Маша и Гром

Я уловил слабый цветочный аромат. Шампунь? Духи?

— Спасибо, — выдохнул я и провел языком по сухим губам.

Перед каждым словом мне приходилось сосредотачиваться и прилагать усилия, чтобы его произнести. Больно было даже дышать. Сука. Что там задето? Селезенка? Почка? По ощущениям казалось, что все сразу.

— За что?

Правда не понимает или прикидывается?

— За Гордея. За это, — и я обвел спальню выразительным взглядом.

Она пошевелилась и едва заметно расслабилась.

— Ты тоже мне помогаешь, — почему-то шепотом ответила Маша и снова опустилась рядом со мной на кровать. — Хочешь чего-нибудь? Ну, кроме воды.

— Обезбол хочу.

— Доктор сказал, что тебе уже вкололи максимальную дозу, — несчастным голосом сказала она. — Он попросил его в шесть разбудит, так что уже скоро.

— Курить хочу.

— Громов, ты издеваешься, да? — прошипела она рассерженно. — Ты можешь попросить что-нибудь из того, что тебе разрешено?

«Трахаться хочу».

Это желание я решил оставить при себе. Не хотел, чтобы она уходила. И чтобы снова начинала шипеть рассерженной кошкой — тоже не хотел. Мне нравилось, что она за меня волновалась. Что сидела в кресле у моей кровати. Что ждала, пока я очнусь после наркоза. Бл**ь, скоро дойду до того, что скажу, что и раненным мне быть нравится. Если она будет и дальше так за мной ухаживать.

Твою мать. Похоже я влип. И похуже, чем было со Зверем. Того-то можно было просто убить, что я и сделал.

А здесь как?

— Валяться на кровати я и без всяких просьб могу, — забывшись, я хотел пожать плечами, и тут же поплатился за свою неосторожность острой, резкой болью, которая, казалось, разрезала мое тело надвое.

Пока я корчился и пережидал первую, самую сильную волну, Маша смотрела на меня с неподдельным сочувствием. Обычно я взбрыкивал. Чужой жалости я не терпел. И не нуждался в ней. Но в этот раз оттолкнуть ее не захотелось. Наоборот. Хотелось, чтобы она сидела рядом. Хотелось даже преувеличить свое немощное состояние. Пусть продолжает смотреть на меня с трогательным сочувствием.

— У тебя куча шрамов и дырок, — нахмурив лоб, припомнила она и вопросительно на меня посмотрела. — Откуда столько?

— Как... ты их увидела?

— Играла в медсестру с доктором. А твой друг Витя был медбратом, — Маша фыркнула и сдула со щеки выбившуюся из косы прядку. — Его же одного сюда приволокли. Конечно, ему понадобилась помощь. Ну, какая уж была...

Я ухмыльнулся. Да уж. Представляю себе это зрелище. Надеюсь, зашивал меня Макс, а не Авера.

— Так откуда столько шрамов? — повторила Маша.

— Афган. Бандиты, — чеканя каждое слово, пояснил я.

Она удивилась: поползли вверх темные брови. Не ожидала, что я отвечу?

— А от кого больше досталось?

— От бандитов.

— Ну, конечно. Могла бы и сама догадаться, — она едва заметно улыбнулась и, вытянув руку, потрогала мой лоб.

— У тебя, кажется, температура, — вновь шепотом сказала Маша, но ладонь убирать не стала. Вместо этого провела пальцами по виску и спустилась ниже, погладив обросшую щетиной щеку.

Я следил за нее сосредоточенным лицом, не отводя взгляда. Казалось, она задачку по высшей математике сейчас решает. Она по-прежнему напряженно о чем-то размышляла и, наверное, впервые я не мог угадать ход ее мыслей.

— Я думала, тебя убили сегодня, — тонким, надтреснутым голосом глухо прошептала Маша и убрала, наконец руку.

И тут же суетливо поднялась с матраса и вернулась к креслу, забравшись в него с ногами. Я не стал ее останавливать. Я слишком устал. Я закрыл глаза и заснул, и последним ощущением, которое я запомнил, было прикосновение к моему лицу ее прохладных пальцев.

Второй раз я пришел в себя, когда спальню заливал тусклый утренний свет. Кресло, в котором сидела Маша, пустовало. И вместо нее на стуле возле кровати я увидел Аверу. Встретившись со мной взглядом, он улыбнулся с заметным облегчением.

— Гром! Твою мать, как ты меня напугал, — он наклонился ко мне и сжал плечо, слегка похлопав по нему.

От этой слабой тряски я, наверное, позеленел, потому что он мгновенно меня отпустил и испуганно оглянулся на дверь.

— Эй, что с тобой?? Макса позвать?

— Придурок, — беззлобно выдохнул я. — Еще бы прям в повязку меня ткнул.

Чувствовал я себя лучше, чем ночью, когда проснулся в первый раз. Слова давались легче, и мысли стали как будто яснее. Уже не приходилось бесконечно долго залипать над одним словом и напрягаться, чтобы построить длинное предложение.

— Ты почему еще не уехал?

— За тебя переживал, — Авера хитро улыбнулся. — Не, ну реально. Хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

— Убедился? — я хмыкнул.

— Ага, — он похабно осклабился и подмигнул мне. — Убедился, что за тобой тут присматривают на высшем уровне. Собственную сиделку даже завел.

Машинально я кинул взгляд в пустовавшее сейчас кресло. Авера отследил его и заржал в открытую.

— Пошла вздремнуть твоя сиделка. Всю ночь тут с тобой провела.

И он снова заржал. Я как будто с пятиклассником разговаривал.

— Да ладно тебе, — он примирительно поднял руки, наткнувшись на мой недовольный взгляд. — Просто у тебя давно никого не было нормального. Я рад.

«У меня и сейчас никого нет», — хотел сказать я, но промолчал.

— Как пацаны?

— В ах*е от шоу, которое ты устроил со Зверем. Даже поменьше, чем в ах*е из-за Капитана. Из «конторы» пока не звонили. Может, не в курсе.

— Ну да, конечно, — я хмыкнул. — Эти да не в курсе.

— И еще... — и тут Авера замялся, став удивительно похожим на Машу. Потом покачал головой и мазнул рукой. — Нет, не важно. Забей. Это подождет.

— Что подождет? — я начал уставать от скрытности их обоих.

— Ничего, — он поднялся со стула. — Сказал же, не важно. Ты спи давай лучше. Чуть не помер все же.

— И даже близко не стоял, — пренебрежительно отозвался я. — Слушай, передай Максу, что я хочу с ним поговорить. Мог бы и зайти к своему пациенту уже.

— Ну, мы его вчера прямо с конца суточного дежурства выдернули. Он тебя зашил и отрубился. Долго шил, между прочим. Так что... — и Авера развел руками: мол, наезд на доктора не обоснован.