Маска Черного Тюльпана

— В следующий раз, если вам понадобятся письменные принадлежности, попросите Уинтропа, и он их вам принесет.

— Наш урок… — Синьор Маркони потянул себя за маленький черный ус. — У меня другое приглашение.

— Приглашение?..

Генриетта покачала головой, плохо соображая. Ей срочно требовалось выпить чаю.

— Другое приглашение, — терпеливо повторил синьор Маркони.

— Ах, другое приглашение! Ну конечно, другой урок! — Соображала Генриетта в данный момент не слишком быстро. Судя по выражению лица синьора Маркони, он считал так же. Девушка озабоченно добавила: — Но вы придете на следующей неделе, да?

Подобрав губы, синьор Маркони серьезно кивнул.

— Ради ваш голос, миледи, я возвращаться.

Приятно узнать, что хоть что-то говорит в ее пользу.

Решительный стук каблуков по паркету заставил Генриетту обернуться. Это была ее мать, спешившая к ней с видом человека, несущего важное известие. Она отклонилась от кратчайшего пути к Генриетте ровно настолько, чтобы уделить взгляд учителю музыки.

— Синьор Маркони! Уже уходите?

— У него другое приглашение, — сообщила Генриетта матери, но та и глазом не моргнула. Явно что-то случилось.

Леди Аппингтон махнула рукой куда-то в сторону Маркони.

— Всего доброго, синьор. Ждем вас в следующую среду. Генриетта, дорогая, у меня ужасная новость.

Маркони поклонился. Дамы не заметили. Он поклонился снова. После третьего поклона итальянец сдался, запахнул плащ и вышел.

— У Каролины и Перегрина свинка, — рассеянно объявила леди Аппингтон, взмахнув в подтверждение письмом, которое держала в руке. — Малышка еще не заразилась, но со свинкой это всего лишь вопрос времени и бедная Марианна вне себя.

Генриетта издала приличествующие возгласы огорчения. Ее племянницы и племянник — трехлетняя Каролина, двухлетний Перегрин и шестимесячная малютка — были самыми прелестными созданиями за всю историю мира и просто не могли заболеть. В надлежащий план вселенной это не укладывалось.

— Бедные дети!

— Я, — провозгласила леди Аппингтон, заправляя выбившуюся прядь золотистых, с едва заметной проседью, волос в необычно растрепанную прическу, — еду в Кент сегодня же вечером. — Из холла донесся стук. — А, это Нэд с сундуками.

— Я могу чем-то помочь? Я тоже могу поехать, если, по-твоему, нужно, — предложила Генриетта, выходя следом за матерью из комнаты.

— Меньше всего мне нужно, чтобы и ты подхватила свинку. Нет-нет, ты останешься дома. Присматривай за отцом. Следи, чтобы он ел и не сидел всю ночь в библиотеке. В мое отсутствие кухарка будет приносить тебе меню, а если возникнут какие-то затруднения с прислугой…

— Я справлюсь, — сдержанно сказала Генриетта. — Не волнуйся.

— Не смеши меня, — сказала леди Аппингтон. — Конечно, я буду волноваться. Станешь матерью, узнаешь, что такое волнение.

— Тебе не пора, мама? — перебила Генриетта, прежде чем лекция набрала силу. — Пока еще не совсем стемнело?

Уловка удалась не полностью. Леди Аппингтон отвлеклась от приказа грузить сундуки и просьбы принести плащ — нет, не бархатный, а простой дорожный — и пристально посмотрела на свое самое младшее дитя.

— Насчет сегодняшнего маскарада, — зловеще начала леди Аппингтон.

Генриетта ждала. Она знала, мать с радостью запретила бы ей ехать на любое мероприятие к лорду Вону, но такой поступок пошел бы вразрез с самыми строго соблюдаемыми леди Аппингтон заповедями материнства. Генриетта слышала их все достаточно часто, чтобы знать наизусть основные. Первой в этом списке стояло: «Не запрети» — поскольку, как любила указывать леди Аппингтон, если бы леди Капулетти хватило ума не запрещать Джульетте видеться с Ромео, Джульетта, вероятно, вышла бы замуж за графа Париса и подарила бы матери много милых внучат, вместо того чтобы умереть страшной смертью в фамильном склепе.

