Мастер Гравитации 4

— Что сказать, — я широко улыбнулся, отдал рапиру одному из джентльменов, ставшему невольным секундантом, и обратился к толпе. Пусть слух обо мне разлетится поскорее. Пусть враги поймут, с кем связались. Должны знать, что, пойдя против меня, сами себе приговор подпишут — чтобы потом мне не так совестно было всех их штабелями укладывать. — Выходит, у виконта не только военная техника — рухлядь, но и сам виконт, вернее, его боевые навыки — хлам!

Вокруг зашушукались, поглядывая на меня с любопытством. Кто-то передавал деньги тем, кто успел поставить на исход дуэли. Но на многих лицах читались радость и восторг — аристократы, привыкшие к войне, смотрели на дуэли, как на забавное зрелище. Странный народ, что уж там…

— Надо же, такой молодой, а одолел бывалого Павликовского, — прошептал седовласый мужчина супруге.

— Ему терять нечего; говорят, на него уже нападали, и семья его сбежала из Империи, — откликнулся кто-то в толпе.

— Как романтично и интригующе, — протянула рыжеволосая дама с сигарой. — Юный красавец против свирепых матёрых аристократов. Аж заводит!

— Людмила, это тебе не дамские романы, а жизнь, — одёрнул её джентльмен в лиловом пиджаке. — Парень этот, скорее всего, покойник. Из мести его просто сожрут остальные. Так что, может, он и храбрый, и в дуэли ему повезло, но дальше фортуна отвернётся. Против здравого смысла на одних надеждах не попрёшь.

Забавно иногда послушать, что люди обо мне судачат, но пора девчонок домой отвезти и самому в душ. Я двинулся к Маше, но тут моё внимание привлёк мужик азиатской наружности с длинными чёрными волосами, бородкой и усами. На нём были чёрные кожаные доспехи, а за спиной скрещивались две катаны. Лицо пряталось за чёрной повязкой.

Нарисовался он на моём пути так неожиданно, что я мог бы пошутить, мол, он сбежал из канализации, кинув там трёх своих корешей — хотя среди них азиатов не было. Или ляпнуть, что он, блин, вылитый Зорро в этой чёрной маске.

Но я ничего такого не сказал, а наоборот, был серьезен, ведь уже нарыл инфу и знал, кто он.

— Меня зовут Онигири Сасаки! — представился он, кивнув в знак приветствия. По виду было ясно, что он слегка на нервах и явно не в своей тарелке.

— Знаете, я иногда люблю затариться онигири с креветками в одной колоритной забегаловке в центре Москвы. И да, я в курсе, кто вы, — развёл я руками.

— Да, онигири — это тема. Но если б вы знали, сколько раз тут уже шутили про моё имя. И всем шутникам я языки отрезал. Но с вами я хотел переговорить кое о чём, если соизволите выслушать, — он приблизился ближе.

— Валяйте, — безразлично махнул я рукой.

— Мои войска тоже участвовали в штурме вашего дома, граф Добрынин. Но это было не в моей власти остановить — я всего лишь вассал своего господина. С вашим Родом у меня никаких общих тем и интересов, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Понимаете, как вассал, я был обязан участвовать на стороне своего сюзерена в войне. Самому же мне этого не хотелось.

— Понимаю, о чем речь, — кивнул я. — А теперь послушай меня, Онигири, — я положил руку ему на плечо; ростом он был невысок. — Если тебе хоть чуточку жаль своих людей, которые подчиняются лично тебе, не отправляй их снова против меня. Иначе… иначе все они умрут, — последние слова я произнес с холодной уверенностью. Хлопнул его по плечу и пошел дальше.

Понятное дело, что вот так кроваво и прямо на выставке убивать Павликовского было не совсем красиво. Но это был подходящий момент, чтобы выбесить его и вывести на дуэль. Главное, что он в итоге сдох. Так должно быть со всеми врагами, особенно если Род от тебя отрекся, а ты отвечаешь за младшую сестру. Оставлять в живых всяких ублюдков — не вариант, а то мало ли, какая-нибудь из этих змей потом захочет снова укусить со спины.

— Ну что, теперь, может, расскажете мне, что вы тут устроили? — уперев руки в бока, я взглянул на сестру и Вику.

— Ага, обязательно, как только подержишь Вику, а то у меня уже руки болят, — фыркнула Маша.

Делать было нечего, я поднял Вику и понес ее к машине, сестра пошла за нами.

— Слушай, Маш, — Вика заворочала языком. — Я только сейчас подумала, а почему ты просто не выкупила того быка за деньги? Они же у нас есть.

— И то верно, — мелкая призадумалась, почесав подбородок, а потом хлопнула себя по лбу. — А что теперь толку об этом говорить, что случилось, то случилось.

Ладно, не буду лезть в их женские разговорчики. Усадил обоих в машину и погнал домой. Там мы уложили Вику спать, а я пошел в душ, но по пути меня окликнула сестра.

— Слушай, Добрыня, я ведь только сегодня поняла, что Вика, и правда, настоящий друг, — выпалила она. — Она ради меня сегодня выставила себя совсем не в лучшем свете. Знаешь, не каждый бы на это пошел.

— Я рад за вашу дружбу, но надеюсь, больше такое не повторится.

— Да ладно! Ты же у всех на глазах кишки Павликовскому вспорол средь бела дня. Нас даже по новостям показывали. Это был не день, а какое-то безумие, — возмутилась она.

— Я устраняю врагов нашего Рода, а не ерундой занимаюсь, — ледяным взглядом посмотрел на нее, и она не стала больше со мной спорить.

Войдя в душ, я был рад, что остался наконец один и могу спокойно подумать, а подумать было о чем… Мне нужна очередная идея, и неплохая: с ходу такие на ум не приходят. С суровым задумчивым видом я шмякнул себе на ладонь детский шампунь с надписью «Не щиплет глазки» и начал намыливать голову. Потому что я не закрываю глаза даже в душе, чтобы всегда быть начеку.

Приведя себя в порядок и отлежавшись дома, мы все вместе на следующий день дружно выдвинулись в сторону академии. Вика маялась с похмелья и отказалась есть: аппетита не было, но мы с Машей плотно позавтракали и чувствовали себя прекрасно.

Припарковав тачку возле академии, я вышел на улицу в солнцезащитных очках и открыл дверь Вике и Маше. Погода стояла отличная: ни жарко, ни холодно. Я поглядел на парковку, ища знакомые лица среди одногруппников. Но, видимо, многие уже были в здании, а те, кто только подъехал, как и мы, почему-то даже не скрывали, что избегают встречи с нами.

Увидев одного из своих знакомых однокурсников, я махнул ему рукой издали, но тот при виде меня широко расширил глаза и умчал на всех парах в корпус, даже учебники из рук вывалил по пути.

Я, конечно, примерно догадываюсь, что бы это все значило, но, по правде сказать, логики в их поведении все равно маловато. Презирают меня? Боятся? Но с какой стати? Бред чистой воды, как по мне. И пока мы шли в свой учебный корпус, приметил нашего юного журналиста в очках. Я схватил его за подтяжки на брюках, а он весь скрючился от страха.

— Слушай, не помню, как тебя звать, любознательный ты наш обозреватель академии, — я широко улыбнулся ему. — Но не подскажешь, какая у нас сейчас пара и почему остальные так странно косятся в мою сторону?