Маски сброшены
Шрифт:
– Нет правил...
Ее взгляд от незнакомца переключился на раскрепощенную и шумящую толпу в домино либо просто в масках и фраках или бальных платьях. Несколько секунд она наблюдала за этой маскарадной процессией, пытаясь определить для себя, в чем заключается суть игры без правил. Хаотичное, непредсказуемое, свободное и даже в какой-то степени фривольное поведение, танцы, топот... Действительно, полное отсутствие правил. Можно делать все, что тебе вздумается, и никто тебя не осудит. Осудить можно личность или имя, а у маски нет ни имени, ни личности.
– Вы можете исполнить мою просьбу?
– попросила она.
– Все, что вы пожелаете, и все, что будет в моих силах, загадочная маска!
–
– Что ж. Ваша просьба для меня закон, загадочная маска.
– Благодарю вас.
Незнакомец галантно протянул ей руку. Его рука была твердой и уверенной. Это была рука сильного и целеустремленного мужчины.
– Пожалуйте за мной в этот безумствующий мир маскарада!
– торжественно произнес он.
Она никогда не представляла, что, нарушив внушаемые ей с детства правила и запреты, получит такое огромное удовольствие. Она ощутила себя птичкой, которая вырвалась из золотой клетки и впервые оказалась в мире неведомых ей развлечений. Необыкновенное чувство свободы и протеста к нормам морали и правилам этикета переполняло все её существо. Она смеялась слишком громко, она танцевала слишком вызывающе и, кроме того, она флиртовала с мужчиной, которого совсем не знала. И все это ей безумно нравилось! Но её поведение мало чем отличалось от поведения остальных.
Ее кавалер был галантным и внимательным на протяжении всего маскарада. Он старался угодить всем её прихотям, поддерживать все её сумасбродные выходки, выполнять её маленькие капризы. Она чувствовала, что её особа вызывает в нем интерес и симпатию. И даже маска, полностью закрывающая её лицо, не в состоянии заглушить эти чувства.
– Как чудесно!
– восторженно произнесла она, когда они уединились в одном из отдаленных уголков особняка.
– Это вы чудесная, моя загадочная маска! Никогда не чувствовал себя так превосходно ни с одной женщиной!
– признался её кавалер.
В ответ на это признание её рука легла на его плечо. Пальчики, облаченные в перчатку, нежно прикоснулись к его щеке. Голосом, полным решительности и очарования, она произнесла:
– Я хочу остаться с вами наедине. Не здесь. А где-нибудь, где нас никто не сможет побеспокоить.
Он посмотрел на неё странным взглядом. Этот взгляд словно пытался проникнуть под маску и увидеть выражение лица, с которым были произнесены эти слова.
– Я могу это устроить, - после короткой паузы прозвучал ответ на её просьбу.
Комната, куда он её привел, находилась в мезонине и принадлежала, вероятно, кому-либо из так называемых родственников-приживалов, время от времени наведывающихся под широкое крылышко великодушной хозяйки дома. Обстановка комнаты была не слишком роскошной, но довольно уютной.
Едва она вошла в комнату, её охватили стыд и смущение. Но сильнее стыда и смущения были: боль от разочарования, досада за собственную наивность и злоба на весь лицемерный свет. И эту боль, и эту досаду, и эту злобу можно было заглушить единственным, как ей казалось, способом. Но её что-то сдерживало: то ли поведение её кавалера, который обращался с ней слишком уважительно, словно с царственной особой; то ли въевшиеся в неё предрассудки; то ли страх перед первой близостью. От слабости и нерешительности она тихо расплакалась. Ее слез не было видно из-под маски, но незнакомец все же почувствовал её плач. Он встал у неё за спиной и, слегка склонив голову над её ухом, прошептал:
– Расскажите мне о вашей печали.
Она вздрогнула. Его голос, полный участия и заботы, затронул болезненные струны её души. Она повернулась к нему и уткнулась лбом в его фрак. Она почувствовала, как его рука нежно погладила её по волосам.
–
Доверьтесь мне, - произнес он.– Я все для вас сделаю.
Вряд ли что-либо способно было так утешить её, как эта нежность чужого, незнакомого, но такого чуткого и заботливого мужчины. Подчиненная какому-то внутреннему порыву - тому, что заставляет в минуты слабости и отчаяния искать поддержки у ближнего, она теснее прижалась к нему и обвила руками его плечи. За её объятием, ищущим поддержки, последовало ответное его объятие, дающее эту поддержку. Она ощутила нежное и страстное дыхание около своего виска. Его губы слегка коснулись её шеи.
– Я хочу быть вашей. Этой ночью, - произнесла она, пугаясь и одновременно восхищаясь собственной смелостью.
Какое-то каменное напряжение появилось в его руках, обвивающих её стан. Его дыхание замерло, и только сердце продолжало учащенно и громко биться.
– Я знатного происхождения, - в лихорадочном возбуждении продолжала она.
– Я молода и привлекательна. У меня безупречная репутация. Я чиста перед богом и светом. И моего тела никогда не касались мужские руки.
– Вы сводите меня с ума!
– прошептал он.
– Но, умоляю вас, не толкайте меня на этот бесчестный поступок!
– Назвать бесчестным этот поступок - все равно, что назвать бесчестной меня!
– Не говорите так! Вы самая необыкновенная, самая лучшая и самая желанная из всех, с кем мне доводилось встречаться!
Он отодвинул кружево маски, падающее на нижнюю часть её лица, и поцеловал её в губы. Его нежный, сладкий и страстный поцелуй размягчил её напряженное тело и подобно бальзаму оказал заживляющее действие на её душу. Его пальцы естественным ходом подобрались к потайной шнуровке её платья и принялись её ослаблять. Но когда он прикоснулся к её маске и непроизвольным движением попытался убрать эту преграду с женского лица, она резко его остановила:
– Не делайте этого!
– Я никогда не выдам вашей тайны!
– заверил её он.
– Позвольте мне увидеть ваше лицо!
– Вы дали слово!
– напомнила она.
– Да, - согласился он.
– Но вы доставили бы мне огромную радость, ежели бы позволили его нарушить.
– Нет, - твердо сказала она.
– И не спрашивайте меня: почему? Просто выполните эту мою просьбу.
– Ваша просьба для меня закон.
Он понимал, что это удивительное создание привели в его объятия ни мимолетно возникшая страсть и ни тяга к получению удовольствий, а отчаяние. Но он был настолько очарован ей, что готов был смириться с этим отнюдь не лестным для него отчаянием, и готов был выполнить любое её условие, даже самое сумасбродное, и в то же время готов был понести любую ответственность, которая могла возникнуть. Невероятная магнетическая сила влекла его к ней, заставляя терять голову.
– Это самое большое безумство в моей жизни!
– признался он.
– И в моей, - ответила она.
– Но я никогда не думала, что оно может быть таким! Что в безумстве столько очарования, огня и непредсказуемости! Может ли быть что-то безумнее такого безумства?
– Не может, - согласился он.
– И все же я хотел бы увидеть ваше лицо, узнать ваше имя... Я хочу знать о вас все!
– Это невозможно.
Он аккуратно освободил её от платья и нижних юбок, затем легко подхватил на руки её полуобнаженное тело и бережно положил на кровать. Его руки проникли под тонкую ткань её dessous1 к нежной, упругой груди, затем плавно спустились вниз к округлой поверхности бедра. Неуверенность и внутренний страх на минуту парализовали её, когда она почувствовала первые интимные ласки, такие неведомые и запретные для нее. Она закрыла глаза и почти без движения с замирающим дыханием и легкой нервической дрожью стала принимать их.