Маска Черного Тюльпана

Где этот противный мальчишка?

Генриетта опустила золотистую маску (постоянно поднятая рука начала болеть) и повернулась к стоявшей рядом Шарлотте:

— Не хочешь пройтись со мной по комнате?

Покрепче ухватив свой посох, Шарлотта с несчастным видом покачала головой, отчего бантики на ее шляпке заколыхались. Шарлотте хотелось одеться Дамой с Озера [32] , в платье из струящейся белой венецианской парчи, но бабушка с насмешливым фырканьем отмела ее фантазии как полную чепуху. И вместо этого втиснула внучку в короткий, с тугой шнуровкой костюм пастушки, дополненный полосатыми чулками, посохом, увитым лентами, и даже мягкой игрушечной овечкой.

32

Дама с Озера — Вивиана, владелица замка на дне озера; персонаж легенд о короле Артуре, воспитательница Ланселота и возлюбленная Мерлина.

— Я предпочла бы прятаться здесь, если ты не против, — вздохнула Шарлотта, мрачно тиская свою овцу. — Может, Пенелопа составит тебе компанию?

Девушки повернулись к Пенелопе.

Пенелопа нарядилась Боадикеей [33] и стояла, задрапированная в отрез голубой ткани, что имело два приятных последствия — цвет очень шел Пенелопе, а наряд раздражал ее мать, очень скоро вынудив последнюю сбежать. В последний раз леди Деверо видели направлявшейся к балкону и жаловавшейся полному сочувствия королю Лиру на тяжелый жребий матери, наказанной строптивой дочерью. Вдовствующая герцогиня очень невысоко ставила мать Пенелопы и считала этот костюм блестящей идеей; она лишь попеняла девушке, что та поленилась раздобыть боевую колесницу. Герцогиня быстро оценила копье Пенелопы и развлекала себя и ее, тыча незадачливых кавалеров пониже спины.

33

Боадикея — жена вождя одного из племен восточных бриттов; возглавив мятеж против римских завоевателей, разгромила их гарнизоны в городах Сент-Олбанс, Колчестер и Лондон; потерпев поражение, покончила с собой; изображается в колеснице, к спицам которой приделаны мечи.

Генриетта и Шарлотта обменялись возмущенными взглядами.

— Не думаю, что Пенелопа захочет ко мне присоединиться. Если твоя бабушка спросит, скажи ей, что я пошла в дамскую комнату… э…

— Поправить оборки? — предложила Шарлотта, впервые за весь вечер с намеком на улыбку. — Передай привет мистеру Доррингтону, когда найдешь его.

Генриетта порывисто обняла подругу, и ее широкие юбки столкнулись с кринолином Шарлотты.

— Если я встречу влюбленных пастушков, направлю их к тебе.

Шарлотта на прощание стукнула подругу мягкой овцой.

Генриетта пробралась мимо Генриха VIII, которому для достижения нужной толщины, судя по всему, потребовалось подложить в дублет совсем немного, и угрюмой Екатерины Арагонской [34] с четками в руках. Генрих небрежно приобнял Генриетту за талию, когда девушка огибала его, и Екатерина ударила короля по голове четками. Генриетта прошла дальше.

Слева от себя она увидела Болвана Фитцхью, одетого… святые небеса, огромной гвоздикой? У Генриетты голова пошла кругом. Он болтал с женщиной в таинственном черном одеянии, которая на первый взгляд показалась Генриетте маркизой. Девушка шагнула в ту сторону, чтобы рассмотреть получше, но ей преградили путь два Пьеро, для равновесия цеплявшихся друг за друга и при каждом выдохе источавших запах бренди. Генриетта убрала с пути покачивавшихся мужчин свои широкие юбки и стала выглядывать в толпе розовые лепестки Болвана или черные кружева его соседки, но парочка, как капли воды в пруду, исчезла в людском водовороте, перетекавшем из одной гостиной лорда Вона в другую.

34

Екатерина Арагонская (1485–1536) — первая жена английского короля Генриха VIII; отличалась особой набожностью.

У Генриетты имелись личные причины желать встречи с маркизой.

Коротая время перед развлечениями сегодняшнего вечера, Генриетта вдруг подумала: если за ней и Майлзом проследил шпион, вполне разумно предположить, что он один из тех, кто в последнее время стал оказывать им много внимания.

У Генриетты мелькнула мысль, что по-настоящему талантливый шпион постарался бы не оказывать пристального внимания своей добыче, но девушка быстро отбросила ее как бесполезную. Даже если это и правда, что с того? Тщательный поиск среди людей, которые в последнее время не выделяли ее, являлся бессмысленной задачей, возлагаемой на героинь волшебных сказок. Но у них были хотя бы волшебницы крестные, помогавшие перебрать мешки фасоли или напрясть из соломы золота.

