипывающим мальчишкой — полы черной ферязи коснулись гладких досок, — не глядя протянул руку: в ладонь легла знакомая тяжесть металлического яблока.
Царевна успела за это время перевернуть мальчишку на спину, наткнулась на злой взгляд царя:
— Я смотрю, не пострадал ли он! — принялась оправдываться женщина. — Мог удариться, когда падал…
— Да проверили уже все, — несмело откликнулся кто-то из-за спины. — Руки-ноги целы, не просыпается только!
Что за дрянь здесь в воздухе распылили?.. — мрачно буркнула женщина.
— Это чары, — огрызнулся Кощей. — Той самой зазовки, которую ты спугнула, царевна. Не хотела, чтоб кто помешал, усыпить всех решила…
Пальцы кольнуло приятное тепло. Мужчина прищурился, присматриваясь к неподвижному телу.
Яблоко нагрелось еще сильнее. Спящего окутала тонкая алая паутина, видная лишь царю. Кощей медленно протянул руку, пытаясь подхватить кончиками пальцев чуждое волховство…
Паутина свилась в тонкое змеиное тело. Призрачный аспид запрыгал, затанцевал, показал острые клыки, шипя и плюясь ядом. Царь едва руку успел отдернуть:
— Чтоб тебе пусто было!
— Сильные чары, мой царь? — хрипло поинтересовался ведогонь.
— Странные, скорее, — огрызнулся мужчина. — Не видел таких никогда.
Для Маши, честно говоря, странным было вообще все происходящее. Даже если не цепляться к тому, что вокруг творилась сплошная сказка — диковинным было даже поведение Кощея. Ладно, сама Орлова, она врач, она должна всем помогать. Но он-то — царь! И бросается помогать слуге…
Нет, никто не говорит, что это неправильно!
Но все-таки… Так несоответствующе обыденным представлениям…
— Но почему все проснулись, а он нет?! — не выдержал, всполошно выкрикнул кто-то.
— Леший его знает, — огрызнулся Кощей.
Тепло, идущее от державы, стало сильнее, приятнее, и свившаяся кольцом змея, танцующая на спящем мальчике, стала ярче, заметнее.
— Чары… — тихо выдохнула Маша. — Если это чары… А может быть какое-то взаимодействие? Ну, как лекарства, — попыталась она объяснить. Наткнулась на непонимающий взгляд и вновь попробовала подобрать более ясные слова: — Травы, то есть. Один отвар сам по себе никак не действует, а вместе с другим — сильнее становится! Может,
на нем еще какие-то чары есть? И вот все вместе так сложилось, что он и не просыпается?Мальчишка сонно зачмокал губами.
Кощей нахмурился. Интересная мысль. Только как это проверить? Змея ведь не даст заглянуть под сетку…
— Он на бессоние два дня назад жаловался! — потрясенно выдохнул кто-то из челяди. — Вот я ему и посоветовал в Ночной Храм сходить, Дреме помолиться…
В виски как иглы вонзились. Надо ж быть таким дураком, сразу не догадаться.
Благословение Дремы, значит.
И чары проклятой зазовки.
Все сплелось в один комок, загнав мальчишку в сон, из которого он не мог выбраться. И не известно, сколько он еще проспит…
Можно, конечно, вновь в храм к Дреме сходить, попросить о помощи. Только откликнется ли бог? А уж коли своими заботами занят будет, так ребенок и вовсе может не проснуться…
Кощей резко встал.
Выход был. Противный, мерзкий, но выход.
— Разойдитесь, — коротко приказал он.
Челядь отступила на шаг. По побледневшему лицу Ахмыла было видно, что он понял, что задумал царь, но спорить ведогонь не стал…
У каждого свой путь.
И каждый из правителей Нави знает, что на его дороге добра нет, и Светлобог на него не призрит…
— К тебе царевна, это тоже относится. Отойди от него.
— Но… Как же… — Маша решила, что ее хотят убедить сдаться.
— Отойди, я сказал! — рявкнул мужчина, и Орлова испуганно отшатнулась — так исказилось его лицо…
Кто-то из слуг помог царевне встать, отступить на шаг.
Кощей вздохнул, собираясь с силами.
Обратного пути уже не будет. Никогда.
Можно еще отступить. Отказаться. Оставить все до утра. На зорьке съездить в Ночной храм. Дождаться ответа волхва…
А мальчик, пока бог решит обратить свой взор на Навь, может попросту умереть во сне.
Державное яблоко на ладони приятно согревало пальцы. Сейчас можно обойтись и без скипетра. Меч — третий символ власти… В этот момент он тоже не нужен.
Кощей глубоко вздохнул, собираясь с силами, решаясь… И словно в омут шагнул:
— Проклинаю. Проклинаю имя твое. Проклинаю сон твой. Пусть бессоние ходит рядом. Пусть в очи твои заглядывает. Пусть ночью и днем тебя преследует. Проклинаю…
Голос мужчины был едва слышен. Горек. Надломлен. Но Маша распознала каждое слово. И мурашки по коже поползли, хоть ветра и не было. И тьма заклубилась в дальних углах, выбросила хищные щупальца, скользнула по полу к скорчившемуся в позе зародыша мальчишки.
— Проклинаю. Слово мое крепкое, как Бел-Горюч Алатырь камень. Кто из моря всю воду выпьет, кто из поля всю траву высушит, и тому слово мое не превозмочь, слово мое не разбить. Проклинаю…
Держава обжигала пальцы.
Тьма окутала спящего ребенка, скрыла его с головой, словно в грязной воде утопив…
Маша испуганно пискнула, зажав рот обеими руками. Что ей делать в этой ситуации, женщина совершенно не представляла. Образование требовало нырять в это подобие жижи, вытаскивать пострадавшего и срочно откачивать, а стоявшие вокруг неподвижно люди как бы намекали, что все происходящее вполне обыденно.