Маски (сборник)

 – Что вы сказали?
 Она не расслышала и половины сказанного, потому что он пробормотал это себе под нос, разговаривая с самим собой.
 – Как жаль, – сказал он, – что нельзя читать «Тайну исповеди» и гордиться этим. Но пока есть люди, читающие Платона и слушающие Сибелиуса, читатели «Тайны исповеди» ведут напряженную и нервную жизнь. Я вас напугал?
 – Чудной вы какой-то, – рассмеялась она. – Расскажите еще что-нибудь.
– Я раздражаю вас, – сказал он, – сначала спросив, что вы читаете, потом предположив, что вы читаете, и затем высмеяв то, что вы читаете. Это убийственно для романтических отношений.
 – Спокойной ночи, – сказала она, повернулась и зашагала прочь.
 Он нагнал ее.
 – Извините, – сказал он.
 Он повернул к ней свое лицо так, чтобы оно привлекательнее выглядело в свете уличных фонарей.
 – Ох уж мне эти шутники, – сказала она со вздохом.
 – Когда начинаешь говорить, женщины приходят в замешательство, – говорил он проплывающим мимо неосвещенным окнам. – Тревога и смятение возникли, когда человек заговорил. Где я это читал? Запамятовал. До этого всё сводилось к действиям. По сути своей женщины устроены примитивно: им нравится быть деятельными, они любят действовать. Но когда перестаешь действовать и начинаешь говорить о действии, или говоришь о разговорах, или думаешь о действиях, примитивная женщина думает – тут не обошлось без бога или дьявола, и удирает прочь.
 – Вот моя гостиница. Вы пьяны. Уходите, – сказала она.
 – Вы прекрасны, – сказал он.
 Она остановилась. Она посмотрела на него. Его маска выражала серьезность.
 – Послушайте, – сказала она, – вы будете звонить или нет? Если да, так звоните.
 – Наверное, вы правы, – сказал он. – Делай же что-нибудь. Действуй, а не думу думай. Все удовольствие в действии. Но вы даже меня не знаете, и я не знаю вас. И как жаль, что я не говорю так, как выгляжу. Как жаль, что я не могу солгать вам и сказать, что вы мне нравитесь, но вы мне не нравитесь, или что вы красавица, каковой вы не являетесь, потому что я никогда вас прежде не встречал, а вы не встречали меня. Это все равно что послушать Бетховена в первый и последний раз: это ничего бы не значило, стало бы очередной бессмыслицей, переживанием, воспоминанием и забвением. Нужно жить с Бетховеном и продолжать свою жизнь. По нему нельзя пробежаться галопом, ему нельзя солгать, себе нельзя солгать, а потом выбросить в окно. Вам нравится мое лицо. Вам достаточно этого? Или я уже испортил его для вас? Разве вы не знаете, что вещи являются тем, как они выглядят?
 Она отвесила ему пощечину.
 – Убирайтесь к черту или я вызову полицию! – завизжала она.
 И набросилась на него с кулаками:
 – Убирайтесь!
 – Вы очень уродливы. Поищите себе мужчину, умеющего врать, – сказал он вполголоса и ушел.

  МАСКИ
 – Почему вы носите маски?
 – Потому что я не доверяю своему лицу. А так я могу надеть улыбающуюся маску, а под ней строить рожи. Это все равно что проживать в замке за прочной стеной и наблюдать за врагом сквозь опускную решетку ворот. Я могу размышлять в мире и спокойствии. За таким щитом я могу собраться с мыслями и разобраться в своих мотивах.
 – А как же Лизабета?
– Она? Я увижусь с ней завтра. На четверг у меня повестка в суд.
 – В суд?
 – Да. Разве вы не знаете? Я совершил убийство. За это меня посадили на скамью подсудимых. И повесят, если смогут.
 – Кого вы убили?
 – Они и сами толком не знают.
 – Тогда как же они могут вас привлечь к ответственности?
 – Этого они тоже не знают. Но я под подозрением.
 – Почему?
 – Из-за масок.
 – При чем тут маски?
 – Я носил маску на оживленной улице. Неслыханное дело! Не на Хеллоуин, заметьте, не на Марди гра, не на Новый год! Кому придет в голову носить маску в будни? Просто мечта, а не подозреваемый! Меня остановил полицейский:
 – Куда вы направляетесь?
 Да вот, говорю, прогуливаюсь.
 – На маскарад.
 – Я уже на маскараде, – сказал я.
 – Вы перепугаете всех детей, – сказал он.
 – К черту детей, – сказал я.
 – Разве можно так говорить! – возмутился он.
 – А судьи кто? – спросил я.
 – Следуйте за мной, – велел он. – Или снимите маску.
 – Сперва снимите свою, – возразил я.
 – Вы что, остряк? – предположил он.
 – Не совсем, – ответил я.
 Тогда он отвел меня в участок. Там за столом сидел капитан, который взглянул на меня и изумился:
 – Это еще что такое?
 – Ничего особенного, – отвечаю я.
 – Так уж и ничего, – говорит он. – Что за маска?
 – Моя, – говорю я.
 – Снимите ее, когда разговариваете со мной! – приказывает капитан.
 – По какому праву? – возражаю я.
 – Ты за что его сюда привел? – спрашивает капитан у полисмена, который меня задержал.
 – Он разгуливал по улице в маске. Я подумал, что он – малость того, – объяснил полисмен.
 – Я нормальный, – сказал я.
 – Это мы еще посмотрим, – заметил капитан.
 – Просто мне нравится носить маски, – объяснил я. – Все честно.
 – Честно? – в один голос спросили полицейские. – Это как же понимать – честно?
 – Маска, которую я ношу, – предупреждение людям. Все по правилам. Гораздо этичнее, чем у вас, ребята.
 – У нас? – переспросил капитан. – Разве мы напяливаем маски, черт бы их побрал?
 – Так уж и не напяливаете? – хохотнул я.
 – Нет! – гаркнул капитан.
 – Ладно, – сказал я, – давайте без эмоций. Будь по-вашему. Но я все равно считаю, что предупреждать людей справедливо. Чтобы они остерегались.
 – Остерегались! – возопил капитан. – Чего им остерегаться?
 – Того, что под маской, – сказал я. – Вот это несправедливо.
 – А ну-ка, снимай эту чертовщину! – гневно приказал капитан.