Маша Орлова. Тетралогия
Шрифт:
– Что это? – Руки всё ещё были скованы за спиной, и снимать наручники, похоже, никто не собирался, потому Маша ограничилась быстрым кивком.
– Результат двухлетней работы Владиславы Григорьевны, – с чуть заметной гордостью произнёс следователь, запирая дверь изнутри.
Тут – у порога была площадка два на три шага, Влада опустилась на корточки, провела рукой над ровными строями булавок. В воздухе щёлкнуло, как будто вырвался электрический разряд.
– Влада, – начала Маша и замолчала.
Та впервые за всё их знакомство заговорила – её голос был сродни шёпоту
– Это лабиринт, в который можно поймать фантом города. Раньше я создавала только небольшие для мелких сущностей. А этот у меня не было возможности протестировать. Наверное, будем разбираться по ходу. Идите в центр. – Она не поднялась с корточек, и растопыренные пальцы застыли над ровным строем булавок.
Следователь достал ключ от наручников.
Маша стащила кроссовки, не расшнуровывая, и босиком ступила на пенопласт. Дорожка между булавочных сооружений была узкой, так что едва помещалась ступня. Коридоры переплетались и выводили её вовсе не в центр, Маша пробовала перешагивать через несколько булавочных строёв сразу, но чёрный металл впивался в кожу, и никак не выходило поставить ногу поудачнее. Идти пришлось, как лабораторной мыши, выбирая дорогу самостоятельно. Только иногда Влада догадывалась подсказать:
– Налево. Нет, третья развился. Ещё раз налево.
Маша обернулась, когда оказалась в центре: фигуры следователя и Влады отсюда казались почти нереальными.
– Приступайте, – разрешил следователь.
В центре лабиринта негде было даже присесть. Она стояла, по-солдатски сдвинув ноги вместе, и пыталась держать равновесие. Голова шла кругом, и как вызывать сущность в таком положении, Маша понятия не имела. Она и в более удобных позах не всегда могла призвать.
«Точно ведь ничего не получится», – подумала Маша и всё-таки закрыла глаза.
Мир вокруг, судя по ощущениям, тут же завертелся бело-чёрным хороводом.
Солёным капнуло на губы. Маша, плюя на всё на свете, стояла на коленях, одной ладонью упираясь в пол. Попавшие под её давление булавки гнулись или втыкались глубже в пенопласт.
Не открывая глаз, она вытерла кровь. Бессмысленно – из носа опять потекло. Влада что-то говорила, не замолкая. Что – Маша уже не слышала за постоянным гулом в ушах. То, что она ощущала, было настолько огромным, что протолкнуть его в угольное ушко собственного сознания просто не представлялось возможным. И вернуться назад она тоже не могла. Притянутая сущность намертво вцепилась невидимыми пальцами, обхватила сзади, присосалась, теперь не отцепишь.
Влада говорила – и уже почти кричала, – а в общую какофонию звуков вклинился голос следователя.
– Прекратите.
Она не поняла смысла сказанного.
– Прекратите!
Кое-как Маша открыла глаза. Пенопласт перед ней был весь заляпан кровью – светло-алой, нестрашной, но всё-таки кровью. То, что стояло у неё за спиной, коснулось плеч и снова потянуло к себе.
– В лабиринте ошибка, – вдруг очень чётко произнесла Влада, как будто стояла в шаге, не дальше. – Он не проходит. Не получится! Уходи!
Машу тряхнуло. Она ощутила,
как хватка не-жизни начала ослабевать. Гудение в ушах сделалось на полтона тише. Она смогла поднять голову. Фигурки у двери теперь ещё и расплывались.– Выходите, – сказал следователь.
«Выходите, – передразнила его Маша, правда, мысленно. У неё не хватило бы сил говорить вслух. – Это он дельно придумал».
Булавочные коридоры двоились и троились. Она едва дошла сюда, а теперь предстояло продраться назад. Ладонь была вся в мелких уколах, о коленях не хотелось даже думать.
– Выходите, за вами туда никто не полезет.
– Я исправлю ошибку в лабиринте. Мне нужно от силы два часа, только все булавки остались дома, – говорила Влада, как будто оправдывалась за невыученный урок.
Следователь ни слова не произнёс, но смотрел безрадостно. Маше было всё равно: ни думать о том, что будет дальше, ни попытаться вникнуть в происходящее. Она еле добралась до казённой кровати и упала, сразу же проваливаясь в беспамятство.
Она знала только, что Влада не вернулась. Знала из разговора следователя с одним из конвойных. Впрочем, знание этого витало в воздухе, как предчувствие грозы, влажное душное ощущение.
С Маши сняли наручники уже в коридоре, и дальше повели почти свободной. Мысленно она всё ещё плавала в оборванном куске сна и не особенно воспринимала реальность, потому и не удивлялась.
– Никакого понятия о законности, – резко высказывал следователь. – Нелегальное применение паранормальных способностей, видите ли. Говорят, это должно быть согласовано с Центром. Где согласие? Нет согласия. Девчонку держат в застенке. Равноценный обмен, говорят. Без Влады мы ничего не сделаем.
Дневной свет после приглушенных белых ламп заставил Машу зажмуриться. Свет лился в огромные квадратные окна. В холле рядом с КПП её ждала Сабрина. Непривычно – она была в форме, вот только без оружия. Наверное, заставили сдать.
Маша не сразу увидела Антонио, он стоял в стороне. Щёлкнули магнитные замки – терминал на входе выпустил их. Пока Антонио говорил со следователем, подмахивая какие-то бумаги, Сабрина оглядела Машу с ног до головы. Ей не понравилась футболка, залитая кровью, определённо, не понравилась.
– Что они с тобой делали?
– Дверной косяк подкрался и коварно ударил в спину, – мрачно пошутила Маша и поторопилась исправиться: – Ничего страшного. Вызывала сущность, кровь – носом, как обычно.
Сабрина взяла её за локоть и вывела на каменное крыльцо. Следом вышел Антонио. Весь горизонт от края до края занимала серая набережная и серая река, подсвеченная яростным летним солнцем.
Вета стояла у раскрытого окна, когда они приехали. Дверь была открыта, квартира остыла за ночь, и рано утром, когда Антонио повернул дверную ручку, уже была холодной и неприветливой. Никаких полотен солнечного света на деревянном полу.
Когда хлопнула дверь, Вета обернулась на секунду – глянуть, кто пришёл, и тут же снова припала к окну. Антонио сразу убрался на кухню, а Маша вошла в комнату и села на край дивана. Меньше всего Маша ожидала, что Вета с ней заговорит.