Машина мышления. Заставь себя думать

В исследованиях показано, что ребёнок первых годов жизни, которому по медицинским показаниям было удалено левое полушарие, развивается лучше, то есть эффективнее компенсирует этот недостаток нервной ткани, чем ребёнок, которому пришлось удалить правое полушарие.

В чём здесь секрет? Почему именно правый мозг так важен, когда мы с вами появляемся на свет?

Думаю, что одна часть ответа на этот вопрос лежит на поверхности — языковые центры, которые, очевидно, будут востребованы не сразу.

Прежде чем перейти к речи, младенцу предстоит обучиться куда более простым вещам — первые годы жизни идёт активная миелинизация областей мозга, отведённых под первичные анализаторы (зрительная кора, слуховая и т. д.), а также, конечно, области коры, ответственные за движения.

Но нельзя, наверное, говорить, что до момента овладения речью ребёнок — это совершеннейший овощ, который лишь на то и способен, что создавать психические модели реальности (визуальные образы, звуковые ряды, воспоминания и т. д.) и перемещаться в пространстве.

На самом деле именно этот этап — первые годы жизни ребёнка — имеет первостепенное значение для формирования основ его будущей сложной психической деятельности.

Да, в этот момент всё наше «мышление» — ещё доязыковое, правополушарное. Но это уже полноценное мышление — ребёнок думает, ориентируется в ситуации, оценивает происходящее, принимает решения.

СПЕЦИФИКА ЧУВСТВ

Основа нашего мышления — это, как ни странно, тело, а точнее — наша кожная и проприоцептивная (можно сказать, двигательная) чувствительность.

Выдающийся отечественный психолог — сначала Ленинградского университета, а затем переехавший в США на работу в Университет Джорджа Мейсона — Лев Маркович Веккер, о котором я уже вспоминал в этой книге, создал в своё время фундаментальный научный труд, системно описывающий психические процессы.

В нём он и показал, что наше восприятие вовсе не так однородно, как может показаться на первый взгляд.

Например, вы можете рассмотреть какой-то физический объект, а потом вспомнить его, вообразить, нарисовать или узнать на фотографии (хотя фотография объекта — это не сам объект, вас это не смутит).

Или другой пример: вы можете послушать музыку, а потом этот мотив будет крутиться у вас в голове.

То есть фактического изображения на сетчатке уже нет, фактического воздействия звука на ваш слуховой аппарат — тоже нет, а вы всё равно как бы видите и слышите.

Вы как бы «сняли» с предмета его характеристики и дальше можете оперировать ими как вам заблагорассудится.

Однако не со всеми чувствами так.

Есть такие ощущения, которые вы испытываете только в момент своего непосредственного взаимодействия с физической реальностью — есть она и есть чувство, нет с ней контакта, — и эти ощущения практически невоспроизводимы сами по себе.

Думаю, что вы знаете, каков на ощупь бархат, и можете, я думаю, легко отличить его от шёлка или шерсти, но вы не можете воспроизвести «чувство бархатности» в себе.

Вы его узнаете, когда прикоснётесь к бархату пальцами — произойдёт специфическое искривление поверхности кожи на них, и структура этого искривления создаст в вашем мозге специфический субъективный опыт, называемый тактильным чувством.

Но стоит вам отнять руку от бархата, и это искривление кожных покровов исчезнет, а с ним пройдёт и чувство бархатности.

То есть эти ощущения — они, по сути, свидетельствуют о фактической реальности, с которой вы имеете дело — вам не кажется, не мерещится, это не галлюцинация.

Вроде бы различия между чувствами (ощущениями) первого и второго рода не так уж существенны: ну, воздействует объект на нас или не воздействует — какая, в сущности, разница, если и в том и в другом случае он всё равно у меня «в голове»?

Но разница на самом деле огромна — если ощущение с объекта можно «снять», то его можно и исказить. Более того, искажение будет обязательно иметь место.

Если же у вас мало сопутствующих данных, так называемого контекста, то уж точно будет одна сплошная иллюзия.

А вот если ощущение у вас появляется только в тот момент, когда вы с объектом взаимодействуете, — тогда другое дело, тут вам дана, так сказать, сама правда жизни.

Можно сказать, что мы буквально прицеплены к внешнему, реальному миру, имеем о нём уверенное знание не потому, что у нас просто какие-то впечатления в голове кружатся — обрывки образов и звуков, подобно сновидениям, а потому, что мы можем его — этот мир — физически пощупать, тактильно ощутить, быть с ним в подлинном физиологическом контакте.

Впрочем, это ещё далеко не всё… Роль тактильных, а также и проприоцептивных^[33] ощущений значительно шире, потому что на их основе строится и наше с вами пространственное, или, точнее даже сказать, наше «объёмное» чувство.

Да, большое значение в формировании пространственного чувства имеют и другие наши «сенсоры», включая, например, органы слуха.

Но, например, изображения, которые оказываются на сетчатке вашего глаза, двухмерны, потому что сама сетчатка — плоская. Вам только кажется, что предметы в вашей комнате отстоят друг от друга на разные расстояния.

На сетчатке же — лишь зрительные рецепторы, улавливающие падающие на них фотоны, и откуда они прилетели, издалека или от чего-то рядом, — рецепторы не знают.

В действительности ощущение «объёмности» предметов создаётся в нашем мозге благодаря тому самому тактильному и кинестетическому чувству, потому что все эти предметы (или подобные им) вы трогали когда-то в детстве и знаете, что они самостоятельны, имеют размер, объём, форму, а не просто какие-то пересекающиеся линии на плоском экране.

Грубо говоря, то, что стул — это «стул», вы узнали не потому, что вам кто-то в детстве про это рассказал, а потому, что вы сидели на нём попой, взбирались на него, падали с него, неловко на нём раскачиваясь.

Так вы определяли для себя его целостность, границы и его сущность — то, чем он для вас является.

Вам не обязательно знать, что перед вами «стул», чтобы сесть на него. Вы можете присесть на подоконник, на журнальный столик, на барный стул, на диван — это всё для вас «одного поля ягоды», но с разными границами, с набором дополнительных ощущений — мягкости, жёсткости, высоты и т. д.