Кто-кто, а маркиза не делала секрета из своего интереса к Майлзу: она преследовала его при каждом удобном случае.

Разумеется, существовала небольшая проблема — из-за революции маркиза все потеряла и ничего не приобрела. Об этом она поведала в фаэтоне. Дома, картины, одежду… и мужа. В память о нем маркиза все еще одевалась в темные, траурные тона, но у Генриетты зародилось неблагородное подозрение, что выбор гардероба диктовался не любовью к мужу, просто маркиза знала — эти цвета идут ей больше пастельных. Любовь не завоевала бы верности маркизы, а замок в долине Луары, увешанная работами Ван Дейка стена и фамильные драгоценности, конечно, могли это сделать.

Вот незадача. Генриетте так страстно хотелось, чтобы маркиза оказалась причастной к чему-то страшно незаконному.

Если только… Генриетта просияла. Если только маркиза не пошла на соглашение с французским правительством, и тогда она сохраняла свои драгоценности и замок в обмен на небольшую измену родине. Малоубедительная теория, но пока ничего лучше Генриетта придумать не могла. За маркизой придется приглядывать. Ради блага Англии, конечно.

Перед самым уходом из дома Генриетта написала Джейн коротенькое письмо с просьбой узнать о прошлом маркизы. Чувствовала она себя очень даже глупо, прибегая к ресурсам Розовой Гвоздики в деле, которое скорее всего является личной антипатией, однако… на всякий случай.

Но Генриетта всего лишь раз заметила этим вечером маркизу, чье поведение не внушало никаких подозрений. Она оделась Изабеллой Испанской [35] и закуталась в изысканную испанскую мантилью, но сквозь волны кружев Генриетта различила блеск иссиня-черных волос, которые, как и нарочитая грациозность движений, безошибочно выдали их обладательницу. Маркиза увлеченно беседовала с лордом Питером Иннесом, шалопаем вторым сыном, который возвел себя в звание близкого друга принца Уэльского с помощью безудержного пьянства, азартных игр и (хотя Генриетте и не полагалось знать такие вещи) распутства. Как ни старалась, ничего зловещего в их разговоре Генриетта увидеть не смогла. Разговор следовало счесть неразумным, если маркиза стремилась восполнить свою казну с помощью выгодного замужества — близкие друзья принца не имели склонности к женитьбе, а состояние их казны не выдерживало никакой критики, — но не предательским.

35

Изабелла (1451–1504) — королева Кастилии с 1474 г., супруга испанского короля Фердинанда; оказала помощь Колумбу.

И все равно Генриетта на всякий случай не упускала из виду черную кружевную мантилью.

Не встречалась еще Генриетта и с хозяином. Лорда Вона девушка тоже внесла в свой короткий список подозреваемых. Его внимание к ней казалось неожиданным и неотступным. Накануне, на балу у Мидлторпов, он принес ей шампанского, а лорда Вона Генриетта считала человеком, редко кому-нибудь что-нибудь приносящим без особой на то причины. Генриетта просто не знала, имели его причины амурный характер или какой другой. Она не обманывалась на свой счет, воображая себя женщиной, из-за которой мужчины не теряют головы, но лорд Вон находился в том возрасте, когда мог искать ради наследника вторую жену, чтобы поместье и титул не перешли к какому-то ничтожному дальнему родственнику (дальние родственники-наследники неизменно оказываются ничтожными). Генриетта представляла собой великолепный экземпляр для производства на свет наследника — дочь маркиза, она обладала живым умом, приятной наружностью и не имела в своем роду душевнобольных.

С другой стороны, он остановил на ней свой усиленный лорнетом взгляд только когда заговорили об эскападах Ричарда.

— Леди Генриетта! Вы почтили меня своим присутствием.

Несомненно, есть что-то в старой поговорке о том, что подумай, мол, о нечистом, так он и явится; Генриетта едва не споткнулась о подол своего платья, когда перед ней возник предмет ее размышлений.

Стремясь скрыть смущение, она присела в реверансе. Широкие юбки сложились, и девушка с трудом справилась с непривычным сочетанием обручей и неустойчивых каблуков.

— Добрый вечер, лорд Вон.

— Ну что вы, леди Генриетта, — вкрадчиво промолвил Вон. — На маскараде никаких имен.

— Значит, мне следовало назвать вас синьором Макиавелли?

В густо-черном атласном дублете Вон смотрелся вельможей эпохи Возрождения. Полосы серебристой тесьмы украшали рукава, а целая стая извивающихся морских змей на полах дублета и вырезе искала, казалось, корабль, который можно было бы покинуть. На шее у графа висела тяжелая золотая цепь, какие носили важные деятели на портретах елизаветинской эпохи. Подвеской на ней служила не государственная печать, а сокол с рубиновыми глазами.