Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

— А что не так? — ровным голосом поинтересовался я, глядя на Петра из-под полуопущенных век.

— Ну, знаешь, там… — он взмахнул руками. — Может, с Олимпом и покончено, но война с Богами всё ещё на пороге, да и остальные проблемы…

Я вздохнул.

— Знаешь, ещё пару часов назад у нас было больше проблем на… Ммм, примерно на один Олимп. Это во-первых.

Я отпил из бутылки, начисто игнорируя девственно чистый бокал в другой руке.

— А во-вторых, — продолжил я, — дай мне спокойно посидеть и отдать должное памяти старого друга.

…Дионис.

То, что произошло там, в его роще, до сих пор стояло у меня перед глазами.

* * *

Небо над Олимпом действительно менялось, становилось темнее и холоднее. Всё в окрестностях этой горы было пропитано силой Зевса, всё держалось на ней — его идеальное место, его маленький райский уголок с пометкой «Только для Богов (и, так уж и быть, для их подсосов-собачонок)».

Теперь Зевса больше не было, не было и его пантеона. Всё неминуемо приходило в упадок, и я бы даже не удивился, если бы кто-нибудь сказал мне, что ещё час-два — и это измерение попросту схлопнется, перестанет существовать.

Дионис, тем не менее, ещё был. А значит, его священная роща ещё стояла, источая вокруг себя всё такой же сладковато-противный аромат гнилых фруктов.

Бог виноделия всё сидел под тем же деревом; со стороны казалось, что он спит, однако когда я подошёл ближе, глаза Диониса открылись. Пьяная плёнка подёрнула его взгляд; он никак не мог сфокусироваться на мне, и лишь часто моргал. Руки Диониса непроизвольно засучили по траве; он попытался встать.

— Спокойнее, приятель, — печально усмехнулся я. — Я принёс его. Это ведь он, верно?

Завидев раскрытый свиток в моей руке, Дионис заморгал ещё чаще и подался вперёд, обдав меня парами алкогольного дыхания.

— Он… он! — выдохнул Бог. — Моя… с-свобода. Хочу… протрезветь… п-пожалуйста…

Я кивнул. На душе было довольно паршиво от понимания, что я сейчас отправлю старого друга — и чуть ли не единственного адекватного Бога — на тот свет, но, с другой стороны… разве он не мечтал об этом? Кажется, он заслужил немного отдыха от этого всего.

— Откроешь дверь обратно, на Землю? — предложил я. — Наверное, я теперь и сам мог бы, но вдруг без опыта что-нибудь напортачу.

За моей спиной уже собирались. Ближе всех стояли Хаск и Константин, приехавшие вместе со мной; подошли Петя и Стерлинг. За ними подходили и становились, глядя на торжественный момент, нимфы, дриады, сатиры, кентавры…

— Ты же знаешь, что роща увянет? — печально и тихо хмыкнул какой-то фавн, перебирая копытцами. — Без него.

Я пожал плечами.

— Всегда надо чем-то жертвовать. И потом, Олимпу конец в любом случае. Разве вы сами ещё не почувствовали это?

Обитатели рощи запереглядывались, зашептались друг с другом, ничего мне так и не ответив.

— Д-друг… — просиял Дионис, радостный как никогда (или как когда-то, тысячу лет назад). — Подумай… ик… про место. Г-где хочешь оказаться.

— Надеюсь, он не закинет нас куда-то не туда… — проворчал Петя; я цыкнул на него. Нужно же понимать торжественность момента!

Я сосредоточился на особняке Лебедевых, кивнул; Дионис, завидев мой кивок, повёл рукой — и сбоку от толпы развернулся портал.

Я кивнул ещё раз. Вот так. Наверное, я дал Дионису самому открыть его не потому, что боялся напутать — нет, просто… это было чем-то вроде прощания. Я подарил старому другу возможность напоследок почувствовать себя полезным. Не вонючим пропойцей, а кем-то важным.

— П-пора, — Дионис всё же не смог подняться, лишь сел прямо, глядя на меня с поистине детским ожиданием.

— Пора, — согласился я, касаясь свитка и вливая в него крохотную частичку божественной силы из того потока, что я поглотил сегодня. Ветхая бумага вспыхнула у меня в руке ослепительно-белым, даже бесцветным, и в то же время ярким огнём; я зажмурился, заслонив лицо рукой…

Когда я снова открыл глаза, Дионис так и сидел под деревом. Он почти не изменился. Ну, разве что стал чуть бледнее… да исчез этот блеск в глазах.

— … наконец-то, — выдохнул он. — Наконец-то… протрезвел.

Толпа, собравшаяся за моей спиной, притихла; остатки свитка беззвучно осыпались на землю серо-белым пеплом. Дионис дышал, шумно и хрипло, даже не пытаясь шевелиться. Дышал… как человек. Не как Бог.

В чем разница? А чёрт его знает. Но она была, и её чувствовали все, кто находился в роще в этот момент.

— Спа… сибо, — тихо, с паузами, просипел Дионис. — За всё.

Я улыбнулся и вновь кивнул.

— Удачной дороги, приятель. И хорошего отдыха.

Надеюсь, теперь он не растворится в небытии, как прочие умирающие Боги, а вновь обретёт свою душу. Думаю, даже такой козёл, как Дит, не станет её мучить, а дарует Дионису то, что он заслужил — покой.

Слегка повернув голову, Дионис кивнул мне в ответ; взгляд бывшего Бога, а ныне человека, был совершенно трезвым, а лицо выражало блаженство. Он вдохнул, выдохнул…

Затем дыхание оборвалось.

Вот и всё.

— Последний из олимпийцев покинул это место, — заметил я, вздохнув. — Как ни крути, ушла целая легенда. Кстати, — я обернулся на сатиров и нимф, — рекомендовал бы вам подыскать себе новое место жительства. Кто знает, что будет с этим дальше?

И, махнув рукой своим, я направился к порталу.

Пора вернуться с небес на грешную Землю.

* * *

…и вот мы здесь, уже целых два часа.

Два часа прошло, а я всё продолжал думать об этом. Думать и пить в честь почившего друга бутылочку вина из его запасов.

Последняя партия, можно сказать. Эксклюзив; больше таких нет и не будет…

— … но как насчёт насущных проблем? — не успокаивался Петя. — Я не о войне с Богами, я о том, что тебе нужно искать того мужика и убивать его. Или о том, что тебя вроде как ищут власти герцогства…

Я покачал головой.

— Петя, Петя, Петя. Думай комплексно, думай наперёд! Что до «того мужика», то с ним я встречусь, так или иначе — об этом я уже позаботился. А насчёт властей…

Отставив на пол пустой бокал, я полез в карман и вытянул оттуда мобильный телефон.

— О! — расширил глаза сидящий тут же Стерлинг. — Это же мой!..

Хм. Ну да, наверное — я ведь получил его «в наследство» вместе с телом Стерлинга.

Впрочем, на эту реплику я внимания не обращал. Купит себе новый. Потом. Вместо этого я продемонстрировал экран недоумевающему Пете.