Маша и Гром

— Рад тебя видеть! — мы обнялись, и он вполне искренне похлопал меня по спине. — А то по Москве такие слухи про тебя ползут, один хуже другого.

— Ну, как видишь, я в порядке. Жив, здоров, бодр, — я усмехнулся и перехватил его взгляд, направленный на Машу.

— Это хорошо, — как-то рассеянно ответил он.

Выглядел Зима старше своих лет, а ведь мы были ровесниками. Но круглое пузо и два подбородка вкупе с ранним облысением еще никого не молодили. У него на шее поблескивала золотая цепь, выглядывавшая из-под воротника расстегнутой до середины груди белой рубашки.

— Пацаны говорили, что тебя пытались завалить, и ты осел на дно, — Зима снова посмотрел на меня. — Слушай, надо встретиться, потрещать. Давай, может, в Сандуны на неделе сходим?

— Это можно.

Неплохо будет из чужих уст услышать, какие еще про меня ходят слухи.

— А это что за телка? — его взгляд снова вернулся к Маше, которая стеклянными глазами смотрела на чашку прямо перед собой.

— Она со мной.

— Понял, не дурак, — скабрезно гоготнул Зима. — Ну, короче, тогда решим насчет Сандунов. Расскажешь, где тебя носило. Я тоже кое-что занятное расскажу.

— Например? — я спросил не из любопытства, а больше для того, чтобы отвлечь его от разглядывания Маши, на которую он по-прежнему смотрел.

— Да старые дела, на самом деле, — Зима махнул рукой, и два перстня сверкнули в свете лампы. — У меня же года два назад человечка хорошего замочили, может, помнишь такого? Бражник. Ну, так вот буквально во вторник человечек мой из ментовки принес в клювике, что там какие-то подвижки по старому делу начались, ты прикинь? Менты что-то нарыли, это ж цирк! Ну, ладно, все, бывай. На связи тогда, — и, покачивая головой, он медленно развернулся и пошел вразвалочку к своему столику.

Через пару шагов он оглянулся на Машу и отсалютовал мне. Я тоже на нее посмотрел. Но совсем по другой причине. Не потому, что мне понравилась ее симпатичная мордашка.

Кажется, я понял, в чем заключалась ее ложь.

Значит, менты ее ничем не шантажировали и не угрожали. И совершенно случайно менты вспоминают про старое расследование убийства Бражника. В котором эта девчонка также совершенно случайно проходила свидетелем. И также совершенно случайно незадолго до убийства она и Бражник мутили.

Б**ть. Вот только этой проблемы мне сейчас не хватало. Мало мне попытки похищения, убийства, предательства Капитана и его трупа, необходимости упрятать подальше Гордея?.. А еще бизнес, пацаны, «контора», встречи, дела...

Я вернулся за стол и наткнулся на внимательный взгляд Маши. Со стороны она казалась совершенно спокойной. Случайная встреча с Зимой ее никак не потревожила. Никогда не видела «старшего» своего хахаля?

А вот я злился. И злился не потому, что она соврала — хотя на это тоже. Я злился, когда думал об их с Бражником шашнях.

Что же такого могло всплыть, если менты начали рыть носом землю? И чем ее могут шантажировать? Может, она соврала им? Может, она знает убийцу и покрывает его? Но зачем ей об этом молчать и подставлять себя?

Она ведь меня не сдала. Сидела там с двумя этими козлами и молчала. И еще потом наручники эти... А она же не мужик. Менты, конечно, совсем сдурели. Уже для обычной девчонки пыточную в камере устраивают.

Маша в очередной раз завела за ухо непослушную прядь, и когда рукав свитера задрался, я снова увидел вдавленные полосы от браслетов на ее запястье. Еще и потуже защелкнули, козлы.

— Мои рекомендации будут следующими, — Эдуард Денисович нарушил повисшую за столом тишину. — Больше никаких добровольных походов куда-либо с сотрудниками полиции. Все только в сопровождении адвоката — я к вашим услугам, разумеется, и после получения официальной повестки. И для безопасности я бы временно сменил место жительства. Они знают ваш адрес, это плохо, — он поджал тонкие губы. — Кирилл Олегович, час уже поздний, сегодня я сделал, что мог. Поэтому откланяюсь, с вашего позволения.

И он чопорно поднялся, кивнув на прощание Маше. Я вышел из-за стола проводить его до дверей: он не единожды спасал жизнь не только мне, но и почти всем «нашим». Мировой мужик, в общем.

— Эдуард Денисович, нужно выяснить, есть ли у ментов что-то на Машу. Я думаю, что она врет, когда отрицает шантаж, — разумеется, кроме банальной вежливости имелся еще один существенный повод, который выдернул меня из-за стола.

— Мне тоже так показалось, — сказал он, дожидаясь, пока гардеробщик подаст ему пальто. — Выясню это. Всего доброго.

Когда я вернулся к столу, Маша курила, задумчиво посматривая по сторонам. Меня она встретила настороженным взглядом.

— У тебя есть, у кого пожить? Подружки, парень? Адвокат прав, тебе нельзя возвращаться в коммуналку.

— Нет, — она стряхнула пепел, — у меня никого нет.

Собственно, я так и думал. Оставалось два варианта: увезти ее в загородный дом или снять номер в отеле. Первое надежнее, второе — сильно проще. Но больше рисковать я не мог.

— Тогда поживешь у меня. В доме.

У нее даже дыхание перехватило на секунду от подобного приложения, поэтому она не смогла сразу начать возмущаться. А когда, наконец, набрала достаточно воздуха, чтобы заговорить, я перебил ее.

— Это самый безопасный вариант.

— Безопасный? — она фыркнула, вскинув брови. — У тебя из дома пытались похитить сына. У тебя в окружении сидит крот. А тот мужик, которого я... который пытался тебя убить? Он же был твоим другом! Я слышала тогда на кухне, как вы обсуждали, что он приезжал к тебе, играл с Гордеем! — она понизила голос до свистящего шепота, наклонилась ко мне через стол так, что волосы легли на скатерть, и принялась перечислять все это.

— А у тебя есть идеи получше? Можешь отправлять в свою коммуналку и ждать следующего приезда ментов! — огрызнулся я.

Она вздрогнула и отшатнулась. Б**ть, почему эта девка постоянно выводит меня на эмоции?! Мы только начали разговаривать более-менее спокойно, но нет, ей нужно было снова начать сыпать обвинениями! И ладно бы, если она и впрямь была святой невинностью, но она врет мне как дышит, причем делает это с самого первого дня! Эти шашни с Бражником, недоговорки и недомолвки насчет его смерти... Я уже с трудом сдерживался, чтобы не вывалить ей прямо в лицо, что я знаю, что она мне лжет.

Я вздохнул, наблюдая, как у нее против воли начинает подрагивать нижняя губа, и как она фыркает и закусывает ее, отворачивается от меня, скрываясь за завесой длинных волос. Еще и запястья эти, и разрезанный свитер...