Машина снов

«Чжао-паскудник!» – озарило Марка, он моментально вспомнил недавнюю смерть Полосатого.

– Старик, я должен тебе признаться в одной вещи… Но… Обещай мне, что ты не расскажешь об этом даже под пыткой.

– Я боюсь боли, Марко, – беспомощно развёл руками библиотекарь. – С другой стороны, я так стар, что вряд ли кому-то придёт в голову пытать меня. Я слишком быстро умру, не доставив палачу радости, – засмеялся старик. – Говори.

– Во сне, как раз в том, в котором мне открылось местонахождение второй машины, я видел, как какой-то ничтожный охранник попытался воспользоваться ею и мгновенно умер, – тщательно подбирая слова, сказал Марко. Проговаривая их, он раздумывал – не стоит ли ему открыться старику и рассказать о своей связи с покойным Чжао Полосатым, но он благоразумно прикусил язык и сказал вслух только то, что сказал.

– Тогда мне становится понятно всё, – радостно хлопнул в жёлтые костистые ладоши старик. – Бог Ичи-мергена караулил кого-то слабого, ему нужен был исполнитель его мстительного замысла, кто- то, кто мог бы вызвать спящего Хубилая туда, где демон убил бы его ! И как только охранник, о котором ты говоришь, вошёл в пространство сна, демон рассёк нить, соединяющую его сознание с телом!

– Подожди, не торопись, я не поспеваю за твоим рассказом! – взмолился Марко.

– Пойми, Марко. Нет решительно никакой разницы, правдива ли эта сказочная белиберда с молоком двух драконов. Главное, что сам император верит в эту мифическую историю. Он верит, что его можно убить только во сне!

– Мне говорила об этом мать-лиса.

– Ты виделся с матерью лисиц?! И ты остался жив?! – от удивле – ния лицо старого библиотекаря стало забавно похожим на кукольную маску Седого старца, которую дарят детям или подвешивают над дверью детской, приманивая долгую жизнь.

– Старик, прошу тебя, продолжай, сейчас не время отвлекаться. Мне нужно спасти императора, – соврал Марко, в душе удивляясь, как легко он сделал это в разговоре со старым другом.

– Так вот. Демон знал, что у него только один шанс атаковать – в минуту, когда богдыхан охвачен сном. И когда он чувствует страх. Иными словами, своей верой Хубилай сам дал демону ключик от собственных доспехов. Но демону нужен был сообщник, и тогда он подчинил себе душу охранника, обрёкши его на страдания. Гуй как состояние характеризуется тем, что душа столетиями бродит, не в силах найти ни покаяния, ни прибежища, ни успокоения. И год за годом такого существования гуй всё сильнее чувствует жажду жить, одиночество и ненависть к тем, кто жив. Когда пробил урочный час, демон оборотился ядом и отравил сознание какого-то человека, который будет жить только через пятьсот лет, чтобы тот воззвал к Хубилаю во сне.

– Какой изощрённый способ отмщения!

– Да, но, как мы видим, он оказался очень действенен. Сейчас Хубилая охраняют сотни придворных гадателей, знахарей, колдунов. Его, в конце концов, охраняешь ты – человек, убивший всех детей этого демона. Ты опасен, ты владеешь странной, но сильной магией, которую никто не понимает. И, значит, в этом месте и в этом времени, Хубилая уничтожить нельзя. Остаётся только выманить его в другое место и, самое главное, – в другое время, а лучше – в другое измерение, туда, где он окажется беззащитен, один на один со своим единственным страхом.

– Такое может выдумать только демон…

– Такое может осуществитьтолько демон. Обладая лишь тонким телом, он может воздействовать на обычного человека исключительно в тот момент, когда его сознание ослаблено, покинуло тело и находится в мире снов.

– А этот… Гуй… Зачем он?

– Демон пообещал ему человеческое воплощение, чтобы он мог снова жить и потом нормально умереть. Человек, отравленный демоном, вызвал спящего императора, находясь в дурманном состоянии, когда он не спит и не бодрствует, как медиум. И когда император появился в том мире, гуй, находясь в человеческом теле, разбудил медиума, чем отсёк Хубилаю возможность вернуться назад. Демон подошёл к нему и изъял сосуд жизни из его сердцевины. И император проснулся уже без жизни.

– Так это гуй отравил того медиума?

– Нет. Парадокс в том, что демон и есть яд. Он сам вошёл в тело медиума, направил его ум, подсказал ему, как и кого нужно вызывать в пространство сна, и потом…

– Демон и есть яд?! – слегка отупело пробормотал Марко.