Несколько раз Генриетта обращала эту теорию к своей выгоде.

Она видела: ее мать только что мысленно повторила назидательную историю леди Капулетти, так как сурово, тоном человека, который хотел бы сказать больше, произнесла:

— Держись поближе к вдовствующей герцогине.

— Да, мама.

— Не уходи из бального зала, не выходи в сад и не дай увлечь себя в какой нибудь укромный уголок.

— Знаю, мама. Все это мы уже обсуждали. Помнишь? Перед моим первым выездом в свет.

— Некоторые вещи не вредно и повторить, дорогая. Майлз будет там и присмотрит за тобой…

Генриетта подумала об удалявшейся в экипаже парочке.

— А кто присмотрит за Майлзом?

— Герцогиня, — не замедлила ответить леди Аппингтон.

— Герцогиня? — повторила девушка. Хм, интересная картинка. Тень улыбки пробежала по губам Генриетты, когда она представила, как натравливает герцогиню на маркизу. Кто выйдет победителем, сомнений не было.

— Да. Я послала ей записку, чтобы сегодня вечером она взяла с собой вас с Шарлоттой, я отправила записку Майлзу, где напомнила, чтобы он не опаздывал, и написала Майлзу еще одно письмо, чтобы он точно не забыл.

От обилия записок у Генриетты закружилась голова.

— Всего доброго, дорогая. — Леди Аппингтон быстро поцеловала дочь в обе щеки. — Будь умницей и не давай своему отцу изматывать себя писанием речей ночь напролет.

Генриетта проводила мать до двери.

— Передай малышам, что я их люблю… Скажи Каро, что, если она быстро поправится, у меня есть для нее подарок, Перегрину скажи, что он самый храбрый разбойник в лесу, а малышку поцелуй от меня лишний раз. Ты точно не хочешь, чтобы я с тобой поехала?

Не успела закрыться за леди Аппингтон дверь, как к девушке бочком приблизился дворецкий с серебряным подносом в руках.

— Да, Уинтроп?

— Ваша почта, миледи. — Слуга с поклоном протянул поднос.

Несмотря на болевшие ноги, голову и сердце, Генриетта почувствовала легкое возбуждение, когда взяла с подноса три письма. Попросив принести ей чаю с пёченьем, она унесла добычу в малую столовую, упала на любимый диванчик и приготовилась исследовать трофеи.

Первое было коротенькое письмецо от ее невестки Марианны. У детей свинка, но врач сказал, что случай не очень серьезный, малышка, похоже, чувствует себя хорошо, и Генриетта ни под каким видом не должна позволить леди Аппингтон срываться и ехать в Кент.

М-да. Слишком поздно.

Генриетта отложила письмо в сторону, решив ответить Марианне перед сборами на маскарад, написав короткое послание с извинениями.

Второе письмо пришло от Амели. И оно было пухлым. Генриетта в предвкушении сломала печать. И пришло скоро: Амели, должно быть, села за письмо, как только получила послание Генриетты. Поудобнее устроившись на диванчике, мисс Селвик быстро пробежала письмо. Амели выражала радость, сожалела, что не может помочь лично, с огромной радостью поделится опытом и так далее и тому подобное. А, вот нужный кусок! Генриетта села ровнее. Амели плотно исписала советами четыре странички. Некоторые Генриетта сразу же взяла на заметку, те, в частности, где говорилось, как бинтовать грудь, не причиняя себе при этом мучительной боли, и как, подслушивая у замочной скважины, не получить удар дверью, если та неожиданно откроется. Другие, например предложение проникнуть глубокой ночью в военное министерство за дополнительной информацией, Генриетта отмела. Шпионить за своими казалось как-то… непатриотично. А Генриетту никто не мог упрекнуть в отсутствии патриотического пыла. Она знала наизусть все шесть куплетов песни «Правь, Британия».