– У него же нет обычного тела, помнишь? – раздражённо сказал библиотекарь. – Когда ты лишил его всех возможностей проявляться в этом мире через тела своих слуг, которых он называл своими детьми, он дал обет отомстить. Трудно отомстить, не имея физического тела, правда? Поэтому скоро он переродился растением, чей сок станет самым сладким ядом, дурманом, от которого невозможно избавиться человеческому существу. Боюсь оказаться пророком, но, думаю, когда- нибудь он ещё отомстит всей Поднебесной. Но теперь расскажи, как ты остался жив после встречи с матерью-лисой?

– Я нашёл их волшебный шар со звёздным огнём, – буднично сказал Марко, полностью увлечённый историей, рассказанной библиотекарем.

– Шар?! Но человек не может даже увидеть этот шар! – оторопело воскликнул старик.

– Странно. Потому что я просто подошёл к нему и взял его. А потом заставил мать-лисицу служить мне, – ответил Марко, не обращая внимания на библиотекаря, уставившись в одну точку и поглощённый своими мыслями.

– Это великая магия… – начал говорить старик, но Марко прервал собеседника, по-прежнему глядя куда-то мимо него:

– А когда последний раз во дворце видели моего двойника?

– Вчера на закате, – ответил библиотекарь, – я как раз хотел обсудить это. Охрана с утра трепалась у меня под дверью. Огромный призрак лунного убийцы пронёсся через город в сумерках, двигаясь с юга на север. Он как обезьяна скакал по крышам домов, но, несмотря на то что в нём двадцать локтей росту, ни одной черепицы не упало. Это самый обсуждаемый слух во дворце, я думал, что ты хоть что-то об этом знаешь.

– В это же самое время я бежал с севера на юг, – рассеянно сказал Марко, что-то складывая в уме. – Значит, он бежал ко мне навстречу. А были ли жертвы?

– Говорят, он с кем-то дрался, но никто не увидел тел и не услышал звуков битвы. Огромный призрак сражался со сгустками тумана, растаяв в полыхающем огне.

– Я должен идти, – быстро проговорил Марко. Он живо двинулся к дверям, но потом, словно вспомнив, что поступает невежливо, обернулся к старику и сказал: – Прощай. И прости, если что… Мой друг и наставник. Я всегда буду молиться за тебя.

– Марко… – позвал библиотекарь.

– М?

– Мне не нравится твой голос, – пожевал губами старик, преодолевая внутреннее смущение, словно переползая через невидимый барьер.

– Слова взъерошены и торчат как попало, звуки все перемешаны, чувства скачут… Ты… Мне кажется, ты… сходишь с ума.

– Я знаю.

Он стремглав вышел на крыльцо, на секунду задержался, чтобы ещё раз полюбоваться сверкающим потоком ручья, щекочущим крылья игрушечной меленки, и направился к выходу из дворца, не обратив никакого внимания на поклон стражника. Песок клокотал вокруг его сапог, словно взрываясь от плохо сдерживаемой ярости.

*****Двадцать один.

Постоялый двор «Золотой карп» шумел на всю улицу, крича распахнутыми окнами, подмигивая прохожим ставнями, выплёвывая в густой от испарений воздух вопли игроков, короткие и резкие команды повара, трели птиц, запертых в бамбуковых клетях под потолком первого этажа. Марко оттолкнул руки надоедливого зазывалы, предлагающего сразиться в мацзя, и вошёл в чайную, размещавшуюся на первом этаже. В нос ударил жаркий аромат еды, горячего кунжутного масла, пряностей и людского пота. Официанты, грациозно уворачивающиеся от порывистых жестов посетителей, как призраки огибали столы, суетливо снуя по большому переполненному залу.

Марко прошёл чайный зал насквозь, поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где гостей встречал огромный, резного дерева карп – символ заведения, уклонился от очередного официанта, назойливо пытавшегося усадить его за стол то к смутно знакомым мунгалам в добрых, нарядных халатах, то к какому-то шумному кагалу пожилых любителей птиц, громко хвастающихся своими питомцами, чирикающими тут же, в маленьких переносных клеточках.

Возле длинного стола стоял крохотный розовый юноша со злым личиком, яростно раздававший указания молниеносно двигающимся официантам. Чем-то он смахивал на пустельгу, сидящую на деревенском заборе и стерегущую мелких зверьков: та же смесь крошечной гордости и возбуждения. При виде потенциального клиента его лицо моментально меняло не только выражение, но и окрас: из девически- розового он становился пунцовым от натруженного смущения, когда начинал мелко-мелко кланяться и униженно просить клиента отведать, перекусить, отхлебнуть, присесть, в общем, хоть как-то обратить своё высокое внимание на это недостойное заведение, которое он, клиент, озаряет своим присутствием подобно рассветному солнцу над океаном, разгоняя… В общем, что именно разгоняя, Марко не разобрал. Скоростной речитатив юноши заслуживал всяческих похвал. Он мог бы спорить со сверчком, когда б сверчки разумели по-катайски, усмехнулся Марко, изобразил поклон и спросил у юноши хозяина.